Возмездие Мары Дайер
Шрифт:
Но мама всегда говорила, что правда все равно тебя догонит. В любом случае.
Потому я закрыла глаза и потянулась за ним. Поклялась себе, что посмотрю результат на счет три.
Раз.
Два.
Я открыла глаза.
Отрицательный.
28
Я все рассказала им по пути к железнодорожной станции Вашингтона. Стелла, которая игнорировала меня всю поездку, расплылась в улыбке.
— Разве тебе не стало легче?
И да, и нет.
Долго оно не продлилось. Меня стошнило в такси, и я открыла дверь на красном свете, чтобы выплюнуть все на улицу. Водитель закатил истерику.
Может, я и не беременна, но все равно больна. Чем — не ясно. Или ясно — вероятно, дело в гене. Просто что-то отличало меня от ребят, и нужно расслабиться и плыть по течению.
Мысли не из приятных, и меня слегка трясло, пока я следовала за Джейми и Стеллой к кассе. Что бы со мной ни происходило — оно делало это быстро, и нам нужно было добраться до Нью-Йорка быстрее, чем мы могли позволить себе на машине.
— Три билета в Нью-Йорк, пожалуйста, — сказал он. — В один конец.
Поезд был забит людьми, и нам пришлось пройти через сотню вагонов, прежде чем мы нашли места рядом. Я дважды споткнулась. Оба раза Джейми успевал меня поймать.
Когда мы, наконец, выбрали себе места, я практически рухнула в кресло. Мое тело отчаянно дрожало. Я скрестила руки в попытке сделать это менее очевидным. Не сработало.
— Замерзла? — спросил Джейми с другого ряда.
Нет, но я соврала, так как в этом было больше смысла, чем в правде.
— Скоро вернусь, — сказал он, вставая. — Присмотришь за вещами?
Я кивнула и прислонилась головой к окну. Люди заняли всю платформу, пытаясь успеть сесть до отъезда поезда. Я как загипнотизированная наблюдала за ними, позволяя зрению выйти из фокуса, пока что-то не заставило меня сосредоточиться.
Нет. Не что-то. Кто-то.
В толпе явственно выделялся мужчина. Не из-за внешнего вида, а потому что он был мне знаком.
Абель Лукуми смотрел, как поезд тронулся с места, будучи в том же темном костюме, в каком он был в больнице после того, как Джуд заставил меня перерезать себе вены. Тот же костюм он надевал в Литтл-Гаване, когда убил курицу и заставил меня пить ее кровь. Мои губы приоткрылись, желая что-то сказать или закричать, но к моменту возвращения Джейми он уже исчез.
Я пялилась в окно долгие секунды или часы, а люди вокруг вставали, садились, ходили
Я не знала, что сказать Джейми и Стелле. Они мало что слышали о Лукуми; им не понять. Ной бы понял, но его здесь не было.
— Ты вся мокрая, — сказала Стелла, садясь на место рядом со мной.
Так и было. А еще я тряслась.
— У тебя температура?
Я пожала плечами.
Ее выражение смягчилось.
— Попытайся отдохнуть, ладно?
Я не могла.
— Мне страшно, — сказала я, хоть и не планировала делать это вслух.
— Знаю.
Мне хотелось закричать, что она не знала, никогда не узнает, потому что все это происходило не с ней, а со мной. Закричать, что это неправильно, и я больше никогда не буду в порядке, потому что я убивала людей, а такое не исправишь. Даже если они этого заслуживали. Но я устала, как и мои друзья, и даже если они меня не понимали, они видели, что со мной творилось. Они могли врать мне в лицо и притворяться, что все будет хорошо, но я видела правду и страх в их глазах. Мне становилось хуже. Гораздо хуже. И время было на исходе.
Когда я проснулась часом позже, то была вся мокрая от пота. Я подняла голову с сидения, и движение встряхнуло образы из моих снов. Лукуми, стоящий у края платформы с черным пером в руке. Я у другого края, с человеческим сердцем. Железнодорожные пути между нами полнились нетронутыми телами, не считая пятна крови под носом у каждого из них. Я почувствовала желчь в горле и встала, хватаясь за кресло для поддержки. Стелла не проснулась, но Джейми обернулся, когда я вышла в проход. Он достал наушники.
— Ты куда?
— В туалет, — я не знала, стошнит ли меня, но береженного бог бережет, и мне все равно нужно сменить кофту, прилипшую к коже. Я спешно прошла вперед, хватая сумочку по пути в крошечную уборную.
Но, запершись внутри, я осознала, что взяла сумку Ноя. Его черная, а моя серая. Я моргнула. Перед глазами стояла пелена тумана, мир окрасился в серый. Я опустила крышку унитаза и села сверху, зажав голову в руках и часто моргая. От приклеившейся к телу футболки хотелось чесаться.
Подумаешь… Сумка не имела значения. Переоденусь в одну из футболок Ноя. Он не будет против.
Я покопалась в ней, но едва могла отличить один предмет гардероба от другого. Я прикусила губу и сжала челюсть, чтобы сдержаться от истерики, остаться в реальности. При этом мои пальцы сжались вокруг чего-то, что не было одеждой. Я достала предмет.
Моя рука попала в фокус, как и вещица. Это оказалась клинковая бритва Ноя. Помню, как спрашивала его, зачем он ей пользовался. Он ответил, что она — самая острая.