Возмущение Ислама

Шелли Перси Биши

Жрецы, Святоши были в полной силе, Они в толпе бродили, и одни Являли рвенье, а другие были В действительном безумье: да, в огни, Они кричали, надо богохульных. Иначе не насытим адских змей. И вот зажглись, как в пиршествах разгульных, Три сотни алчных пламенных печей, И каждый, хоть родной, но раз неверный, Родным сжигался в ревности примерной.

46

В свирепом дыме полдень потонул, Вечерний ветер прах развеял серый, От этих жертв, на время, бред уснул, Но на закате вновь восстал, без меры. Кто скажет, чт_о_ случилось в темноте, Добра и зла кто уровень отметит? Он тайну к должной приведет черте И лабиринт людской души осветит, Где чаянье, близ мысленных стремнин, С тоской в борьбе — не час, не год один.

47

Так, мать одна троих детей со смехом Приволокла к огню и умерла; И преданные мерзостным утехам Служители чудовищного зла, Что ели трупы, в Небе трон узрели И Ангела, и Ангел тот — она; И в ту же ночь, как на восторг веселий, К огню один, как бы под властью сна, Придя, сказал: "Я — он! В огонь — скорее!" И был сожжен, и умер, пламенея.

48

И в ту же ночь ряд нежных юных дев, Прекрасных, как живые изваянья, Сгорел, под тихий сладостный напев, И пламени дрожали очертанья; Одетые как бы сияньем снов, Они в огне ложились, как в постели, "Свобода" — было слышно между слов Той песни, что они, сгорая, пели, И многие, целуя ноги их, Сгорели, их последний час был тих.

Песнь одиннадцатая

1

Над пропастью застывши, как виденье, Не слыша и не чувствуя меня, Без возгласа, без вздоха, без движенья Она стояла в ярком свете дня, И что-то было у нее во взоре, То, что бывает только в тишине, Мысль глубины, бездонная, как море; Безгласно было Небо в вышине; В пещерах, там внизу, потоки пели; Сквозь сеть волос ее глаза блестели.

2

На западе, над скатом темных гор, Висела туча; перед ней седые Туманы низливалися в простор От севера, как волны снеговые; День умирал; вдруг яркий сноп лучей, Как золото на зыби Океана, Прорвался всей текучестью своей И плыл на клочьях быстрого тумана; Как выброски морские на волнах, Они носились в красных Небесах.

3

То был поток живых лучей, и справа, И слева туча берегом была; В ее разрыв он лился величаво, Она в краях вдвойне была светла; Как бы веленьем безглагольной бури Прилив огня стремился прямо к ней; Ее блестящий образ на лазури Как бы мелькал в текучести лучей; Свет побледнел, она затрепетала, Волна ее волос огнем блистала.

4

Она меня не видела, хоть я Был рядом; взор ее глядел на море, На Небо; счастье, радость бытия, Блаженство быть в таком немом просторе — Соткали страсть, сильнее слез и слов, Сильнее всех обыденных движений; Та страсть ее сковала чарой снов, Нашедших много нежных отражений В ее глазах, все существо мое Затмивших и являвших лишь ее.

5

В устах, я слышал, мерное волненье Дышало; в зыбкой бездне темных глаз, Круг в круге, глубже смерти, сновиденья, Весь блеск Небес горел, дрожал и гас; С волненьем сердца слился он безбрежным, Которое вошло в глубокий взор И всю ее своим сияньем нежным Окутало на этой грани гор, Дрожанием ее же атмосферы, Блестящей и пленительной сверх меры.

6

Она во мне могла бы Рай зажечь, Ко мне прильнуть горячими устами, Всем телом, этой негой груди, плеч, Но, унесен холодными ветрами, Не вспыхнул нежно-страстный поцелуй; Мог услыхать я этот звучный голос, Что был нежней весной поющих струй, И все, что у меня в душе боролось, Нашло бы в ней живой ответ тогда, Но миг, и мы расстались навсегда.

7

Мы встретились лишь раз еще, не боле. Мои шаги услышала она, И я с своей почти расстался волей, Услышав зов, и цепь уж создана Почти была, и я лишился силы. "Куда? Мне не догнать тебя! Куда? Слабею я! Вернись ко мне, мой милый! Вернись, вернись! Приди ко мне сюда!" Тот зов домчался в ветре, замолкая, Слабея и в конец изнемогая.

8

О, эта ночь без звезд и без луны! Чума и Голод страшны, но страшнее, Чем эти ужасающие сны, Страх Ада; о, как гидра, злость лелея, Все возрастал и жертвами владел, И каждый, этим страхом удушенный, Был в пламени, был меж горящих тел, Как скорпион, огнями окруженный; Но страх не мог одну надежду сжечь, Она была — на нити острый меч.

9

Не смерть — смерть больше не была покоем, Не жизнь — в ней дикий ужас! — и не сон: Он преисподней и свирепым роем Бесов был всех обычных снов лишен; Кто бодрствовал, тот знал, что он пред бездной, Грядущее влекло в провал огней, И каждого вело рукой железной, Уторопляя шаг бичом из змей, И каждый час, с походкой равномерной. Грозил им адским ревом бездны серной.

10

Погаснув для всего, что на земле, Одно лелеял каждый упованье; Так на объятой пеною скале Моряк, дрожа, глядит на возрастанье Кипучих волн; так в бурю на судне Стоят матросы, сдерживая шепот; Дрожали все, чуть только в тишине Раздастся, там далеко, конский топот, Или невнятный возглас, здесь и там, Возникнет и помчится по ветрам.

11

Зачем бледнеют лица от надежды? В них смерть, и здесь ничем нельзя помочь. Зачем не спят и не смыкают вежды Толпы людей уже вторую ночь? Нет жертв, — и час за часом, дети праха, Ложатся на тела еще тела, И в смертный час уста дрожат от страха, Плоть холодеет, что была тепла; Толпы молчат, как скошенные нивы; Вверху Арктур сияет молчаливый.

12

А! Слышишь? Смех, и вскрик, и топот ног? Восторг, что разразился полновластно? Идет, бежит стремительный поток. Они идут! Дорогу им! Напрасно. То лишь толпа безумных, бледный хор, От душного колодца мчится с криком: Земной, рожденный гнилью, метеор, Оттуда выйдя в блеске многоликом, В их спутанные волосы впился, Как синий дым, окутавший леса.

13

И многие, с сочувствием ужасным, В толпе пустились в этот странный пляс; Спокойствием сменялся безгласным, Последний отклик странных воплей гас И отзвучал средь улиц отдаленных, Как сдавленный последний смертный стон. — Среди своих советников бессонных Тиран сидел и, опершись на трон, Ждал вести; вдруг пред ними Некто стройный Предстал один, прекрасный и спокойный.

14

Ряды Бойцов надменных и Жрецов На пришлеца взглянули с изумленьем, В монашеский он был одет покров; Но овладел он тотчас их смущеньем, Едва заговорил: в его словах И в самом тоне голоса дышали Уверенность, которой чужд был страх, И кротость; эти люди задрожали От чувства неизвестного, когда Заговорила с ними не вражда.

15

"Вы в ужасе, Властители Земные, Вы проклинали, — что ж, на звук тех слов Проснувшись, встали силы роковые, И темный Страх явился к вам на зов. Я враг ваш, — вы хотите быть врагами; О, если б мог зажечь я светлый день Своим врагам, я тотчас был бы с вами Как брат и друг! Но зло бросает тень, Которая не так проходит скоро, И Злоба — мать печали и позора.