Возвращение. Части 1-3
Шрифт:
— Поздновато ты, — поморщился редактор.
— Как смог! — ответил я. — И так отпросился с урока, а у вас, Валентин Петрович, еще два часа работы. Какие ко мне вопросы?
— Рукопись я прочитал, — сказал он мне. — И не я один. — Книга очень хорошая и оригинальная, поэтому мы ее без сомнения возьмем в печать. Но кое-что в ней нужно подправить. Оживших покойников убрать, всякое колдовство…
— Вы сказку "Конек-Горбунок" читали? — спросил я. — Или любую другую? Выбросите из нее всю магию, и что останется? Уродливый конь-мутант и деревенский придурок. Так и здесь. В книге все подогнано и отшлифовано. Это сказочная фантастика,
— Не кипятись, — сказал редактор. — Тебя вообще по тексту хотели видеть. Ты знаешь, куда идти, когда закончишь, зайдешь ко мне.
С любителями править чужой текст, вставляя в него свои мысли, я ругался с полчаса, отбив почти все нападки. В конце концов, они удовлетворились парочкой второстепенных правок, и я направился к редактору.
— Ну как результаты? — спросил он. — Пришли к консенсусу?
— У них ко мне претензий нет, — сказал я. — Внесут пару правок и все.
— Ладно, — сказал он. — Попробую отдать в таком виде. — Но если не пропустит цензура, я с ними из-за твоего упрямства копья ломать не буду. Или возьмешь рукопись на переделку, или заберешь ее совсем.
Через неделю после нашей поездки в Окружной Дом офицеров мне позвонил Олег Астахов и сообщил, что они согласны попробовать. И чего было столько думать?
— Давай споем вдвоем одну очень хорошую песню, — сказал я Люсе. — У нас с тобой в репертуаре ничего военного нет, этот пробел надо заполнить.
— А погоня? — возразила она.
— Это я сказал, что она о героях гражданской войны, — отмахнулся я. — Ее с таким же успехом можно петь и о махновцах. А эта песня из тех, которые хватают за сердце. Ее написали к фильму, посвященному военным медикам. Снимут его еще только в семьдесят пятом году, так что мы с тобой ничем не рискуем. Она и поется в два голоса поочередно. Давай я тебе ее спою без музыки. Слушай. Сестра, ты помнишь, как из боя меня ты вынесла в санбат. Это поет мужчина. Потом вступает женщина. Остались живы мы с тобою в тот раз товарищ мой и брат. Потом они поют оба. На всю оставшуюся жизнь нам хватит подвигов и славы…
Когда я закончил песню, в глазах подруги стояли слезы.
— Ну вот еще! — я обнял ее и полез в карман за носовым платком. — Это не ты, это слушатели должны плакать. Если я нашим музыкантам и с этой песней не угожу, я им сам помашу ручкой!
Прежде чем ехать к музыкантам, я подобрал мелодию для гитары, и мы с Люсей ее несколько раз спели. Потом мы ее исполнили нашему ВИА.
— Вот это то, что надо! — сказал Астахов. — У меня просто нет слов. Когда же ты ее успел написать?
— Это так важно? — спросил я. — Стихи у меня были в набросках, чуть подправил, и все. А мелодия… Я до сих пор не могу понять, откуда они у меня берутся. Главное, что песня такая, что с ней не стыдно выйти и на праздничный концерт, посвященный Дню Победы, и не только в Минске, но и в Москве. А репертуар у нас будет разный. Только давайте сначала доведем до ума одну песню, пока я сам занимаюсь другими.
Было видно, что они загорелись. В тот вечер я играл мелодию раз шесть, пока не сказали, что довольно и отправили домой на машине Дома офицеров. Это было кстати, так как прямого маршрута к ним не было,
Николай куда-то сбегал и вернулся с каким-то майором, для которого мы спели еще раз.
— Замечательно! — сказал он. — Репетируйте дальше. Эту песню мы вставим в свой репертуар. И готовьтесь петь ее девятого мая. Больше из военной тематики ничего нет?
— Пока нет, — ответил я. — Но до мая еще есть время, может быть, и успею.
— Дерзайте, молодой человек! — обратился он ко мне на "вы". — С такими песнями мы вам окажем всемерную поддержку. Песни о любви это хорошо, но несерьезно. Вы сначала пробейтесь на большую сцену, тогда сможете себе больше позволить. А пробиваться лучше с серьезными песнями.
— Хотят серьезную песню, значит, пойдем навстречу, — сказал я Люсе, когда мы поднимались на ее этаж. — Приготовим такую, что будут рыдать. До партийных песен мы с тобой еще не доросли, а вот патриотические на военную тему — это самое то. Надо мне было самому додуматься. Я сегодня подберу музыку к одной песне, а завтра послушаешь. По-моему, как раз для тебя.
— Подобрал? — спросила подруга на следующее утро, едва я, помахивая портфелем, сбежал на второй этаж.
— А поздороваться с любимым человеком?
— Здравствуй. Ну, Ген!
— Если я что-нибудь обещаю, то делаю. Хорошо хоть вчера успел переодеть костюм, а то бы вы сегодня ушли в школу без меня.
— Почему? — не поняла она.
— Потому что он бы еще не высох от слез. Где Сергей?
— Сейчас должен выйти. Ты бессовестный, я теперь весь день буду умирать от любопытства.
— Это естественное состояние почти любой женщины. Ну чего он задерживается, опоздаем же!
— Не шуми, — сказал Сергей, появляясь в дверях. — У нас соседи-пенсионеры еще спят. Идите без меня. Отцу плохо, я ему вызвал "скорую". Скажете классной.
Настроение сразу упало. Сергей бодрился, но я его уже достаточно хорошо знал, чтобы понять, что ему страшно. Три года назад он потерял мать, которая не перенесла родов, а вскорости у отца случился инфаркт. И вот опять…
— Давай, я останусь с тобой? — предложил я, уже заранее зная, что он откажется.
— Бежите в школу, а то опоздаете! — сказал он. — Ты ничем не поможешь, а отца, наверное, увезут в больницу.
Мы опоздали первый раз за весь год. Урок вела классная.
— Так и знала, что это когда-нибудь случится, — сказала она, когда я пропустил вперед Люсю и зашел следом за ней в класс. — А где Деменков?
— Его сегодня не будет, Ольга Владимировна, — ответил я. — Он вызвал "скорую" к отцу. Мы из-за этого и задержались.
— Садитесь на свои места, — сказала она. — Продолжаем урок.
День тянулся еле-еле, я переживал за друга и с большим трудом дождался окончания занятий.
— Что ты так трясешься? — недовольно сказала Люся. — Ну стало человеку плохо, зачем же его сразу хоронить, а себе мотать нервы?
— Не знаю, — ответил я. — Почему-то не получается успокоиться. Даже медитация не помогает, просто не могу войти в нужное состояние.