Врата судьбы

Кристи Агата

— О, Томми, я стараюсь объяснить тебе, что мы должны заняться этим делом, особенно теперь. Ты согласен со мной?

— Да, — ответил Томми.

— Я так и думала, хотя ты ничего не говорил. Но мы должны; знаешь, почему? В основном из-за Айзека. Кто-то убил его. Его убили потому, что он что-то знал. Он знал что-то, что могло оказаться для кого-то опасным. И мы с тобой должны узнать, для кого.

— Ты не считаешь, — заметил Томми, — что это — ну, просто произошло. Хулиганизм, или как там это называют. Знаешь, когда они просто хотят кого-то убить, неважно

кого, но желательно пожилого, чтобы не очень сопротивлялся.

— Да, — сказала Таппенс, — вполне возможно. Но я думаю, это не тот случай. Я считаю, что здесь что-то есть. Не знаю, спрятанное или нет, но есть какая-то вещь, бросающая свет на давно прошедшие события, вещь, которую кто-то оставил здесь, просто положил или передал другому, который положил ее куда-то и давно умер. Но кто-то не хочет, чтобы эту вещь нашли. Айзек знал это, и они, наверное, испугались, что он расскажет нам, потому что многие уже знают, что мы занимаемся контрразведкой или как это называется. У нас такая репутация. И она связана с Мэри Джордан и всей этой историей.

— Мэри Джордан, — сказал Томми, — умерла не своей смертью.

— Да, — сказала Таппенс, — а старого Айзека убили. Мы должны узнать, кто и зачем. Иначе…

— Будь осторожна, — прервал ее Томми. — Ты должна следить за собой, Таппенс. Если кто-то убил Айзека потому, что боялся, что тот проболтается о том, что знает, кто-то вполне может как-нибудь вечерком подстеречь тебя в темном уголке и сделать то же самое. Шума они не побоятся: люди скорее всего скажут: «Опять хулиганы».

— Пожилую даму ударили по голове. Да, действительно. Вот так иметь седые волосы и ходить прихрамывая из-за артрита. Да, видимо, я — легкая добыча для кого угодно. Надо быть осторожнее. Я буду следить за собой. Как ты считаешь, есть смысл носить с собой маленький пистолет?

— Нет, — сказал Томми. — Разумеется, нет.

— Почему? Ты боишься, что я с ним не справлюсь?

— Ты можешь споткнуться о корень дерева — ты же постоянно спотыкаешься. И может случиться так, что ты застрелишь себя. Вот и вся защита.

— Неужели ты действительно считаешь, что я способна на такие глупости? — спросила Таппенс.

— Считаю, — ответил Томми. — Более того, уверен.

— Я могу носить складной нож, — предложила Таппенс.

— Не надо тебе ничего носить, — сказал Томми. — Просто напускай на себя невинный вид и разговаривай о садоводстве. Можешь намекать, что нам не понравился дом и мы подумываем уехать отсюда. Я тебе предлагаю такой план.

— И кому я должна это говорить?

— О, кому угодно, — сказал Томми. — Сплетни довершат дело.

— И то верно, — согласилась Таппенс. — Идеальное место для распускания слухов. Ты будешь говорить то же самое, Томми?

— В общем, да. Нам, мол, здесь разонравилось.

— Но ты хочешь довести дело до конца, да? — спросила Таппенс.

— Да, — ответил Томми. — Я уже увяз в нем.

— Ты подумал, с какого конца браться за дело?

— Продолжать то, что я делал до сих пор. А ты, Таппенс, имеешь какие-нибудь планы?

— Пока нет, — ответила Таппенс. —

Только идеи. Я попробую побольше вытащить из — как, я сказала, его зовут?

— Сначала Хенри, потом Клэренса.

Глава 9

Младшая бригада

Проводив Томми в Лондон, Таппенс принялась бесцельно бродить по дому, прикидывая, какую работу она могла бы успешно выполнить. Но этим утром свежие идеи что-то не приходили ей в голову.

С ощущением возвращения к истокам она поднялась в книжную комнату и медленно прошлась по ней, разглядывая корешки книг. Детские книги, много детских книг, но больше ничего они не дадут, так ведь? Она уже выжала из них все, что можно. Она была уверена, что знает каждую книгу в этой комнате; Александр Паркинсон не раскрыл больше никаких секретов.

Она так и стояла там, запустив пальцы в волосы, хмурясь и пиная ногой нижнюю полку с теологическими трудами, с которых почти со всех послезали обложки, когда в комнату заглянул Элберт.

— Вас хотят видеть, мадам.

— Что значит «хотят»? — спросила Таппенс. — Кто-то знакомый?

— Не знаю. Вряд ли. Мальчишки в основном. Толпа мальчишек и девочка или две. Скорее всего, собирают пожертвования на что-нибудь.

— А-а. Они как-нибудь назвались?

— Один назвался. Сказал, что его зовут Клэренс, и вы слышали о нем.

— А-а, Клэренс. — Таппенс задумалась. Плоды вчерашнего разговора? Ну что же, вреда от этого не будет.

— Другой мальчишка тоже там? С которым я разговаривала вчера в саду.

— Не знаю. Они все на одно лицо. Грязные и все такое прочее.

— Ладно, — решила Таппенс. — Сейчас спущусь. Дойдя до первого этажа, она вопросительно повернулась к своему провожатому.

— Я не впустил их в дом, — пояснил Элберт. — Небезопасно, решил я. В наше время ни за кого нельзя быть уверенным. Они в саду. Просили передать вам, что будут ждать у золотых приисков.

— У чего?

— Золотых приисков.

— О, — сказала Таппенс.

— А где это? Таппенс указала.

— Мимо розового сада, а потом по дорожке, усаженной георгинами. Я, кажется, знаю. Там есть какое-то водохранилище. Не знаю, ручей это, канал или бывший пруд с золотыми рыбками. Так или иначе, дай мне калоши, и мне стоит захватить с собой макинтош на тот случай, если меня толкнут в воду.

— Я бы надел его на вашем месте, мэм. Вот-вот пойдет дождь.

— Ну надо же, — сказала Таппенс. — Дождь, дождь. Все время дождь.

Она вышла и довольно быстро дошла до того места, где ее ждала депутация. Она состояла из десяти — двенадцати подростков различных возрастов, в основном мальчиков, только по бокам стояли две длинноволосые девочки. Все они выглядели очень возбужденными. При приближении Таппенс, один из них заговорил пронзительным голосом:

— Вот она. Идет! Ну, кто будет говорить? Лучше ты, Джордж. Ты всегда говоришь.

— Не, только не сейчас. Я буду говорить, — возразил Клэренс.

— Ты заткнись, Клэрри. У тебя слабый голос. Сразу начнешь кашлять.