Воздаяние
Шрифт:
– И есть доказательства этого?
Пандольфо удивился.
– Будут. Корсиньяно найдет их.
На лице Венафро заиграла тонкая усмешка. Он понимал, что уж кто-кто, а подеста не будет спать ночей, но действительно найдет эти доказательства. Даже если их и не будет вовсе.
Но вообще-то сам мессир Антонио не видел никакого смысла перечить Пандольфо Петруччи. Фабио Марескотти не был его другом и всегда казался ему вульгарным и пошлым типом. С ним не о чем было поговорить, кроме того, Венафро брезговал даже сидеть с ним за одним столом, зная неразборчивость его связей и опасаясь блудной заразы. Без него будет легче дышать. И потому Антонио согласился с Петруччи, что меры безопасности следует принять незамедлительно, а когда вошел подеста, с интересом выслушал указание капитана народа, данное Корсиньяно. "Фабио Марескотти, говорят, плетёт нити заговора...Необходимо разузнать всё в точности"
Подеста, поняв, что заведенные Монтинеро часы сделали свой первый круг, поклонился. Только приличие заставило его погасить ликующий блеск глаз.
– Все будет сделано и немедленно, Пандольфо, - твердо отчеканил он.
Глава XV. Улики, сватовство, небольшой мятеж и висельник.
Лоренцо Монтинеро, погружённый в собрание доносов своих людей, громоздящихся между обложками-таволетта подобием толстого фолианта, мирно закусывал у окна пирожками с капустой и яйцами, когда во двор подестата на белой лошади влетел его глава, Пасквале Корсиньяно. Прокурор сразу понял, что произошло нечто необычное: глаза начальника метали искры, плечи расправились, он подлинно напоминал льва.
– Нам необходимо, - бросил он Лоренцо, едва отпустив повод и соскочив с лошади, - найти доказательства заговора Фабио Марескотти против городских властей. И быстро.
Он подошёл вплотную к окну и тише добавил:
– Это наш шанс, Энцо, нельзя его упустить.
Прокурор вздохнул, дожевал пирожок и лениво ответил разгоряченному подеста:
– Они давно найдены, лежат на моём столе.
Пасквале Корсиньяно на миг оторопело замер, потом бросил быстрый взгляд на прокурора.
– Найдены?
– Разумеется, я же говорил, что в ближайшие дни у меня не будет досуга. Все наши люди искали эти доказательства уже неделю по моему негласному распоряжению и, конечно, нашли многое.
– Монтинеро наклонился из окна к главе подестата, - вы бы не стояли на сквозняке, мессир Пасквале, продует. Поднимайтесь, тут есть, что обсудить.
Толстый фолиант, который листал прокурор, как раз и содержал донесения людей Монтинеро, сплетни и пересуды городских кумушек, собранные платными осведомителями, а так же сугубо ценное свидетельство шпиона Монтинеро, которого ему уже год как удалось пристроить в дом Марескотти лакеем.
– Задача не в том, чтобы найти улики, - сообщил прокурор подеста, когда тот наконец вошел в студиоло прокурора, - а в том, чтобы отобрать нужное, отбросив лишнее. Важно состряпать достоверную версию, разящую наповал убийственными уликами.
– И что у нас есть?
– подеста сел у стола и уставился на собранные бумаги.
– Хватит на три приговора, - заверил прокурор, - но с учётом, что убедить надо не судебных, а Пандольфо, предлагаю вот что: Рануччио Вески, мой человек в доме Марескотти, доложил, что месяц назад в палаццо с черного хода приходил некий Джакомо Танкреди, он раньше принадлежал к клике Никколо Боргезе, да после заговора против Пандольфо успел смотаться. Одно имя дорогого тестя для Пандольфо - как красная тряпка для быка. Разговор шёл о том, - прокурор поднял глаза на подеста, - чтобы пристроить в гарнизон Гвидольчио Корради и Леонардо Учелли, дружков мессира Танкреди, за что последний обещал Марескотти облегчить доступ к некой девице Марии Челлини.
Между тем, мои люди выяснили, что Гвидольчио Корради, - Монтинеро плотоядно улыбнулся, - ни много, ни мало ...закадычный дружок ... Люцио Беланти, бывшего зятя Пандольфо, заговорщика, ныне пребывающего в бессрочном изгнании.
Подеста потряс головой, точно боялся, что его обманывает слух.
