Возвращение
Шрифт:
Глава 11
– Сегодня мы отмечаем день рождения сына! – сказал отец, подняв бокал с шампанским. – В свои двадцать четыре года он очень многого добился в жизни и, я надеюсь, добьется еще большего! А для нас главное, что скоро будут внуки!
Внуки у них действительно должны были скоро родиться, причем именно во множественном числе. Этот день рождения был первым за несколько лет, на котором присутствовала сестра со своим мужем. Размером живота она вполне могла поспорить с моей женой. После второго фильма мы перестали предохраняться, и уже через пару месяцев Люся нас всех обрадовала будущим ребенком. Я временно забросил кино и, чтобы быть рядом с женой, засел за написание книг.
– Хоть в чем-то я тебя обогнала! – засмеялась сестра. – У вас только первый, а у нас с Валентином второй!
– Жаль, что вы не взяли с собой Маринку, – сказала мама, когда все выпили за внуков. – За все время вы ее к нам привезли только три раза!
– Далеко ехать, – ответил ей Валентин, а машины нет. – Ей пока всего годик, станет старше, она вам еще надоест.
Мы уже сидели два часа, разорили стол и, наговорившись, включили телевизор, когда зазвонил телефон. Звонила Вика.
– Извини, что не смогла приехать, – сказала она мне. – Подарок за мной. А дед тебе не может даже позвонить. Убили Суслова, так он умчался и до сих пор дома не появлялся.
– Как убили? – только и смог сказать я.
– Я подробностей не знаю, – виновато ответила она. – Только то, что взорвали автомашину. И его, и ту, в которой ехала охрана.
– Спасибо, что позвонила, – сказал я. – Присмотри за дедом, ему сейчас будет тяжело.
– Кто звонил? – спросила мама, когда я вернулся к столу.
– Вика поздравляла, – объяснил я. – Приехать она не смогла.
О смерти Суслова я ничего не сказал. Для всех, кроме жены, он был посторонним. Ей я сказал, когда мы уже были у себя. Не хотелось расстраивать, но все равно узнает.
– И что теперь? – растерянно спросила она.
– Это не сведение счетов, – ответил я. – Вика сказала, что взорвали обе машины одновременно. Это и понятно, потому что он их менял. Возле машин постоянно дежурит охрана, поэтому заминировать могли только в гараже Комитета, а подрыв осуществляли дистанционно радиовзрывателем обеих машин одновременно. Это не уровень какого-то обиженного чинуши, это разборки в верхах. Причем наверняка участвовал кто-то из Комитета. И я не исключаю того, что посодействовали наши западные недоброжелатели. Им наши реформы – кость в горле, а для Соединенных Штатов вообще мало разницы социализм у нас или капитализм. Мы им и при капитализме мешали. А во что это выльется, узнаем из сообщений прессы. Вряд ли нас кто-то об этом будет извещать. Брежневу сейчас не до нас.
Я ошибся: Леонид Ильич позвонил на следующий день сразу же после официального объявления о гибели Михаила Андреевича.
– Извини, что не позвонил, – сказал он, изрядно удивив меня и своим извинением и тоном, которым оно было сказано. – Было слишком много дел. Завтра будем прощаться. Ты придешь? За Люсю не спрашиваю, ей идти не стоит.
– Во сколько начало церемонии? – спросил я.
– В десять. Он хотел, чтобы ты пришел. Сам мне как-то говорил, что если... – он замолчал, потом добавил. – Он не во всем был с тобой согласен, но очень уважал и ценил. И ему было не все равно, как его оценишь ты.
– Нашли, кто? – спросил я.
– Потом поговорим, – ответил он. – Не по телефону.
В Колонном зале Дома Союзов я появился за полчаса до начала церемонии прощания. Возле гроба Михаила Андреевича из членов Политбюро были только Брежнев и Щербицкий. Еще пятерых мужчин я не знал, а женщина с припухшими глазами и военный, которые стояли особняком, были, наверное, его детьми.
Мы с Брежневым на несколько минут отошли в сторону.
