Воздушная гавань
Шрифт:
Кэвендиш вернулась в зону размещения десанта Авроры в сопровождении своего телохранителя, который толкал перед собой небольшую тачку. Оттуда появились небольшой складной стол, стулья, скатерть и чайный сервиз, заодно с булькавшим котелком готовой для заваривания воды. Сейчас Сарк нависал над столом сбоку от Эспиры, который сидел напротив мадам Кэвендиш, тогда как сержант Чириако стоял позади и чуть в стороне от его стула, не сводя с Сарка внимательных глаз.
Эспира старался не замечать кровавых брызг на полу и стенах узкого туннеля, где был накрыт стол. Именно здесь Кэвендиш пытала несчастного зверодава. Чириако, с его обостренной чувствительностью, не смог оставить это без внимания, и за кисловатый запашок паники и подсохшей крови, несомненно, следовало винить натянутые нервы сержанта.
— Ступайте, сержант, и займитесь своими бойцами, — распорядился Эспира. Чириако был хорошим человеком, но в его нынешнем расположении духа боерожденный мог излишне открыто выразить свои мысли и просто не пережить чашку чая с Кэвендиш.
— Майор… — нерешительно произнес Чириако. Бросив взгляд за спину, Эспира увидел, как он переминается с ноги на ногу, с опаской рассматривая Сарка.
Сарк же, напротив, вроде бы ни на кого не смотрел. Седеющий боерожденный просто стоял, полностью расслабившись, — так, словно присутствие настороженного, вооруженного и опасного боерожденного десантника имело для него не более значения, чем цвет скатерти, которую он расстелил на столе с минуту тому назад.
Пока с ними была Кэвендиш, это действительно ничего не значило.
Эспира не без усилия удержался от содрогания.
— Выполняйте приказ, сержант, — спокойно сказал он. — Посмотрите, как там ваши люди. Выставьте караул у входа в туннель, чтобы нас не могли побеспокоить. Идите.
Эспира разве что не услышал зубовного скрежета со стороны сержанта. Тот, однако, сказал лишь: «Да, сэр», стремительно козырнул и четким шагом направился к выходу из туннеля.
— Кажется, он был с вами самую чуточку неучтив, — застенчиво заметила Кэвендиш.
— Боюсь, сержант мало разбирается в тонкостях надлежащего поведения в приличном обществе. К тому же он получил ранение при попытке подрыва кристальной чанерии Ланкастеров, — ответил Эспира. — И, мне представляется, боли, которые испытывает сержант, на самом деле сильнее, чем он готов признать.
— И он по-прежнему ценен для вас?
— Незаменим, — заверил ее Эспира.
Кэвендиш пригубила чаю.
— Полагаю, в этом случае можно сделать некоторые поблажки. В конце концов, он же боерожденный. Нельзя же ожидать, чтобы они бесконечно сохраняли идеальное равновесие… — Метнув взгляд в Сарка, она негромко добавила: — Со всей неизбежностью, зверь рано или поздно даст о себе знать.
На какую-то секунду Эспире могло показаться, что в безразличном взгляде Сарка сверкнули тлеющие угли. Кровавые пятна на стенах поблескивали в свете расставленных на столе люмен-кристаллов.
— Ваши слова полны проницательности, — отметил Эспира. — Этот чай великолепен.
— Как это мило с вашей стороны, майор, — произнесла Кэвендиш с улыбкой, которая любому другому показалась бы естественной. — Эта смесь моего изобретения. Я сама подбираю сорта.
Эспира постарался, чтобы его ответная улыбка не одеревенела. Природная интуиция подсказывала, что он едва ли хочет знать, что именно такая сумасшедшая женщина, как Кэвендиш, могла подмешать в свой чай.
— Мадам, вы весьма великодушны.
— Убедиться в этом нам еще только предстоит, — возразила Кэвендиш. — Враги подобрались совсем близко, майор.
Эспира поднял брови. Сделал глоток чая и робко заметил:
— Но мы ведь в родном Копье альбионцев, мадам. Как же иначе?
Кэвендиш нетерпеливо отмахнулась.
— Всем простофилям Альбиона, вместе взятым, не помешать исполнению моих замыслов… — глубокомысленно изрекла она. — Однако в действие пришли иные руки, иная воля проявила интерес к этому хабблу. У этих сил хватит возможностей не позволить нам достичь своей цели, если не оказать им сопротивления.
— Могу ли я предположить, мадам, что в этом и заключена цель вашего визита?
— Это же очевидно. Настало время для принятия самых крайних мер.
Эспира откинулся на спинку своего стула и на миг заключил чашку в обе ладони.
— Мадам, — медленно проговорил он, — позвольте заметить, что момент нанесения нами удара рассчитан весьма точно. В любом другом случае мы останемся без поддержки нашей армады и без средств отступления. Всякое действие, безрассудно предпринятое нами до назначенного часа, поставит под угрозу весь план.
Кэвендиш бросила на майора взгляд над краем своей поднятой чашки; выражение ее лица было совершенно непроницаемым.
— Майор. Меня начинает беспокоить слабость ваших мотивов. Вы хотите вынудить меня поискать способы усилить их?
— Мадам, со всем уважением, я вынужден напомнить, что подчиненные мне люди — десантники, а вовсе не шпионы. Они отлично сражаются, но у них нет ни нужной подготовки, ни опыта для того, чтобы незаметно смешаться с населением альбионского хаббла на сколько-нибудь протяженное время… — Эспира прочистил пересохшее горло. — Я даже склонен рекомендовать вам использовать в подобных целях собственные возможности.
— И я ими уже воспользовалась, — спокойно ответила Кэвендиш. — Только благодаря этому я смогла убедиться в присутствии опасных противников. Подозреваю, впрочем, что я была ими узнана, а потому, исходя из текущей расстановки сил, не решусь действовать самостоятельно. Внезапная массированная атака со стороны ваших людей дала бы нам некоторое преимущество.
В этот момент в узком коридоре послышались чьи-то шаги, и из глубокой тени показался один из молодых офицеров из отряда Эспиры. Лейтенант Ибарра пропал без вести в самом начале вторжения и был сочтен погибшим, и вот теперь широкоплечий, запальчивый юный аристократ подошел к накрытому столу, шагая устало, но твердо.
— Майор! — выкрикнул юноша. — Лейтенант Ибарра явился для прохождения службы, сэр.
Проклятье! Ну почему его не остановили выставленные караульные? Потому что молодой командир приказал им дать ему дорогу, разумеется. Чертов юный забияка.
— Видите ли, лейтенант, сейчас я несколько занят…
Лицо Ибарры, изможденное и бледное, расплылось в широкой распутной ухмылке, обращенной к Кэвендиш.
— Еще как вижу, сэр. Высокий чин имеет свои маленькие преимущества, верно? Какая же она, право, красотка. Лейтенантского жалованья, небось, на такую и не хватит?