Возвращение. Часть 2
Шрифт:
– Это совершенно секретные документы, - замялся Грушевой.
– Работать с ними в квартире...
– Мое право на допуск к написанным мною бумагам не оспаривается?
– спросил я.
– А сохранность... Поставьте в моей комнате сейф. Сделанные мной записи будете периодически забирать. По-моему, это самое удобное, и я не буду лишний раз никуда мотаться.
– Так и сделаем, - подвел черту Брежнев.
– А теперь давай от дел государственных перейдем к личным.
Глава 14
–
– А выгода от сотрудничества в долгосрочном плане вообще не поддается расчетам. Скольких ошибок можно будет избежать!
– Этих ошибок избежите, наделаете другие, - сказал я.
– Вы, Константин Степанович подводите разговор к оплате? Если так, то зря. Может быть, я исключение из правил, но деньги мне не нужны. Вот услуги другого рода... Поможете раньше времени жениться и получить квартиру, а большего мне пока и не надо. Я на заимствованных книгах столько заработаю, сколько будет нужно. И совесть у меня чиста: уже лет через пять изменения реальности начнут сказываться на жизнях миллионов людей, и чем дальше, тем сильней. Поэтому многих произведений искусства, которые я помню, просто не создадут. Вместо них будет что-то совсем другое. Почти ничего из того, что в мое время создали после перестройки, уже не будет. Кое-что у меня напечатать не получится, но остальными книгами можно будет радовать людей. Конечно, после того, как я их переделаю на теперешний лад.
– Зря, - сказал Грушевой.
– Любой труд должен вознаграждаться. Но если ты хочешь получать оплату услугами, обращайся. Все, что будет можно, для тебя сделают. В ближайшее время у тебя в комнате поставят сейф, и вам сменят дверь. Прослушивать квартиру никто не будет, но сигнализацию поставим, а у соседа, пока ты работаешь с документами, поживет пара оперативников. Но необходимость в консультациях все равно не исчезнет, поэтому мы и этот вопрос проработаем. Мне с тобой и самому нужно будет поговорить, так что организуем все так, чтобы не привлекать к тебе лишнего внимания. Тебе в этот киношный институт обязательно поступать? Есть же уже одно высшее образование.
– Хочу быть артистом!
– заявил я.
– Есть возражения?
– Я уже говорил с ним на эту тему, - сказал Брежнев.
– Ты еще надолго задержишься?
– Нет, сейчас уезжаю, - ответил Грушевой.
– Я могу забрать с собой материалы по Чехословакии?
– Конечно, - Леонид Ильич отдал ему одну из тетрадей.
– Пока в работу не отдавай, мы с Сусловым прочитаем и внесем замечания.
– Садись!
– сказал он мне, когда генерал ушел.
– Ты Вику к себе на день рождения приглашал?
– Я, конечно, не против, чтобы она на нем присутствовала...
– А в чем дело?
– спросил он.
– Что не так?
– Мы пока не говорили родителям, к кому ездим.
– Похвальная скромность. Объясняй все.
– Мои
– Разглашение секретных сведений, - хмыкнул он.
– А я, кстати, никаких подписок не давал, - возразил я.
– И скажу, как и своим родителям, только о себе. Никакой информации о будущем я никому из родственников не давал и не собираюсь. Исключение - Люся. Но и она знает только в общих чертах, никакой конкретики.
– А почему сейчас не хочешь сказать?
– А вам было бы приятно узнать, что вашу дочь берет в жены восьмидесятилетний старик?
– Понятно, какие тараканы водятся у тебя в голове, - сказал он.
– Я бы, к твоему сведению, свою дочь в таком возрасте вообще замуж не отдал. И за старика не отдал бы. Но какой ты старик? Мальчишка, которому досталась чужая память. При раннем браке я бы радовался тому, что у меня зять с опытом. И честнее, по-моему, сказать заранее, а не поставить их перед фактом.
С такой позиции я этот вопрос не рассматривал. Обрадуется ли Надежда моему опыту? Проверять не тянуло.
– Нет, - сказал я.
– Может быть, у меня в голове тараканы, но если я все расскажу, и мне после этого дадут от ворот поворот, мы не сможем пожениться. Мало того, мы даже не сможем нормально общаться. Хрен они меня подпустят к дочери! Да я за два года подохну! А мое молчание они простят.
– Ладно, не хочешь говорить - дело твое, но Вику не обижай. Я с ней поговорю. Не такая она болтушка, какой кажется. Вот тебе номер телефона, позвони, к какому времени ее привезти. Свой подарок она отдаст сама, а я вам тоже кое-что подарю. Как у вас, кстати, с "Огоньком"?
– Номер засняли, режиссер доволен. Теперь была бы еще довольна комиссия.
– За это не беспокойся, все примут. Я думаю, что вам нужно больше выступать, а тебе писать больше книг. Известность - это тоже своего рода щит. Ну кто поверит в то, что человек, давший жизнь проекту, выступает на сцене, учится на актера и пишет книги? Это и мой интерес к вам объяснит, и многое другое. Сами американцы на такое никогда бы не пошли и тем более не подумают, что пойдем мы. То, что ты гуляешь свободно, большая удача. Если хочешь знать, были планы твоей изоляции. Не у меня, у других.
– Спасибо, - сказал я.
– Я это запомню.
– Ты не знаешь, что у вас было с диабетом?
– спросил он.
– Я интересовался у Келдыша, но он сказал, что в разделе медицины у тебя по этой болезни ничего нет.
– Я сам этим никогда не интересовался. Но сестра болела этой болезнью до самой смерти. И у нее диабет был не в самой тяжелой форме. Инсулин она, по крайней мере, не колола. Я знаю о болезни Виктории Петровны и, если бы мог чем-то помочь, давно бы сказал.