– Место Суслова займет Машеров, – сказал мне Леонид Ильич. – Сначала в структуре той службы, которая занимается проверками, а на ближайшем пленуме введем в ЦК уже не кандидатом.
– Кто? – спросил
– Об этом потом, – оборвал он меня. – Пошли, сейчас все начнется. Постоишь с нами хоть немного. Следствие только началось, так что говорить о чем-то еще рано.
– Сильно попорчено тело? – тихо спросил я, пока возвращались к закрытому гробу.
– Очень сильный заряд, – ответил он. – Михаил был в машине только с водителем, так что разобрались, что кому принадлежит. А во второй машине, помимо шофера, было четыре человека охраны. Там вообще...
Я постоял возле гроба минут пятнадцать и ушел перед тем, как в зал начали пускать людей.
Суслова было жаль. Он изрядно навредил в моей реальности, но в этой сделал необходимое, крайне важное и лично для него неприятное дело, заплатив за это семью годами своей жизни. А теперь его место займет Машеров. Это было и хорошо, и плохо. Хорошо тем, что Петр Миронович будет членом ЦК и обретет огромную власть гораздо раньше, чем это должно было произойти по планам. Плохо тем, что с ним тоже могли расправиться. И на кого тогда ставить? Интересно, найдут ли гниду в Комитете? Это должен быть влиятельный человек, если только все устранение Суслова не дело рук какой-нибудь западной спецслужбы. Тогда действительно могли обойтись одним-двумя исполнителями. Могли убрать и Брежнева, особенно если не вычистить Комитет. А за границей таких возможностей море. После перерыва, вызванного охлаждением в отношениях из-за ликвидации Израиля, опять начались поездки в Западную Европу. На него там, кстати, через два-три года будут готовить покушения, если история в этом повторится. Ладно, последуем совету древних и не будем ломать голову над тем, в чем я все равно ничего не могу сделать. Интересно, чем мне аукнется сегодняшнее стояние у гроба второго по значению руководителя партии? В зале было достаточно людей, которые смотрели на меня больше, чем на гроб. На гроб смотреть неинтересно, а вот на невесть каким ветром занесенного к нему артиста и певца... Наверняка о нас с Люсей болтали всякое. Множество концертов, несколько дисков, песни, книги и кинофильмы. Мы уже стали такими же обязательными приметами «Голубых огоньков», как Муслим Магомаев, Эдита Пьеха и уцелевший в этой реальности Юрий Гагарин. Теперь нас, наверное, при случайной встрече на улице узнали бы даже урки. О нашей дружбе с Брежневым тоже знали очень многие. А теперь еще и это. Но отказаться я не мог. Нужно немного поубавить творческую активность. Из-за беременности жены и скорых родов я не планировал на следующий год никаких новых фильмов. Концерты тоже, само собой, исключались. В семьдесят пятом взойдет звезда Пугачевой, так что народу будет о ком поговорить. А я пока ограничусь книгами.
– Простился? – спросила жена. – Семья была?
– Дочь и сын, – ответил я. – Я немного постоял и ушел до того, как запустили людей, но там и так было не меньше полусотни народа, в том числе и пресса. Наверняка опять пойдут слухи.
– Их и так достаточно. Мы с соседями почти не общаемся, а матери рассказывали. У нас многих хлебом не корми, дай только посплетничать, а если чего не знают, так придумают. После «Воина» ты, оказывается, собирался меня бросить и жениться на Бондарчук. Так что пощечину ты тогда заработал за дело.
– Родишь ребенка – сразу заткнутся, – сказал я, – тем более, что Наталья выходит замуж. Меня сейчас интересуют другие сплетни. Ты письмо Ире еще не отправила? Вот и спроси, что о нас будут говорить в Минске.
– Спросил бы у сестры, она тоже общается с людьми.
– При случае спрошу. Брежнев сказал, что вместо Суслова будет Машеров. Я думаю, что он займется только чистками, а кто теперь будет придерживать Главлит? Как бы цензура не разгулялась.
– Твой Суслов не больно-то придерживал Романова.