– Подожди, Лоренцо...
– он нервно потёр лоб, - это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Что тут истина, а что твои домыслы?
Монтинеро встал.
– Все это чистейшая, хрустальнейшая правда. Но этого мало... Вышеупомянутый Леонардо Учелли, как мне стало точно известно от моего тайного осведомителя, не поленившегося съездить аж в Пьянцу и там нашедшего церковные записи, родился в 1480 году от рождества Христова и имел крестным ... Маттео Понтичелли, двоюродного брата самого Никколо Боргезе! Того самого Понтичелли, кто участвовал в заговоре Боргезе и был казнен на городской площади три с лишним года тому назад.
– Не может быть, - вытаращил глаза Пасквале Корсиньяно.
– Может, - спокойно пояснил прокурор, - городишко у нас небольшой, все друг с другом через кого-то связаны. Важно выявить эти связи и правильно их истолковать. Я полагаю, распутник Марескотти мог действительно, принимая в гарнизон этих двоих, не иметь никакой иной цели, кроме как поживиться свеженькой девочкой. Он мог даже и не знать о том, кто они...
Корсиньяно поморщился. Он вспомнил.
– Энцо...ты дьявол. Джакомо Танкреди вовсе не был человеком Боргезе. Это же твой человек, ты сам внедрил его в заговор и он же сдал тебе участников комплота.
– Ну и что?- хладнокровно спросил Монтинеро, - не у всех же такая хорошая память. Да, Танкреди - мой человек, и по моему поручению он побывал в доме Марескотти. А сейчас он в Генуе. Ищи его, свищи его. К тому же Танкреди - вовсе не подлинное его имя. Но Рануччио Вески видел в доме некоего человека и слышал его разговор с Марескотти. И свидетелем будет превосходным. К тому же - налицо родичи заговорщиков в гарнизоне.
– А их ты где разыскал?
– Никого я не разыскивал, делать, что ли, нечего? Пообещал Джакомо сорок лир, если он найдет любых родственников Боргезе и Беланти. Он их и откопал, все, что сделал я сам, это велел знакомому паппоне найти шлюху - посмазливей да помоложе. Тот приволок такую красотку, что я и сам был бы не прочь воспользоваться, если бы заразы не боялся. Мы подсунули её Марескотти: два раза она в скромном наряде мелькнула перед ним в церкви. Этого было достаточно, чтобы старый блудник клюнул. Тем временем Джакомо сошелся с упомянутыми выше Гвидольчио и Леонардо, и пообещал устроить их на службу в городской гарнизон, он же пообещал Марескотти, что девицу сам приведёт к нему на Страстной. И привёл, почему бы нет? В итоге сегодня в гарнизоне - осиное гнездо нового заговора по захвату власти в городе.
Подеста пожевал губами.
– Поработал ты отлично, что и говорить, но...
– Что "но"?
– осведомился Монтинеро.
– Пандольфо сказал: "Фабио Марескотти, говорят, плетёт нити заговора. Необходимо разузнать всё в точности" Это значит, что до него могли дойти некоторые иные сведения. Если бы узнать, какие...
– А чего тут узнавать? Я просил нашего дорогого епископа подсобить мне. Квирини наговорил Петруччи, что опасается заговора в гарнизоне и попытки Марескотти захватить власть. Именно эти сведения до него и дошли.
– Так это он с твоих слов говорил, что ли?
– Монсеньер? Нет, зачем, что он придумал - это я от него узнал уже после, в кабачке за ужином. Он, сами знаете, с Марескотти когда-то, говорят, девицу не поделил, вот и сводит счеты. Теперь нам остаётся сущий пустяк.
– Донести Пандольфо?
Монтинеро покачал головой.
– Рано. Надо устроить в гарнизоне небольшой бунт. Там моих людей немного, всего четверо. Один подпоит гарнизонных, выведет их на площадь и смотается. Наши силы будут наготове, мы сомнём их. После этого виновниками потасовки окажутся Гвидольчио Корради и Леонардо Учелли, и нити заговора начнут разматываться. Трое моих людей присягнут, что эти люди предлагали им примкнуть к заговору, всплывёт Вески, и сказанное им убедит кого угодно, а уж тем более вашего дорогого кузена Пандольфо, с его-то подозрительностью и готовностью видеть заговорщика даже в торговце зеленью...