Возвращение на Седьмой холм. Лунный свет
Шрифт:
– Тааак, нужно привести себя в порядок.
Капитан нашел ножницы, мыло и бритву на полке и остриг волосы и бороду. Когда он поднял волосы над висками, то с удивлением обнаружил изображение морского конька на коже, в волосах нах ухом. С другой стороны, было то же самое изображение. Это стало для него еще одним подтверждением, что сон все-таки был явью.
«Нужно обязательно записать все, что я еще помню», – подумал моряк.
В сундуке рядом с кроватью нашлась одежда, а под койкой стояли начищенные сапоги. Главное теперь, что бы явь его не разочаровала. Он поскорее хотел расправить крылья-паруса на «Азуре», чтобы
Вскоре капитан оказался на знакомых морских просторах, корабль заходил в гавань порта Эмеральд. Он уже было хотел ветром лететь в родной дом, как Норрис его спросил про груз. Мистер Эдвард от радости совсем забыл, что трюмы-то полны риса и чая. Быстро решив дела со складами и разгрузкой, он направился к знакомой таверне.
«Хитрый омар» стоял на своем привычном месте, а за стойкой Томас. Он постарел и чуть раздался в боках, но это был Омар. Полотенце, которым он натирал бокалы, остановилось, а трубка повисла, прилипнув к нижней губе и роняя горячий пепел на пузо Томаса. Он встрепенулся, пыхнув дымом и стряхнув уголек, который прожег маленькую дырку в фартуке. Не веря своим глазам, Том начал подходить к остановившемуся в дверях мужчине.
– Морского ежа мне за пазуху! Я не сплю, Эдвард? Это точно ты?
– Да, дружище, Томас, это точно я.
И приятели крепко обнялись.
– Как же, как же это возможно? Ведь только девять человек тогда вернулись. И только трое из них были с «Азура».
– Кто же вернулся?
– Барнс, Смитти и Том.
– Ах уж этот Барнс, он то переживал, что грехов у него много, – засмеялся мистер Эдвард, а видишь, жив остался.
– Где же вы были столько лет, кэп?
– Вот уж эта история сродни сказкам, которые мне матушка в детстве читала. Я расскажу ее тебе как-нибудь, Том. Но сейчас сообщи мне, пожалуйста, хорошую весть, что моя хохотушка Энни жива и здорова.
– Жива, кэп, жива и здорова, будь уверен. Она вместе с Питером и Мэри живет на маяке. А дом в Лайлак Хилл они продали, вскоре после твоего исчезновения. Боюсь только, хохотушкой она быть перестала десять лет назад. Ох уж они убивались! Все пороги «Вудса» обили. Это же они, пройдохи, вас сгубили. Да ты, кэп, похоже не все знаешь, – сочувственно покачал головой Омар, заметив ошарашенный взгляд друга. – Они ведь вам вместо риса камушков драгоценных загрузили, а на охрану тратиться не хотели. Дорого, видишь ли. Вот вас и порубили за эти камушки.
Капитан потер лицо шершавой ладонью, чтобы отогнать печаль и сильно сжал в руке кепку, тряхнул головой и похлопал Омара по широкой груди.
– Кто старое помянет… Жаль только ребят.
– Да ты, кэп, не поверишь, но большинство из них вернулись недавно. Вот чудеса- то у нас творятся. Пираты их продали в рабство, на далекий остров в море Наджи. Они работали там на шахтах, добывая драгоценные камни. Как будто мало они из-за них пострадали. Так ведь твои внучки – София и Вивьен – спасли весь остров от правившей там королевы-драконши и выпустили ребят из каменоломен проклятых.
– Так у меня их двое?
– Точно, кэп. Двойняшки ведь родились у Питера с Мэри. Удивительные девицы, скажу я тебе. Да ты и сам скоро все увидишь.
– Одолжи мне коня, дружище.
– Конечно, кэп, бери любого.
Глава 8
Бельки
Жизнь на маяке вошла в новое русло. Бабушка как будто очнулась после долгого сна, воспряла духом и порхала по дому. Просперо получал свою любимую кашу с удвоенной порцией изюма, а все домашние – удвоенную порцию любви и заботы. Дедушка не отходил от миссис Энни. Они могли подолгу, взяв друг друга за руку, сидеть у камина или гулять по пляжу. Счастье и безмятежность разливались по дому. Для девочек настало прекрасное время – морских историй стало в два раза больше, а они так любили рассказы про путешествия.
Внучки тоже кое-чем удивили деда. Рассказ про похищение Софии и отважный поступок Вивьен поразил его воображение. Все за один вечер не расскажешь, и девочки растягивали удовольствие, а дедушка требовал все новых и новых подробностей. Когда ему продемонстрировали возможности Пудинга, он лишился дара речи. В тот момент, когда конь расправил белоснежные крылья и взмыл в воздух с Вивьен и Софией на спине, дедушке понадобилась опора. Он поднимал голову все выше и выше, пока не потерял равновесие, изгородь как нельзя лучше оказалась под рукой. Мистер Эдвард все качал и качал головой, не веря в происходящее, пока Пудинг рассекал воздух высоко над лугом. Мама и бабушка протяжно ахнули, когда троица камнем летела вниз, Мэри закрыла глаза ладонью прямо перед тем, как конь мягко вышел из пике и легко коснулся копытами травы.
Дедушка, как юнец, подскочил к коню, как будто это не он несколько минут назад пошатнулся у забора.
– Вот это аттракцион! – воскликнул дед и уже было обхватил шею Пудинга, чтобы вскочить верхом.
Его остановил возглас миссис Энн:
– Ооох, Эдвард! – она не смогла сдержаться и, прижав руки к груди, сделала шаг к мужу, но в следующую секунду остановилась и наблюдала за своим капитаном.
Хитро улыбнувшись, отважный моряк сказал:
– Боюсь, такие выкрутасы уже не для меня, – подмигнул девочкам и, похлопав Пудинга по шее, отступил назад и приобнял жену, я вам скажу – это приключение так приключение. Я все думал вы приукрашиваете свой рассказ, а теперь вижу, что мои девочки самые отважные в мире. И думаю, что вы нам еще не все рассказали. Дедушка лукаво улыбнулся и в шутку погрозил пальцем.
Пока близнецы уводили коня, он потихоньку сказал миссис Энни на ушко:
– Эти девочки любому парню фору дадут.
– Фору-то дадут, – ответила бабушка, – только как нам из этих сорванцов приличных леди вырастить, ума не приложу. Что ни день – то приключение. Разбитые коленки, полный дом живности и грязные подолы – это только начало, я чувствую, зададут они нам еще жару. Как мы их замуж отдавать будем, сама не знаю.
– Ох и хватила ты, моя милая. До тех пор еще все изменится.
– Я бы не была так уверена на твоем месте, – улыбнулась миссис Энн.
Когда книгу с пером убрали обратно на дальнюю полку в библиотеке, бабушка с мамой вздохнули с облегчением, и тревога ушла с их лиц.
– Вот уж эта отвага, она заставляет останавливаться от тревоги мое сердце, – прошептала бабушка.
– И не говори, Энни, – я сама не своя становлюсь, как только вспоминаю о том, что могла потерять их обеих.
Как-то осенним утром дедушка ворвался в дом с криками:
– Вы не поверите!