Воздушная гавань

Батчер Джим

В этот миг сквозь прореху в стене прорвался и Кеттл, сразу обрушивший в зубы кому-то из защитников бреши широкий носок своего сапога. В прыжке рулевой выгнул руку в боевой перчатке за спину, чтобы разрядить оружие в голову еще одному защитнику.

После были только суета, рефлексы и ужас. Вспыхивала сталь, грохотали боевые перчатки, а экипаж «Хищницы» с боем рвался в сад, стремясь перебросить за стену достаточно людей, чтобы исход стычки могло решить численное преимущество.

Бойцы аврорианского флота оказали упорное сопротивление.

То были стойкие вояки — профессионалы,

обученные ни на шаг не отступать в хаосе сражений. Они распознали опасность утраты контроля над остатками стены и окружения противником, превосходящим их по количеству, и бились яростно, исступленно. Гримм обнаружил себя оттесняемым все дальше от стены, вместе с Кеттлом, в то время как остальные члены команды пятились за ними, — один за одним падая под беспощадно точными выстрелами аврорианских ружей или саблями вражеского десанта.

Гримм ощутил, как качнулся баланс сил, и порами кожи впитал нарастающую решимость аврорианцев: они успели сообразить, что враг уступает им в воинском умении. Капитан «Хищницы» прикинул, что через считаные секунды атака будет отбита — а они с мистером Кеттлом испытают на себе силу заряда вражеских боевых перчаток.

В этот миг им на выручку прибыл отряд Криди.

Они не оглашали окрестности воинственным кличем. И бежали относительно тихо, ведь топот заглушался огнем перчаток, чужими воплями и криками. Добежав, они заняли позицию вдоль противоположной стены сада. Криди в своем деле был хорош и добился безупречной точности в исполнении своих приказов. Он убедился, что каждый из его людей достиг своего места у стены; что их перчатки подняты, руки изготовлены для стрельбы и цели намечены. И только тогда скомандовал: «Пли!»

Аврорианцы, всецело занятые отражением нападения Гримма, ни о чем не подозревали, пока первый залп Криди не уложил наповал почти половину из них. Гримм прыгнул вперед, вгоняя лезвие своей сабли в грудь офицера, прикрытую шелком, которому удалось отразить энергетический заряд. Стоявший рядом Кеттл с криком «За Альбион!» парировал саблей сокрушительный удар еще одного захватчика.

И тогда его товарищи-аэронавты с ревом бросились вперед, с обнаженными омедненными лезвиями в руках; они дружно забирались на низкую стену или прыгали в прорехи, подавляя ошеломленного противника числом.

Остававшиеся в живых аврорианцы продержались меньше двух секунд.

* * *

— Криди, — шевельнулся Гримм чуть погодя. — Доклад?

— Одиннадцать убитых, — сдержанно и ровно отвечал ему Криди. — Еще двое долго не протянут. Семнадцать человек выведены из строя, еще столько же пострадали, но держатся на ногах, сэр. Раненых, кто способен идти, я отправил на «Хищницу» с наказом доктору Бэгену немедленно прибыть сюда.

Гримм вздохнул.

— Что с аврорианцами?

— Трое пока дышат. Раны у них серьезные, могут и не выжить.

— Пусть Бэген займется ими сразу, как закончит с нашими ранеными. По-моему, кто-то из власть имущих захочет с ними потолковать, а?

— Несомненно, сэр, — кивнул Криди. — Я выставил охрану из матросов постарше и надежнее.

— Хорошая работа, — похвалил его Гримм. — Отправьте кого-нибудь в чанерию, дайте там знать, что это не мы

пытались их прикончить.

— Я посчитал, что внутри окажутся нервные люди в перчатках, а потому отправился туда сам, сэр, — доложил Криди.

Неожиданно для себя самого, Гримм заулыбался.

— Похоже, вас они не поджарили, — заметил он.

— Нет, сэр, — серьезным тоном ответствовал Криди. — Вооруженная охрана Ланкастеров, сэр. Бывшие флотские с отменной дисциплиной. Они остаются на своих постах, а их начальник отправился убедиться, что в доме все целы.

Из-за ограды сада, за которой уложили раненых, послышался негромкий, исполненный боли стон. Сидевший в саду Гримм устало поднял голову. Рядом с его скамьей журчал ручеек, поодаль блестел заботливо устроенный пруд под сенью нескольких карликовых деревьев и в окружении зарослей папоротника. Весьма живописно, если не брать в расчет кровавые лужи и трупы. Мертвецы воняли вспоротыми потрохами и дерьмом, — как и всегда. Вся эта грязь кажется унижающей достоинство погибших, но тут уж ничего не поделаешь. Гримм постарался выбросить из головы и запах, и бездвижные тела.

Ни одно из сражений еще не обходилось без печальных последствий.

Неторопливо поднявшись, Гримм выпрямил спину, прочистил горло и воззрился куда-то вдаль.

— Вы отлично справились, мистер Криди. По ходу боя и после. Я знавал людей, не проявивших в своем первом ближнем бою и половины вашей выдержки или благоразумия.

Криди неловко замешкался перед ответом. На флоте капитаны не говорят подобных вещей своим подчиненным. Хмурясь, Криди тоже уставился на что-то неопределенное, по странному совпадению тоже притаившееся где-то вдали.

— Сэр, — вымолвил он наконец.

— Да, согласен, малость напыщенно, — откликнулся Гримм. — Но, поскольку я не в состоянии повязать вам ленту за участие в сражении или как-то еще поощрить за боевую отвагу, придется обойтись этим.

— Я… Да, сэр.

Гримм коротко кивнул.

— В более подходящей ситуации я поставлю вам выпивку, и мы не станем возвращаться к этому разговору.

— Я… — опустил голову Криди. — Это будет как нельзя лучше, капитан Гримм.

— Отлично, — сказал Гримм. — С этим решено. Как только Бэген доберется сюда, соберите людей и готовьтесь выступить с ними. Где-то поблизости должны прятаться гораздо большие силы аврорианцев, и нам нужно быть готовыми дать им отпор.

— Мы захватили неповрежденными четыре их ружья, сэр. Может, взять их себе на вооружение?

Гримм кивнул снова.

— Удачная мысль. Одно вручи мистеру Штерну, он превосходный стрелок. Пусть сам подумает, кому стрелять из остальных ружей.

— Так точно, сэр, — сказал Криди и отошел, чтобы отдать распоряжения.

— Капитан, — позвал Кеттл, незаметно стоявший поодаль, чуть в стороне. В голосе сквозила настороженность.

Повернув голову, Гримм увидел, как к нему приближается высокий человек в черном костюме, скроенном по образцу флотского мундира. При незнакомце были сабля и боевая перчатка, а короткий ежик его волос отливал сединой. Еще не успев вглядеться в глаза подошедшему, Гримм определил в нем боерожденного — по поджарой фигуре и особой грации движений.