Возвращение Богов
Шрифт:
Перебросив остатки трупа через плечо, существо вернулось в темноту. Оно не оглянулось на Илну, но помедлило, прежде чем его тень исчезла в больших тенях. Подняв голову, оно издало еще один дрожащий крик. Наверняка, эти вопли должны услышать в Гауре? Но, возможно, горожане все еще находились под действием чар Бринчизы.
Илна поставила фонарь в нишу в стене пещеры. Свеча скоро догорит. При оставшемся свете она осмотрела коробку. Она была деревянной, что означало, что она могла вскрыть ее одним из кинжалов, ржавеющих на полу пещеры. Что еще лучше, она была без замка. Это порадовало Илну, потому что мастерство изготовления шкатулки было достаточно хорошим, чтобы произвести на нее впечатление. Она бы пожалела разбивать ласточкины хвосты и панели, подогнанные так, что текстура была почти неотличима одна от другой — хотя, конечно, она бы сломала их, если бы пришлось, и задалась вопросом, смог ли бы Кэшел идентифицировать древесину.
Илна отодвинула простую защелку и подняла крышку, повернув коробку к свету, чтобы разглядеть содержимое. В сырую шерсть, которая была такой белой, что на первый взгляд ей показалось, что она отбеленная, была завернута человеческая голова размером не больше ее сжатого кулака. Губы были зашиты узлами, не менее сложными, чем те, которыми коробка была прикреплена к груди Хаттона. Илна провела пальцами по узлам. Они были завязаны другой рукой; она подозревала, что человеческой. Рукой Хаттона? Она не могла быть уверена, потому что не видела его работ, но она так не думала. Она улыбнулась, вспомнив звук, с которым упырь жевал труп Хаттона. Это был достойный конец для людей, у которых были такие друзья, как у него.
Илна начала распутывать узлы. У нее не было лучшей причины, чем то, что ей было интересно проверить себя, но это была неплохая причина. Очень немногие вещи, связанные с волокнами, испытывали ее. Голова казалась кожистой; ну, она предположила, что это была кожа. В ней было что-то набито, но она не думала, что это кость. Был ли череп удален и кожа сморщилась? Илна развязала последний узел и подняла эту штуку к угасающему свету фонаря. Она не могла сказать, что это за материал; он вообще не ощущался. Она не могла припомнить, чтобы когда-либо испытывала подобное раньше.
Миниатюрная головка двинулась. Первым побуждением Илны было вскочить и сбросить эту штуку с колен. Вместо этого она замерла. Черви — нет, крошечные ручки извивались из перерезанной шеи. Кожа там не была перевязана, просто свернулась и съежилась в плотную массу. На концах ручек были кисти, которые рывками выдвигались наружу; у Илны сложилось впечатление, будто кто-то пытается найти проймы для шеи и рук в тунике, которая слишком мала. И она была слишком мала.
Руки тоже были миниатюрными, но они были слишком велики, чтобы поместиться в уменьшенной голове. Когда руки освободились, Илна увидела, что появились и плечи. То, что раньше было головой, теперь превратилось в бюст. Руки покачались вверх-вниз, сжались в кулаки и разжались, затем снова потянулись к обрубку шеи. После долгой борьбы они вытащили оставшиеся ноги и туловище мужчины. Он был сморщенным и невероятно уродливым, к тому же был не выше колена Илны, если бы они стояли.
Маленький человечек спрыгнул с ее колен и посмотрел на нее снизу вверх. — Меня зовут Усун, — сказал он. — Кто ты? Свеча погасла. Несколько мгновений фитиль горел голубым светом; затем и он погас. Их окутала полная темнота.
***
Еще до того, как трубач подал сигнал «по коням» дежурному эскадрону, суматоха у ворот подняла Гаррика из-за стола, за которым он сидел с Канцлером Ройхасом и Лордом Хауком. Он вскочил на ноги, схватив пояс с мечом, висевший на спинке стула. Это был рефлекс Каруса, и он был неплохим. Их встреча, в окружении помощников, о ценах и источниках поставок тягловых животных состоялась под навесом, установленным рядом с палаткой штаба на пересечении двух главных улиц лагеря.
