Воздушная гавань
Шрифт:
Где-то внизу прозвучал резкий свист, и секунду спустя переговорное устройство на мостике ожило, сообщив жестяным голосом:
— Мостик, доклад от подфюзеляжного дозорного!
Капитан Гримм повернулся к трубке:
— Мостик на связи, говорите.
— Вижу цель, кэп! — донесся до них взволнованный голос аэронавта. — В пяти милях прямо по курсу, на границе облаков внизу. Кэп, я думаю, это «Блистательный»! Он нырнул в туман и готовится вынырнуть.
— Ха! — сказал Гримм, свирепо улыбаясь. — Прекрасная новость, мистер Маккоули. Мистер Кеттл, когда?
Щурясь, Кеттл всмотрелся вперед, а затем оглянулся, чтобы бросить взгляд назад, на «Итаску», — и, обдумывая ответ, совершил очередной маневр уклонения.
— Начнем постепенное снижение немедленно, кэп, — предложил Кеттл. — Они последуют за нами, наращивая скорость. Дистанция сократится, зато они будут в оба глаза следить за нами и уже не смогут отвернуть, когда заметят «Блистательного».
Гримм решительно кивнул и заложил за спину затянутые в перчатки руки.
— Одобряю. Приступайте.
Кеттл кивнул в ответ и, после нового маневра уклонения, направил корабль ниже — под углом, который вновь потревожил покой желудка Гвен: свободный обзор с капитанского мостика распахнул перед ними, казалось, все небо целиком.
— А этот «Блистательный»… — произнесла Гвен, внутренне сражаясь с трепетом в своем животе. — Часом, это не корабль коммодора Рука?
— Да, — чрезвычайно вежливо, подчеркнуто-спокойно ответил Гримм. — Насколько я знаю, это так.
— Поверить не могу, что мы полируем яблочко, которое сорвет этот щеголь… — пробормотал Кеттл.
— Полноте, мистер Кеттл, — шевельнулся Гримм. — Нам наступает на пятки здоровенная и очень сердитая «Итаска». В этих обстоятельствах я весьма доволен помощью, которую нам сможет оказать любое судно нашего флота.
Кеттл мрачно процедил что-то себе под нос, и Гвен покосилась на пилота.
— Капитан? Здесь имеется повод для беспокойства?
Глубокомысленная пауза, которую Гримм выдержал, прежде чем ответить, в понимании Гвен говорила о многом и расходилась в значении со сказанным вслух:
— Не особенно значительный, — рассудил он. — «Блистательный» тоже боевой крейсер, вполне способный противостоять «Итаске», а в подчинении у коммодора Рука состоит надежный, компетентный флотский экипаж.
— Не могла не заметить, сэр, — сказала Гвен, — что вы не назвали самого коммодора надежным или компетентным.
— Не мне об этом судить, — ровно ответил Гримм. — Он достаточно хорошо продвигался вверх по служебной лестнице.
Кеттл громко фыркнул, бросая «Хищницу» ввысь по широкой дуге, чтобы избежать столкновения с быстро росшей в размерах энергетической сферой вражеского выстрела.
— Он напыщенный, распутный осел, — так же ровно отметила Гвен, — не обладающий даже той каплей ума, которой небесный Бог наделил дураков, хотя, полагаю, он не лишен своеобразной смекалки, присущей крысиному племени. К тому же ему весьма идет флотская униформа.
Гримм быстро обратил к девушке лицо, чтобы сразу же отвернуться. По тому, как натянулась кожа на скуле капитана, девушка сделала вывод, что он широко улыбается.
— Не дерзну спорить с вашим мнением, мисс Ланкастер, — уронил он.
— Это потому, что кэп предпочитает не ввязываться в схватки, которые не смог бы выиграть, — пояснил Кеттл.
Регулярно звучащий грохот вражеских выстрелов постепенно усиливался.
— Кэп, — предупреждающим тоном сказал Кеттл, — если «Итаска» еще немного нас нагонит, не останется времени на уклонение. Мне придется просто лавировать. До «Блистательного» мы можем и не долететь.
Гримм повернулся к раструбу переговорного устройства.
— Мостик вызывает машинное отделение.
В трубке задребезжал голос Джорнимена:
— Да, кэп?
— Если есть хоть какой-то запас хода, мистер Джорнимен, он нужен нам прямо сейчас.
— Диву даюсь, что системы еще держатся, кэп! — крикнул в ответ механик. — Черт, да кое-какие из этих кабелей буквально подвязаны шпагатом! Но я посмотрю, что тут можно сделать. Конец связи.
Последовавшие за этим разговором минуты Гвен сочла как-то особенно пугающими. Рядом с девушкой не происходило ровным счетом никаких насильственных действий, а исходившая от врага угроза не казалась реальной, ведь тот больше походил на детскую игрушку, модель воздушного судна, тенью парящую далеко позади. Гвен не могла толком подготовиться к сражению с чем-то, чего даже не было поблизости. Вместо этого небо по соседству продолжали сотрясать огненные вспышки и громовые раскаты, которые то и дело обдавали палубу «Хищницы» порывами горячего, насыщенного озоном воздуха, суля всем, кто был на ее борту, внезапную и жестокую смерть. Корабль отчаянно вилял во все стороны, совершая все более резкие маневры уклонения, каждый из которых еще ненадолго продлевал им жизни, — и тем самым позволял противнику приблизиться еще немного.
Девушке казалось, что она скоро сойдет с ума от осознания своего полного бессилия. Она совершенно ничего не могла сделать, чтобы избежать уготованной «Хищнице» судьбы, какой бы та ни была, — разве что немедленно спрыгнуть за ограждавшие капитанский мостик перила. У Гвен не имелось ни нужной подготовки, ни врожденных инстинктов, ни обретенных с опытом знаний, которые помогли бы выжить в подобных обстоятельствах. Девушка поняла вдруг, что ее жизнь, ее судьба всецело находятся в чужих руках.
Капитан Гримм неподвижно стоял на своем мостике, заложив руки за спину, и все его страховочные ремни были аккуратно и туго натянуты… Он воплощал собой идеальный образ капитана воздушного судна, держащего в своих руках жизни каждого, кто был на борту, и делал это, не сгибаясь под тяжестью ответственности и не сетуя на неудобства.
То был символ мужества, с которым Гвен еще не приходилось сталкиваться.
Как такой человек мог получить клеймо труса и быть с позором изгнан с флотской службы, что бы там ни значилось в архивных записях?