Воздушная гавань
Шрифт:
— Вы хотите сказать, что переход на паруса приведет к непредсказуемому результату? — задумчиво протянула Кэвендиш.
— Я говорю, что он почти лишит нас выбора, — мотнула головой Рэнсом. — Если разобрать «клетку Хаслетта», у нас останутся только паруса. Ни эфирной сети, ни защитного покрова, ни орудий. Когда нас заметят корабли вражеского флота, нам останется только спасаться бегством, и без поддержки попутного ветра мы быстро потерпим поражение. Клетку можно будет починить и после встречи с кораблями поддержки.
— Зачем ждать?
— Затем, что
Рэнсом вновь приподняла бровь.
— Этот небольшой урок воздухоплавания нанес моему кораблю заметный урон, потому что я стою здесь, отвечая на ваши вопросы, вместо того чтобы делать все, что в моих силах, ради сохранения наших жизней. Наслаждайтесь чаем, мадам. Если меня не будут отвлекать, все это скоро закончится.
Кэвендиш аккуратно вернула чашку с блюдцем на стол.
— Не думаю, что мне нравится ваш тон, капитан.
Капитан Рэнсом сжала правую руку в кулак и подбоченилась.
— Это мой корабль, мадам, — заявила она. — Следовательно, именно я решаю, каким тоном тут говорят. Сделайте нам всем одолжение: будьте хорошей девочкой, допивайте свой чай и прекратите мешать профессионалам выполнять свою работу.
В глазах Кэвендиш разгорелась тлевшая там искра, на которую тусклым свечением откликнулся алый кристалл у ее горла.
Эспира поморщился. Поставив на стол чашку, он слегка поерзал в кресле, чтобы в случае вспышки насилия успеть броситься на пол.
— Вы скверно воспитаны, капитан, — процедила мадам Кэвендиш.
Рэнсом откровенно ухмыльнулась.
— Не стесняйтесь прыгнуть за борт в любое удобное время, надутая вы стер…
И тут в бешеном ритме затрезвонил судовой колокол.
— Боевая тревога! — донесся с палубы корабля гортанный крик старшего помощника капитана.
Грязно выругавшись, Рэнсом метнулась к двери кабины. Когда она ее открыла, послышался вой бортового энергетического залпа, за которым последовали невыносимо яркая вспышка света и звук, подобный треску тысяч сломанных сухих костей.
— Пристегнитесь! — крикнул вскочивший Эспира, который уже выбегал из каюты вслед за капитаном Рэнсом.
На палубу он выбежал как раз вовремя, чтобы увидеть, как вся эфирная сеть «Туманной акулы» по правому борту отрывается от корабля. Охваченная пламенем, она парила в воздухе, уносимая течением, и уже начинала с ленивой грацией соскальзывать в туман мезосферы. Тяговая сила, несшая корабль вперед, внезапно лишилась равновесия, и судно накренилось: корма сместилась влево, а нос стал заваливаться, словно догоняя потерянную сеть.
Сопровождаемое звуком рассекаемого воздуха, в каких-то пятистах ярдах из-под «Туманной акулы» вынырнуло изящное судно, несшее алые, лазурные и белые цвета Альбиона. Имя, выведенное на борту, объявляло корабль торговым судном «Хищница».
Эспира стиснул зубы. Капитаны аврорианской армады и торгового флота в своих разговорах об этом каперском судне понижали голоса, звеневшие
Еще прежде, чем он успел об этом подумать, пушки «Хищницы» взвыли опять, на этот раз стреляя выше, — и срезали надфюзеляжную сеть «Туманной акулы» так же ловко, как швея щелкает своими ножницами. На этот раз пылающая сеть обрушилась точно вниз, сползая вдоль мачт и рассыпая искры с миниатюрными молниями, разряжая накопленную статику везде, где она касалась субстанций, отличных от древесины.
Например, отдельных членов экипажа «Туманной акулы».
Запрокинув лицо, Эспира увидел горящую сеть, летящую прямо на него. Он схватил капитана Рэнсом за пояс и втянул ее назад в дверной проем каюты за мгновение до того, как сеть обрушилась бы на нее. Вместо этого задета оказалась металлическая дверная ручка, что вызвало яркую вспышку и оставило черную опалину на металле. Обрывки сети еще не успели улечься на палубе, а «Туманная акула» продолжила терять баланс: теперь вверх задрался нос судна. Эспира машинально прицепил к ближайшим крюкам концы страховочных ремней — как раз вовремя, чтобы воспользоваться их поддержкой и не полететь кубарем в результате опрокидывания палубы.
— Как, черт возьми? — огрызнулась капитан Рэнсом, когда ее корабль накрыла тонкая эфирная сеть площадью в сотни футов. Палуба быстро начинала напоминать внутреннее устройство гнезда шелкопрядов.
Одним быстрым движением она опустила на глаза гогглы.
— Сантос! — взревела Рэнсом. — Сигнальные ракеты, живо! И продолжай сигналить!
— Так точно! — прогудел ее помощник. Секундой позже раздался громкий свист, и в небо взмыла комета, тянущая за собой пылающий огненный хвост.
— Пожарный отряд на палубу! — крикнула Рэнсом.
— Так точно, капитан!
— Орудия к бою! Стрелять по готовности!
Спустя считаные секунды с десяток эфирных орудий открыли огонь по «Хищнице», — но изящный корабль уже сменил курс и резко провалился ниже, уходя от бортового залпа и ныряя обратно в туман. Как раз перед тем, как скрыться, «Хищница» выпустила свои ракеты, которые взорвались в тысяче ярдов над их головой, обратившись густым, плотным облаком желтого дыма.
Задумчиво щурясь, Рэнсом проводила взглядом исчезающее из виду судно. Потом кивнула и крикнула:
— Пилот, смена курса! Двадцать градусов к весту!
— Есть двадцать градусов к весту!
— Полный вперед! Выжимай все, что есть!
Рассыпая искры, в небесную синеву воспарила еще пара сигнальных ракет «Туманной акулы».
— Так точно, капитан!
Корабль застонал, кренясь на борт, и понемногу начал набирать скорость, раскачиваясь, как горький пропойца. Деревянный бочонок, который не успели надежно закрепить на палубе, прокатился под уклон и, подскочив от удара о леер, скрылся из глаз в бездне.