Гаррику были бы видны ворота, если бы не клерки, секретари и посыльные, которые теперь таращились либо на поднявшегося принца, либо на ворота, чтобы посмотреть, что происходит. — Дузи! — крикнул Гаррик. — Отойдите в сторону, чтобы я мог видеть!
Лакеи, которые пялились на него, выглядели пораженными и в основном отскакивали в стороны, хотя пухлый юноша из канцелярии просто распластался на земле, будто взгляд Гаррика был баллистой. Те, кто смотрел в противоположную сторону, не видели связи между своим поведением и разочарованием своего принца, пока он не протиснулся сквозь них, чтобы выйти на улицу.
Часть Гаррика поморщилась от его собственной невежливости. С другой стороны, призрак в его сознании был готов убрать их с дороги ударом меча плашмя и ругательствами гораздо более красочными, чем Гаррик, использующий имя дружелюбного к пастухам бога.
Королевская армия возводила крепостной вал вокруг каждого своего походного лагеря с тех пор, как Гаррик — точнее, с тех пор, как Карус — начал руководить ей. Укрепление требовало много работы и, кроме того, сокращало дни марша, но Карус твердо верил, что ни один лагерь не будет безопасным, пока его не обезопасишь. Гаррик прочитал достаточно историй, чтобы признать истинность этого предположения. Яркие воспоминания его предка укрепили его в этом мнении.
Уолдрон держал кавалерийский эскадрон, и пехотный полк готовыми выступить через пять минут после сигнала. Это означало, что лошади были оседланы, хотя подпруги у них не были туго затянуты, а солдаты были в доспехах — хотя, опять же, им пришлось бы подтянуть ремни и шнурки. По сигналу трубы отряды выстроились у четырех ворот. Во всем лагере царила звенящая суматоха, поскольку остальная армия хватала оружие и снаряжение на случай, если следующим сигналом будет общая тревога.
Гаррик мог отреагировать на сигнал разными способами, но был только один способ, который не привел бы к тому, чтобы призрак Короля Каруса яростно заревел в его сознании. Он бросился бежать к воротам, находившимся в сотне двойных шагов от него, на ходу пристегивая свой пояс с мечом. Шесть Кровавых орлов бежали перед ним, а Аттапер, бегущий рядом с ним, проревел: — Гравис, лошадей к воротам для взвода, как можно скорее! Двигайся!
Гаррик прибыл в тот же момент, что и Лорд Уолдрон, который осматривал ряды лошадей, когда пришел сигнал. Он был верхом, что было неудивительно, так как приехал почти с дальнего конца лагеря. Он был без седла и пользовался веревочным недоуздком, что для мужчины в его почти шестьдесят было впечатляющей демонстрацией.
— Крысы, милорд! — крикнул кавалерист, который только что слез со своего взмыленного мерина. Он проигнорировал Гаррика, чтобы доложить Уолдрону — кавалеристу Орнифала, как и он сам. — Поисковые отряды, сэр, не атака, но лейтенант Моннер считает, что их около трехсот. В пяти милях к юго-востоку. Моннер наблюдает за ними, но не пытается вступить в бой. Да, если только вы не хотите, чтобы он это сделал?
— Почему, во имя Сестры во Христе, он отослал назад целое отделение? — рявкнул Уолдрон. — Чтобы поддержать тебя за руку, Бреска?
— Милорд? — продолжил командир отделения. — Крысы разбрелись по всей сельской местности отсюда до Подземного мира. Лейтенант подумал, что мы можем наткнуться на них на пути сюда, и, знаете, он хотел убедиться, что сообщение дойдет.
Подчиненные лейтенанта Моннера предполагали, что он захочет сразиться с несколькими сотнями крыс со своими двадцатью кавалеристами... и у него хватило предусмотрительности не доверять важное сообщение одному курьеру.