Возможность ответа
Шрифт:
По извилистой тропинке мы наконец-то вышли из леса и спустились в долину, поросшую густой и высокой - в пояс - травой. Здесь, как сказал Кэп, нам предстояло брать первую пробу. Кэп вызвал по рации грузовой вертолет с нефтеоборудованием.
Вскоре вертолет приземлился. Не прошло и двух часов, как была установлена буровая. Труба из легированной стали с текоритовой насадкой, бешено вращаясь, вошла в тело земли, и неправдоподобно быстро в синее знойное небо ударил черный фонтан.
Люди бросились к нему, набирали нефть в ладони, плескали ею друг на друга. Коротышка и высокий худой парень по прозвищу Овсяная Каша плясали от радости,
– Вот это удача, док!
– кричал Коротышка.
– Такое случается раз в тысячу лет! Это вы принесли нам баснословную удачу.
Я вежливо улыбался в ответ, но, глядя на фонтан черной маслянистой жидкости, думал о парадоксах, которые случаются с ней в человеческом обществе. Она движет корабли и загрязняет моря, становится хлебом и оружием. Из-за нее вспыхивают войны и трупы тысяч солдат ложатся в землю, чтобы через многие годы, превратившись в черную кровь земли, обеспечить сытую жизнь и богатство потомкам тех, кого пытались когда-то завоевать.
Кэп слышал слова Коротышки и, скользнув рассеянным взглядом по мне, бормотал:
– Может быть, может быть...
Он разрешил своим людям вдоволь повеселиться, а затем позвал к себе Ника, и они уселись вдвоем на пригорке, разложив карту. Рассматривали ее и совещались долго. Затем Кэп велел нам собираться в путь.
– Пойдем бурить другие скважины?
– спросил я у Коротышки.
– Это знает Кэп, черт побери.
– Он беззаботно кивнул на своего начальника, и я понял, что его вполне устраивает роль подчиненного, за которого думают другие.
Тем временем вблизи буровой приземлились еще два вертолета, в которых прибыли новые рабочие.
– Скоро тут вырастет новый поселок, а то и город, - сказал Коротышка. А нас, небось, и не вспомянут.
Впрочем, и это обстоятельство не печалило жизнерадостного человека с автоматом в руках.
Мы двинулись в путь в таком же порядке, как шли сюда. Ник и Овсяная Каша - впереди, я шел за Коротышкой, а замыкал группу Кэп. Мы подымались в гору по узкой крутой тропинке, делая короткие остановки, чтобы отдышаться.
Однако не успели пройти и двух миль, как сзади, там, где оставалась буровая, послышались выстрелы.
– Шакал и шакалята!
– закричал Ник.
– Вполне возможно. Возвращаемся!
– приказал Кэп.
В небе расцвел огромный ослепительный цветок. Послышался грохот взрыва.
– Они зажгли нефть, - весело и как-то бесшабашно комментировал Коротышка.
– Зачем?
– спросил я.
Он не ответил. Его круглые глаза блестели, как у пьяного, хотя пил он немного, короткие толстые пальцы нетерпеливо бегали по автомату, поглаживая его, подбрасывая, будто взвешивая. А ноги, пружинисто приплясывая, несли туда, где бушевало пламя: несли нетерпеливо, весело и стремительно, будто на праздник с танцами и песнями, где заждалась суженая. И ему было все равно в эти минуты, что суженая там отнюдь не молода и не красива, а в руках ее не цветы и подарки, а кое-что иное стальное и острое.
Я пошел рядом с Кэпом, снова замыкавшим группу. Его лицо напряглось, быстро играли лицевые мускулы, видимо, он опасался новых происшествий. Ему было не до меня и моих вопросов. Я это знал отлично, и все же спросил:
– Зачем они это сделали? Что им надо?
– Конкуренты, - с горечью бросил он, будто это короткое слово все объясняло.
По мере того, как мы приближались к буровой, температура воздуха быстро повышалась.
К Кэпу подбежал Коротышка. Автомат плясал в его руках. Он что-то крикнул, показывая в сторону. Мы свернули и вышли к буровой с наветренной стороны. Я видел, как зелень на деревьях свертывалась, покрывалась золотистой корочкой, присыпалась кое-где тонким слоем пепла, и вдруг все дерево вспыхивало, превращалось в свечу. Огонь урчал, трещал, визжал от удовольствия, орал от радости, превращал предметы в негативы, приближал их истинный вид. Мне пришлось включить дополнительную термозащиту.
Кэп дышал с присвистом, жадно хватал воздух, пытаясь восполнить запасы кислорода в легких и крови. Я рассмотрел узелки и язвы на легочной ткани и определил, что ему - бедняге - недолго осталось жить: два-три года.
Кэп наклонился и поднял из травы пустую кобуру.
– Ник!
– закричал он.
– Сюда!
Они принялись рассматривать предмет. Ник задумчиво произнес:
– Люди Шакала не носят "вальтеров".
Кэп показал ему две буквы - "с" и "е", вырезанные на внутренней стороне кобуры.
– О господи!
– завопил Ник, хватаясь за голову.
– Этого нам только не хватало!
Кэп неожиданно засмеялся дробным, лающим смешком. Я понял, в чем дело, и взглянул на его легкие. Они работали в бешеном темпе. Я не выдержал, потянул его за рукав:
– Идемте отсюда поскорее.
– Это еще почему?
– Он подозрительно взглянул на меня.
– Вам вредно здесь оставаться. Слишком жарко.
– Будет еще жарче, - проговорил он, продолжая испытующе смотреть на меня.
– Знакомая штучка, а?
– зарычал Ник, подбрасывая кобуру, и его рассеченная бровь сломалась под прямым углом.
– Не заводись, - сказал Кэп.
– Потом разберемся с ним. Давай туда. Посмотрим, что можно спасти.
Но спасать уже было почти что нечего. Огонь распространялся очень быстро, с оглушительной какофонией, - высвобождалась энергия, накопленная миллиардами живых особей на протяжении тысячелетий. Их кровь и плоть там, в земных недрах, под чудовищным давлением постепенно превращалась в черную вязкую массу, которую научились использовать - опять же!
– для движения. Сгорая в железных утробах, черная кровь двигала машины - машины для приготовления пищи и одежды, машины для убийства, машины для передвижения. И те, кто обслуживал их, пользовался ими, чаще всего не задумывались над тем, ЧТО или КТО везет их, кто совершает работу. Они не думали о жизнях, заключенных в нефти, превратившихся в нефть - промежуточный продукт, продукт перехода, возвращения в огненное родимое лоно.
Все время я ловил на себе напряженный взгляд Кэпа сквозь темные очки, и в конце концов мне стало смешно: подумать только, вот это существо по имени Кэп, которое скоро тоже должно стать капелькой черной крови земли капелькой нефти - и в этом виде подготовиться к переходу в пламя, существо, которое жадно жует воздух пересохшими губами, вбирает его дырявыми лоскутками легких, занято сейчас размышлениями, как проверить свои подозрения о моей принадлежности к поджигателям.
5
Я снова вспомнил о ней - и увидел ее.