Возвращение с Западного фронта (сборник)
Шрифт:
Человек распластался на спине. Ударившись затылком о камни, он лежал в распахнутом пальто, широко раскинув руки и ноги, точно огромная летучая мышь, шмякнувшаяся оземь.
– Поднять его! – приказал офицер.
Полицейские склонились над пострадавшим. Затем один из них выпрямился.
– Видать, сломал себе что-то. Встать не может.
– Да может он встать! Поднимите его!
– Дайте ему хорошего пинка – сразу повеселеет, – вяло проговорил полицейский, который ударил Штайнера.
Человек стонал.
– Он
– Проклятие! – Офицер опустился на мостовую. – Не сметь шевелиться! – крикнул он арестованным. – Сучья банда! Возись тут с ними!
Машина стояла теперь вплотную около пострадавшего. Керн хорошо видел его сверху. Он знал этого человека. То был чахлый польский еврей с жидкой седой бородкой. Несколько раз Керн ночевал с ним в одной комнате. Он ясно помнил, как по утрам, перекинув через плечи ритуальные ремни, старик стоял у окна и, тихо раскачиваясь, молился. Он торговал мотками пряжи, шнурками для ботинок и нитками. Уже трижды его высылали из Австрии.
– Встать! Живо! – скомандовал офицер. – Зачем спрыгнул с машины? Небось рыльце в пушку! Воровал и бог знает что еще делал!
Старик зашевелил губами, устремив на офицера широко открытые глаза.
– Что? – спросил тот. – Он что-то сказал?
– Говорит, что спрыгнул с перепугу, – ответил полицейский, стоя на коленях около старика.
– С перепугу? Конечно, с перепугу! Натворил чего-нибудь, вот и боится! Что он говорит?
– Говорит, что ничего не натворил.
– Все так говорят! Но куда нам его девать? Что с ним?
– Надо бы вызвать врача, – послышался голос Штайнера с грузовика.
– А вы помалкивайте! – нервно огрызнулся офицер. – Где мы раздобудем врача в такой час? Не может же он бесконечно валяться здесь на улице. А потом опять скажут, будто мы его так отделали. Ведь всегда и во всем виновата полиция!
– Надо отвезти его в больницу! – сказал Штайнер. – И как можно скорее!
Офицер растерялся. Теперь, поняв, что старик тяжело ранен, он даже забыл приказать Штайнеру замолчать.
– В больницу! Так просто там его не примут. Нужна сопроводительная бумага. А я не имею права подписать ее. Сначала я должен составить рапорт.
– Отвезите его в еврейскую больницу, – сказал Штайнер. – Там его примут без сопроводительной и без рапорта. Даже бесплатно.
Офицер уставился на него:
– Откуда вам это известно?
– Можно отвезти его в Общество неотложной помощи, – предложил один из полицейских. – Там постоянно дежурит санитар или врач. Пусть разбираются с ним. А мы от него отделаемся.
Офицер принял решение.
– Ладно, поднимите его! Проедем мимо «неотложной помощи». Один из вас останется с ним. Дурацкая история!
Полицейские подняли пострадавшего. Он снова застонал. Лицо сильно побледнело. Его уложили в
– Бред какой-то! Такой старик, и вдруг прыгает на ходу!.. Трогай! Только не гнать!
Под головой раненого натекла лужица крови. Узловатые пальцы скребли по днищу кузова. Губы понемногу разжались, зубы обнажились. Казалось, под призрачной и угрюмой маской боли смеется кто-то другой, беззвучно и с издевкой.
– Что он говорит? – спросил офицер.
Тот же полицейский снова примостился около старика на коленях и поддерживал его голову.
– Говорит, хотел вернуться к своим детям. Теперь они, мол, умрут с голоду, – доложил полицейский.
– Ерунда какая! Ничего с ними не станется. А где они?
Полицейский склонился к раненому.
– Не хочет сказать. А то, мол, их тоже вышлют. У них нет вида на жительство.
– Что-то он фантазирует… А теперь что бормочет?
– Просит, чтобы вы его простили.
– Что? – изумился офицер.
– Говорит, чтобы вы его простили за неприятности, которые он вам причиняет.
– Простить? А при чем тут простить? – Офицер внимательно посмотрел на человека, вытянувшегося в машине, и покачал головой.
Машина остановилась перед пунктом «неотложной помощи».
– Внесите его, – скомандовал офицер. – Только осторожно. Вы, Роде, останетесь с ним. Я потом позвоню.
Полицейские подняли пострадавшего. Штайнер наклонился над ним.
– Мы найдем твоих детей, – сказал он. – Поможем им. Понимаешь, старик?
Еврей открыл и снова закрыл глаза. Потом три полицейских внесли его в дом. Его руки свисали и волочились по мостовой. Как у мертвого. Через несколько минут оба полицейских вернулись и снова залезли в кузов.
– Он еще что-нибудь сказал? – спросил офицер.
– Нет. Совсем позеленел. Если сломал позвоночник – долго не протянет.
– Ну что ж, станет одним евреем меньше, – сказал полицейский, который ударил Штайнера.
– Простить! – пробормотал офицер. – Ведь надо же! Странные люди…
– Особенно в наше время, – заметил Штайнер.
Офицер подтянулся.
– А вы извольте заткнуться! Большевик! – рявкнул он. – Мы вышибем из вас все это нахальство!
Арестованных привезли в полицейский участок на Элизабет-променаде. С Керна и Штайнера сняли наручники. Затем их отвели к остальным в большое полутемное помещение. Почти все сидели молча. Эти люди привыкли ждать. Одна только белокурая хозяйка пансиона не переставала сетовать.
Около девяти часов их стали поочередно вызывать наверх. Керна привели в комнату, где находились два полицейских, писарь в штатском, тот же офицер и пожилой оберкомиссар полиции. Последний сидел в деревянном кресле и курил сигарету.