Вредность не порок
Шрифт:
Все повторялось, как в дурном сне: на тропинке стоял Бешеный и задумчиво курил, разглядывая плывущие по безмятежному небу легкие облачка.
– Слушай, – заявила я, поравнявшись с Николаем, – пойду пока по саду прогуляюсь.., до завтрака.
Он выбросил окурок, покивал, словно соглашаясь, и положил мне на плечо руку:
– Пойдем, радость моя… А то придется до самой пенсии гулять, завтрак ведь тебе готовить…
Моя вялая попытка протестовать положительного результата не принесла. Бешеный вежливо, но решительно загнал меня в дом и запер
Однако не выражать вслух свое настроение у меня ума хватило, через пятнадцать минут мы на пару с Колей мирно уплетали яичницу, очень мило при этом беседуя.
После бутылки пива Бешеный стал и вовсе покладистым, заулыбался, я тоже любезно оскалилась и поинтересовалась, где Ефим.
– Дела у него, – миролюбиво сообщил Бешеный, – скоро будет…
Мы поболтали немного, потом я невзначай спросила:
– А когда же мы в Москву поедем?
– В Москву? – изумился Коля и вдруг засмеялся. – Зачем тебе в Москву?
– Ну.., как… Ефим говорил, что нам нужна помощь…
Что одним нам не справиться…
– Да… – неуверенно отозвался Бешеный, мне показалось, что он немного растерялся. – Ну мы, конечно, поедем.., позже…
– Когда камни найдем?
Реакция Бешеного была весьма забавна: он посмотрел на меня с сомнением, потом незаметно пододвинул к себе поближе лежащий на столе кухонный нож.
– Чего?
– Изумруды…
– А-а.., изумруды… Ядра чистый изумруд… Ты о чем вообще-то?
Теперь настала моя очередь смотреть на Бешеного с сомнением. Хорошо бы понять, дурака он валяет или нет. Он что, не знал о сделке? Или хранит секрет фирмы?
Некоторое время мы жевали молча, однако я видела, что Бешеного просто распирает. Наконец он не выдержал:
– Насть, что за камни ты собралась искать?
– Изумруды… – почти прошептала я, опуская глаза.
Впору было схватиться за голову и зареветь.
– Ты не волнуйся, мы все найдем, – сказал Бешеный голосом, вселяющим оптимизм и надежду на будущее, – все найдем… Ты не хочешь отдохнуть?
Взглянув ему в лицо, я покачала головой. Не похоже, что он придуривается. Скорее, считает, что это я с придурью.
– Ваша фирма занимается ювелирными работами?
По совести говоря, я уже давно поняла, что это не так.
Тогда что за камни я прятала среди досок и куда они делись следующей ночью? Меня бросило в жар, потом в холод. Бешеный, глядя с сочувствием, вдруг оживился:
– Слушай, а что тебе ночью сегодня приснилось? Ты так металась во сне…
Как я была бы счастлива, если бы все это мне приснилось! И ты, и Ефим, и Седой, и изумруды… А те, кто закапывал труп, может, они тоже мне привиделись? И мои пропавшие грязные джинсы? И дядька с перерезанным горлом?
– Кто такой Простырь? – вопрос вырвался сам собой, зачем я его задала, и сама не поняла.
Однако Бешеный отреагировал более чем эмоционально.
– Зачем тебе? – не сказал, а прямо прорычал, словно тигр, и шрам на щеке вдруг посинел. – Ты его знаешь?
Я затрясла головой, до смерти перепугавшись.
– А чего спрашиваешь?
– Просто… Участковый сказал, что у него такая кличка… На крыльце.., у подружки… Она пропала.., и Юрка ваш…
– Что на крыльце? – спросил он вдруг совершенно спокойно, словно не сверкая только что глазами, как Зевс. – При чем подружка?
Видя, что он малость успокоился, я тоже перевела дух.
А то в такой нервной обстановке разговаривать я не могу.
И так ничего не соображаю, а когда нервничаю, и то, чего не знаю, путаю.
– У подружки на крыльце убили человека.., перерезали ему горло. Нож рядом был… И кошку убили, Масленку… А Ирки нет. Участковый сказал, в доме порядок, все убрано… И в городе ее нет…
Про Ирку Бешеный уже не слушал:
– Простырь у нее на крыльце? И рядом нож? – Я кивнула, и конечности у меня стали холодеть, когда увидела, как стало меняться выражение его лица.
– Мне надо отдохнуть… – пискнула я придушенным голосом и, выскочив из-за стола, бросилась наверх.
Если что и огорчало меня в данную минуту, так это отсутствие запора на двери спальни. Периодически прислушиваясь к доносящемуся снизу грохоту, я носилась по комнате, судорожно пытаясь сообразить, чем забаррикадировать дверь. Ничего стоящего на глаза не попалось, я кинулась к шкафу, но там преобладали тряпки и бумаги. Грохот внизу усилился, схватившись рукой за сердце, я зашептала:
– Раз, два, три.., раз, два, три… – и осторожно приоткрыла дверь.
Бешеный продолжал безумствовать на первом этаже.
Просочившись на трясущихся ногах в коридор, я мимоходом подумала: «Видно, здорово ему в Афгане по башке съездили…» Подошла к двери второй спальни, запора на ней тоже не было, значит, и здесь не спрячешься. На глаза попалась веревка, не слишком прочная, да выбирать было не из чего. Я схватила ее, увидела гантель, прихватила и гантель, потом сунулась в шкаф. Но и тут были одни вещи, я выругалась и открыла второй. Во втором шкафу находились предметы более интересные, однако разглядывать все это великолепие мне было недосуг. Увидев нечто вроде маленького ломика, я торопливо его взяла, прикрыла дверцы и вдруг задумалась. Постояла, глядя в одну точку, и снова медленно открыла дверцу.
– Де жавю… – пробормотала я и вернулась в комнату.
Прошло часа три. Шум внизу утих, видно, Бешеный притомился. Гантель, привязанная веревочкой к ручке горизонтально полу, охраняла дверь, на которую, впрочем, никто и не покушался. Когда мне надоело разглядывать сооруженную конструкцию, я встала с кровати и подошла к окну. Спальня располагалась как раз над стеклянной верандой, так что я имела возможность любоваться чахлым цветником и думать. Любоваться, правда, приходилось через стекло, как я ни старалась, рамы не открывались. Я дергала их безо всякого толку битый час, лишь потом обнаружив, что они заколочены гвоздями.