Возвращение. Часть 2

Ищенко Геннадий Владимирович

– И как вы жили?

– Сначала тяжело. Не из-за жены, она была замечательной женщиной. Просто не было своего жилья и пришлось раз десять менять съемное. Да и зарплата у меня была небольшая, а она или сидела в декретах, или не вылезала из больничных из-за детей. Потом уже все было, и деньги, и квартиры.

– Не захотел повторять жизнь?
– спросил Иван Алексеевич.

– Сначала было только это, а потом влюбился в вашу дочь.

– Не трясись, - сказала Надежда.
– Мне теперь наоборот будет спокойней. Одно дело мальчишка, пусть даже

и умный, а другое - человек с опытом.

– Спокойной жизни у вас не будет, - сказал Иван Алексеевич.
– И меня это не сильно радует. Но с дочерью говорить бесполезно: ты для нее - свет в окошке. Что-то говорить против - это только поругаться, и она все равно сделает по-своему, не сейчас, так позже. Поэтому мы вам мешать не станем. Ладно, давайте ставить и накрывать столы. Ты, кажется, кого-то пригласил?

– Будет внучка Брежнева, - сказала Люся, которая весь разговор промолчала.
– Он ей нравится, вот и напросилась на день рождения.

– И сколько лет внучке?
– поинтересовалась Надежда.

– Тринадцать, - ответил я.
– Ее пригласили к шести. Кто же знал, что отцы так рано придут со службы? Я сейчас позвоню и узнаю, не сможет ли приехать раньше.

Около пяти приехала с работы сестра и почти тотчас же привезли Вику.

– Оставляю ее у вас, - сказал мужчина, с которым она поднялась к нашей квартире. Перед тем, как закончите, позвоните по тому же телефону.

День рождения прошел весело. Перед его началом позвонили на квартиру, где была Ольга, и уже через десять минут она сидела за столом. Я принял подарки, потом все ели, а в завершении включили магнитофон и стали танцевать. Мне, как единственному кавалеру, пришлось танцевать со всеми, начиная с Ольги и заканчивая сестрой. Закончили мой праздник в восемь.

– Через неделю уже зима, - сказал я Люсе.

Мы уже отправили домой довольную Вику, убрали со столов и разошлись кто куда. Я с Люсей ушел в мою комнату.

– Он не провалит пол?
– спросила она, имея в виду сейф.

– Со временем прогнет паркет, - ответил я.
– Но он мне нужен-то самое большее до лета. Напишу все, что является самым важным, и останутся только консультации. Надеюсь, меня не будут часто дергать. Знаешь, я очень рад, что наконец все рассказал твоим, и что они это нормально восприняли.

– Они тебя любят, особенно мама, - сказала Люся.
– Ты ее сегодня назвал мамой, так у нее на глазах выступили слезы. Они с отцом хотели сына, а родились мы.

– Я им за тебя буду благодарен до конца дней. Как же я тебя люблю!

– А как?
– спросила она, забираясь ко мне на колени.

– Потерпи два месяца, потом узнаешь.

– Смотри, пошел снег!
– сказала подруга, глядя в окно, за которым, кружась, падали редкие хлопья снега.

Их число с каждой минутой становилось все больше, поднялся ветер, и вскоре за окном уже мела метелица.

– За окном танцует вьюга, не прожить нам друг без друга, мы вдвоем!
– запела Люся, обняв меня и положив голову мне на грудь.

–

Еще не вдвоем, но скоро будем. Вместе и на всю жизнь.

– Нужно менять структуру кормовой базы, - сказал академик Авдонин.
– Без этого мы обречены на закупку импортного зерна, особенно в годы, неблагоприятные для зернового производства. Или же нужно сокращать поголовье мясного скота.

– Ни о каком сокращении скота не может быть и речи!
– отрезал министр сельского хозяйства Мацкевич.
– Что вы, Николай Сергеевич, можете предложить конкретно?

– Чем меньше мы заготавливаем сена, тем больше его недостачу приходится восполнять фуражным зерном. Если для собственного потребления зерна выращивается в избытке, то на корм скоту, да еще при таком росте поголовья, в кризисные годы нам его однозначно не хватит. У нас большинство пашен и по плодородию и по климатическим условиям сильно уступают тому, что имеют основные экспортеры зерна. Целина это пример того, как не стоит вести хозяйство. А ведь распашка целинных земель продолжается до сих пор. Американцы в свое время на этом разбили себе лбы, а мы упорно наступаем на те же самые грабли! Травополье запрещено! Лесозащитные станции ликвидировали! Американцы восстанавливали плодородие своих почв, пользуясь работами русских почвоведов! Почему же у нас считают, что воля руководства превыше законов природы?

– Вы говорите, Николай Сергеевич, да не заговаривайтесь!
– привстал Мацкевич.

– Не мешайте говорить человеку!
– раздраженно сказал Суслов.
– Вас мы еще послушаем!

– Если сказал что лишнее, извините!
– сказал Авдонин.
– Просто наболело. Распахали пятьдесят миллионов гектаров, когда по плану нужно было в три раза меньше! Шесть центнеров с гектара - это урожайность? А степь загубили и продолжают губить. Нужно заниматься окультуриванием лугов и пастбищ, иначе скот у нас скоро будет есть одно зерно. А для большинства районов, где выращиваем зерно, засуха раз в три-пять лет это нормальное явление. Пока мы закупаем мало зерна, но если серьезно не повысить культуру земледелия, со временем закупки возрастут многократно. О какой продовольственной независимости можно говорить? Если вы действительно хотите воспользоваться моими советами, я могу разработать общую программу действий. Детализировать ее по регионам - задача вашего министерства, уважаемый Владимир Владимирович. Академия может в этом только помочь.

– Что-нибудь еще можете добавить?
– спросил Косыгин.

– Мне не совсем понятна эта гонка за мясом. Это чтобы догнать Запад, или накормить народ? У нас громадные возможности по морепродуктам. Японцы, например, едят рыбы в пять раз больше мяса. Производство мяса нужно увеличивать, но не на столько и не любой ценой. Но это уже только моя личная точка зрения.

– Спасибо, Николай Сергеевич, - поблагодарил Косыгин.
– Ждем вашу программу. Когда будете готовы, сообщите Владимиру Владимировичу, мы ее рассмотрим. Теперь выслушаем вас, Мстислав Всеволодович.