Вождь и призрак
Шрифт:
— Это может быть очень опасно, Анна, — возразил Ресслер и неожиданно добавил: — Посмотри вон на тот автомобиль. В него невозможно заглянуть…
— А ты и не пытайся… Действуй как ни в чем не бывало. Иди спокойно по улице к нашему дому.
Анна говорила уверенно, но на самом деле ее тоже тревожил автомобиль, стоявший точно напротив их подъезда: окна действительно были занавешены шторками из мелкой темной сетки, и невозможно было понять, есть ли кто-нибудь внутри.
— Хочу кофе! — попросил Ресслер, когда они вошли
— Уже делаю!
Единственной слабостью Ресслера был кофе: он поглощал его литрами. Ресслер ежеминутно подходил к окну.
— Не трогай занавески! — предупредила Анна.
— Что же делать! Эти двое из трамвая стоят под дождем… держат руки в карманах… Жуть какая-то! А ведь ночью мне нужно выйти на связь с Дятлом…
— После кофе тебе станет получше. Надо связаться с Массоном.
При упоминании о шефе швейцарской контрразведки Ресслер слегка приободрился. Он подошел к окну, стараясь не шевельнуть занавески, и вдруг замер. Учащенно заморгав, Ресслер снял и снова надел очки и воззрился на улицу. Потом возбужденно выкрикнул:
— Анна! Там бригадир Массон! Он только что вылез из этого автомобиля… Он идет к нам…
— Средь бела дня? — Анна вошла в комнату, неся на подносе кофейник и чашки. — Да ты явно ошибся…
Бригадир Роже Массон — на сей раз он был в штатском — пересек пустынную улицу и позвонил в дверь. Ресслер даже не стал спрашивать по домофону, кто пришел, а просто нажал кнопку, и дверь подъезда автоматически открылась. Ресслер открыл дверь своей квартиры и, стоя на пороге, поджидал швейцарца, который поднимался по лестнице. Обычно жизнерадостный, Массон был мрачнее тучи.
— Вам следовало бы сначала выяснить, кто пришел, — мягко укорил он Ресслера. — Я вынужден просить вас соблюдать меры предосторожности. Времена изменились — и увы! — к худшему!
Массон тщательно подбирал слова. Визит к Ресслеру был делом очень деликатным. Он хотел предостеречь Ресслера, но вовсе не желал его пугать.
Глава швейцарской контрразведки был человеком нервным и чувствительным, хотя обычно маскировал эти качества напускной жизнерадостностью. Штатская одежда не улучшала его настроения. В форме он ощущал себя более уверенно.
— Хотите кофе? — предложила Анна. — Давайте я повешу ваше пальто, на улице сыро.
— Вы очень любезны…
Сняв пальто, Массон подошел к окну и выглянул на улицу. Ресслер присоединился к нему, его глаза за стеклами очков лихорадочно сверкали.
— За мной следят уже несколько дней. Это Анна заметила…
— Не несколько дней, а уже целую неделю, — уточнил по привычке Массон. — Это мои люди… они работают посменно круглые сутки. Я принял такие меры предосторожности ради вашей безопасности.
— Но почему именно сейчас? Что-то случилось?
— Какая разница когда? Главное, что ваша работа слишком важна… и для нас, и для русских…
Массон сел в кресло, стоявшее возле маленького столика, который Анна сервировала для кофе. Ресслер расположился в соседнем кресле и жадно отпил из своей чашки, не сводя глаз со швейцарца.
— Сейчас тысяча девятьсот сорок третий год, — начал он, выпив половину своей порции. — Прошло два года после вторжения Гитлера в Россию. Очевидно, недавно произошло нечто очень важное, из-за чего моя работа приобрела, как вы уверяете, такое большое значение, что вы тратите на меня столько своих людей…
Массон заставил себя расслабиться. Он улыбнулся, его яркие голубые глаза лучились неверием. Вся беда в том, что Ресслер — человек проницательный… не говоря уж об Анне! Какое счастье, что он пришел к ним сегодня! Войдя в дом, он сразу почувствовал, что настроение его обитателей резко изменилось. Анна вела себя настороженно, а Ресслер едва сдерживался, чтобы не впасть в панику. Массон поднял руку, успокаивая их.
— Раньше нам катастрофически не хватало людей. А теперь у меня неожиданно увеличился штат сотрудников. Поэтому я могу за вами присматривать: вы же для нас очень ценный кадр…
Пока он пил кофе, Анна присела на ручку кресла Рудольфа. Массон был доволен, заметив, что Рудольф пытается изобразить из себя скромника, хотя, конечно, истинные его чувства были совсем иными. «Может, это и банально, — подумал Массон, — но лесть действительно безотказное средство». Он осторожненько попробовал еще немного нажать на Ресслера.
— Что касается ваших визитов на виллу Штутц… по-моему, вам следовало бы периодически менять маршрут и время посещения… Чтобы мои люди попрактиковались в присмотре за вами. Относитесь к этому как к игре…
— Хорошо…
Продолжая радоваться радужным комплиментам Массона, Ресслер принялся за вторую чашку кофе, которую налила ему Анна. Лихорадочный блеск в его глазах постепенно исчезал.
«Странный человек этот немец, — думал Массон. — У него настолько непримечательная, заурядная внешность, что можно пройти мимо него по улице и потом не вспомнить, видел ли кого-нибудь вообще. Хотя, конечно, это большое преимущество…
Ладно, во всяком случае дело сделано. Лучше уйти, пока разговор не принял нежелательного направления. От греха подальше…» Массон допил кофе, отказался от второй чашки, предложенной Анной, и, дружелюбно улыбаясь, встал.
— Мне пора…
— Думаю, Ганс, что все улажено, — заявил Массон, усаживаясь рядом с водителем лимузина.
Он вздохнул. Потом оглянулся и смотрел, не отрываясь, на окна Ресслеров, пока водитель выполнял запрещенный здесь разворот, чтобы вернуться на виллу Штутц. Что за странный человек P.P.!
За рулем сидел капитан Ганс Гаузаманн, кроме него в большой машине никого не было. До войны Ганс занимался бизнесом и обеспечил себя бесценными связями по всей Европе, вплоть до Финляндии.