Возвращение. Часть 2
Шрифт:
– Тогда зачем они вообще вышли на нас?
– сказал Суслов.
– Не хватило полномочий?
– Это-то как раз понятно, - сказал Брежнев.
– Если за всем этим стоит Машеров, его возможности очень ограничены. Взять хотя бы данные по Вьетнаму. Если их грамотно использовать, может быть, войну сразу и не выиграешь, но потери американцев возрастут многократно. Большинство катастроф ему тоже не предотвратить, или сделать это очень сложно. Да и кто знает, что может случиться в более отдаленное время. Я думаю, нам не просто так выдают информацию мелкими порциями.
– Берите, что дают, а то не будет и этого, - сказал Суслов.
– Так? Я попросил Семичастного, чтобы его люди взяли объект под контроль.
– И что?
– полюбопытствовал Брежнев.
– Им указали на дверь. Сказали, что ничего не имеют против совместной работы, но контролировать ее будут сами.
– Я думаю, что у белорусов есть информация за большой промежуток времени, - сказал Келдыш.
– По крайней мере, передача велась из достаточно удаленного от нас времени. Не верю я, что через десять или двадцать лет такое будет возможно. Скорее всего, это вообще не наш век.
– И о чем это говорит?
– спросил Суслов.
– Выкладывайте, Мстислав Всеволодович все свои соображения.
– Нам отдают вот это, - показал Келдыш на лежавшие на столе листы.
– Дозировано подсовывают научно-техническую информацию, но ничего не говорят о нас самих. Ладно, я о своей роли в истории страны не слишком высокого мнения, но взять, к примеру, вас. Неужели судьба Генерального секретаря партии менее важна, чем переворот в Нигерии? Вы оба оказываете огромное влияние на развитие страны. Логично, если будет передана информация, связанная с ключевыми фигурами в партии и правительстве. Я трижды в последнее время встречался с Машеровым. Это, безусловно, очень умный и порядочный человек. Его не собирались выдвигать на повышение?
– Я говорил о нем с Мазуровым, - сказал Брежнев.
– Он о Машерове очень положительно отзывается, но считает, что он на своем месте. Если его и возьмут в Москву, это будет не в ближайшее время. У меня такое же мнение.
– Значит, в ближайшие пять, а то и десять лет Машеров будет в Белоруссии и на союзные дела сможет влиять очень слабо, - сделал вывод Келдыш.
– Используя полученную информацию только для себя, он смог бы очень много сделать для своей республики, а остальное реализовать, переехав в Москву. И никто ничего просто не узнал бы. В такое трудно поверить, даже имея доказательства, а для тех, кому эти доказательства не выложили, все сказанное будет просто бредом. Но он на такое не идет. Из этого я могу сделать вывод, что он просто не может ждать. Видимо, за этот период должны произойти масштабные и неприятные явления, с которыми нельзя справиться на региональном уровне. А прийти к вам и выложить все он по каким-то причинам не хочет. Скорее всего, - Келдыш замялся - он просто опасается кого-то в верхах и, наверное, имеет для этого основания.
– У вас еще есть что сказать?
– спросил Суслов.
– Только одно. Я бы не верил всему, что может прийти из будущего. Во-первых, со временем оно поменяется, и часть информации потеряет свою ценность. А второе... Есть вероятность, что нам подбрасывают информацию, преследуя какие-то свои цели. Пока все верно и подтверждается. Скорее всего, так будет еще долго. А когда мы поверим в истинность того, что нам дают, и будем безоглядно применять на практике, могут подсунуть нечто такое, что скорректирует развитие страны в направлении, нужном не нам, а неизвестным благодетелям. Пользоваться надо, но с оглядкой на возможные последствия.
– Вот и субботу отучились!
– сказал Сергей.
– Еще два дня и лето!
Мы только что покинули школу и шли к калитке в школьной ограде. В нескольких метрах от нее на дороге, прижавшись к бордюру, стояла "Волга", рядом с которой меня дожидался Васильев.
– Подождите минуту, - сказал я друзьям и подошел к нему.
– Привет, - поздоровался он.
– С тобой хотят поговорить. Садись в машину.
– Здравствуй, - поздоровался я в ответ.
– Подожди, сейчас отдам портфель.
Я попросил Сергея отнести портфель и, обойдя машину, сел на переднее сидение.
– Не скажешь, кто жаждет со мной пообщаться?
– спросил я.
– Тебя ждет полковник, - ответил он.
– Будет важный разговор, поэтому отнесись к нему серьезно.
Приехали мы к знакомому дому, куда меня когда-то привозили на встречу с Машеровым.
– Иди, - сказал Виктор.
– Ты знаешь, куда.
Дверь мне открыл Семен.
– Здравствуй, - сказал он мне.
– Иди в правую комнату, Илья Денисович там.
– Садись, лейтенант!
– сказал полковник, когда я зашел в комнату.
– Здравствуйте, - поздоровался я.
– А почему лейтенант?
– Сам же сказал, что имел воинское звание, вот мы тебе такое прозвище и взяли. Кто подумает, что речь идет о мальчишке?
– Я уже и здесь не мальчишка, - сказал я.
– Зачем я вам понадобился?
– Садись, разговор долгий и не совсем приятный. Ты думал о том, как именно мы будем использовать твои тетради?
– Конечно, думал. Судя по вашим вопросам, вы воспользовались моей рекомендацией. Уникум, да?
– Воспользовались, но не в качестве основного варианта, как ты предлагал, а временно.
– Не понял, - сказал я.
– Почему временно?
– Потому, что эту игру очень скоро раскусят. Может быть, уже раскусили. Ты, судя по всему, был умным человеком...
– Ну, спасибо!
– обиделся я.
– Обижаться будешь потом, а сейчас сиди и слушай. Тебе было восемьдесят? Значит, мозги уже работали далеко не в полную силу. Перенос освежил тебе память, но во многом вернул обратно в детство. Память это еще далеко не все, часто важнее, как ею пользуются, а тебя по поведению к взрослым отнести трудно. Может быть, для тебя это и хорошо.
– Это вы высказались по поводу моих рекомендаций?
– Вариант с предсказателем долго не продержится, - сказал он.
– Подумай сам, и поймешь почему. А потом придется раскрывать карты. Не все, конечно, и не сразу. Выкладывать все в том виде, в каком ты отдал нам, нельзя. Поэтому твоих тетрадей никто не увидит. Увидят наши распечатки, в которых внесены нужные коррективы. Поскольку будущее начнут менять, отдельные несовпадение большого значения иметь не будет.