Возьмите нас в стаю
Шрифт:
— Расколются? — не понял Тим.
— Они проверяли нас, — сказал Вонг. — Я не знаю, как точно это было организовано и кто в ответе, но они они нас проверяли. Коллеги госпожи Даниловой. Мы проверку прошли. Или по крайней мере вы проверку прошли. И теперь они постараются задобрить нас и расскажут наконец-то, зачем мы им нужны.
— Нужны? — тупо повторил Тим. И тут его осенило: — Вы имеете в виду, почему около года назад они вдруг затребовали настоящие посольства? И переговоры о возможном включении в Содружество вдруг сдвинулись с мертвой точки?
Вонг кивнул.
— Но почему здесь? Триока — не самая важная планета Содружества, и у нас не самое крупное посольство…
— Этого мы не знаем, — подала голос Данилова. — Но я дам потом почитать вам наши отчеты с Тусканора, если хотите. Там еще причудливее.
— В общем, — проговорил Вонг, — все зависит от вас. На эту вашу Таню… Тэну Гмакури многое завязано. Вы проделали хорошую работу, но теперь предстоит сделать больше.
Тиму не очень понравился его тон — когда начальство начинает так говорить, пиши пропало. Тем более это подтверждало самые нехорошие его догадки. Но ответил он так, как только и можно отвечать в таком случае:
— Рад служить.
Часть II. Партнерство
Тим Крюков и Джек кровью доказали свое право на равных принять участие в Проекте. Теперь задача Тима — достойно представить Землю и решить, чью сторону примет человечество в большой войне, которая готовится в населенной части Галактики, и на каких условиях. Как союз с любой силой, так и полная изоляция могут оказаться одинаково гибельными.
То, что обнаружили Алекс Флинт и его партнерша Кора в бездонном океане Тусканора, возможно, даст Земле преимущество в переговорах… вот только с кем?
Глава 18
Можно ли назвать кошмаром сон, которого не боишься?
Алекс Флинт частенько просыпался от неприятных снов, отмахивался и засыпал снова. Он говорил себе: ничего удивительного, что я это вижу. Гамак мой подвешен над бездной, поэтому и во сне я постоянно погружаюсь в туман, сперва нестрашный, бело-голубой, когда над головой качается солнце, словно в люльке. Потом туман голубеет, синеет, солнце пропадает. Не различить уже, где верх, где низ, и Алекса захлестывает паника, знакомая каждому начинающему ныряльщику. Казалось бы, много лет назад он с ней покончил…
Синева вокруг темнеет, чернеет, и теперь уже ясно, где верх — там, где светло. Но наверх всплыть не получается, потому что яростное притяжение планеты, стиснувшее в жидкое ядро тонны «тяжелой» воды и раскаленных металлов, теперь захватило Алекса и тянет, тянет, словно черная дыра…
В этот момент Алекс обычно просыпался, переворачивался на другой бок и засыпал снова. У него были крепкие нервы.
Сейчас он проснулся и понял, что, похоже, больше не заснет.
Край солнца слабо золотился над горизонтом: стоял предвосходный сумрак. Сквозь раздвинутую перегородку, похожую на традиционные японские перегородки-седзи, было видно, как порционно светлеет воздух над океаном. Сам океан лежал дальше сколько хватало глаз, без границ, гладкий, как зеркало.
Полнейший, невероятный штиль. Редкий случай.
Алекс вылез из гамака, аккуратно обошел квадратную дыру в полу, в которой плескалась вода — это вместо туалета, там живут такие специальные рыбы, которые все едят — и выглянул наружу, на мостки.
Утро. Солнечное утро. И уже немножко припекает — день даже на воде будет жаркий. А они ведь собирались сегодня на сушу. Хонда точно сказала: к нам приплыл примечательный остров, поедем в гости к знаменитому писателю. Не было печали.
Алекс опустился на колени и похлопал по воде. Звук был совсем тихий, но Кора явилась почти сразу: она спала обычно недалеко. Приучила себя спать одновременно с Алексом: без него ей было скучно.
«Привет», — просвистел он.
Кора тоже с энтузиазмом поздоровалась.
«Сегодня вода отличная! Поплывем далеко?»
«Нет, не поплывем. Большая женщина тащит меня на сушу».
«Суша — хорошо для двуногих». (Интонация вопроса-сомнения).
«Сегодня плохо. Сегодня хочу остаться».
«Оставайся!»
«Нельзя».
«Нельзя» — интересное слово. Вот в дельфиньих диалектах его нет совсем. У касаток есть, но оно имеет оттенок «нехорошо для семьи».
«Для меня хорошо», — ответила Кора.
Вместо ответа Алекс скинул футболку и нырнул, как был, в шортах.
Вода приятно освежила со сна, руки покрылись мурашками. Мощными гребками он поплыл вперед, подальше от мостков. Кора плыла рядом, время от времени касаясь Алекса носом или боком.
«Ты плавай одна сегодня, — просвистел ей Алекс. — Плавай одна, но возвращайся до вечера. Сегодня хорошая погода».
«Я всегда одна», — уныло ответила Кора.
Уныния не было в ответе, но Алекс ощущал его всем телом. Коре было скучно. Она оказалась совсем одна, без сородичей, и даже целый океан, свободный от хищников, полный рыбы и куда более чистый, чем на Земле, ее не радовал. С дельфинами она так и не ладила с самого начала. Дельфины и касатки вообще редко ладят.
«Скоро пришлют еще», — пообещал Алекс.
«Лучше меня домой, к маме».
Алекс похлопал подругу по боку. Он говорил, что прибрежных касаток нужно переправлять сразу материнскими семьями. Кто-то его послушал? Нет. Типично.
«Все будет хорошо, Кора», — сказал он.
Кора издала согласный свист.
Касатки не умели долго грустить. Это выгодно отличало их от людей. И бездны под ногами они тоже не боялись. Алекс подумал, что без Коры он бы тут долго не протянул.
Конечно, с другой стороны, без Коры он бы ни за что сюда и не отправился. Кому бы был нужен цетолог и ныряльщик на других планетах, если бы не Тусканор и его обитатели?
И, опять же, если бы не Кора, Флинт ни за что бы не согласился.
Хонда Мэй, несмотря на свой солидный чин в дипломатической службе и солидные же пятьдесят с гаком лет, частенько вела себя совершенно несолидно. При первой же встрече она радостно объявила Алексу, что едва ли не единственная причина, за которую можно любить тусканорцев (самоназвание тлилили, код TLL), — они не носят одежды и не придают ей никакого значения. А значит, и люди могут одеваться или не одеваться как им нравится.