Вредность не порок

Ильина Лариса Анатольевна

– Настенька, я опасаюсь, что ты не умеешь обращаться с оружием… Хоть оно и не заряжено, ты можешь уронить его на ногу и отобьешь себе все пальцы…

– Не заряжено? – притворно удивилась я. – А откуда ты знаешь? А вдруг заряжено? Хочешь, проверим?

Ефим задумался, а Стас заерзал по сиденью и замычал, свирепо сверкая неподбитым глазом. «Конечно, – усмехнулась я про себя, – он считает, что сначала я перестреляю все округу, прежде чем попаду туда, куда надо…»

– Не думаю, что это необходимо… – отозвался наконец Ефим, а Стас облегченно выдохнул. – ..вот, видишь, и твой брат так же думает…

– Если только ради брата… А кстати, не объяснишь, для чего ты его привязал к стулу? Садистские игры?

– Настя, – протянул Ефим укоризненно, – в такой светлой головке такие грязные мысли…

– Поверь, – тут же призналась я, – это еще не самая грязная мысль, которая возникает, когда я тебя вижу..

– Брось, Настя… О чем ты говоришь… Неужели ты все забыла? – Тут я обнаружила, что Ефим медленно, но верно перемещается к большой полированной тумбе, стоящей по ту сторону стола.

– Эй, стой! – грозно сказала я, еще раз тряхнув дулом пистолета, но, похоже, ему уже надоела пустая болтовня, ответив мне милой улыбкой, он плавно двинул дальше. – Стой, кому говорю! Ах ты…

Я перехватила пистолет двумя руками и, почти не целясь, спустила курок. Стоявшая на тумбе деревянная резная шкатулка взорвалась праздничным салютом, во все стороны брызнули щепки, и лицо Ефима исказила вдруг весьма неприятная гримаса.

– Осатанела, что ли.., твою мать… – бросил он хрипло, и выражение его глаз неожиданно так изменилось, что мне мгновенно расхотелось упражняться в остроумии.

– Развяжи его, Ефим… И.., послушай.., я просто хочу предупредить… Я не дам тебе взять оружие и не дам подойти ко мне…Честно…

Поверил ли он мне, не знаю, однако к Стасу развернулся. И тут я различила в коридоре чьи-то торопливые шаги. Не опуская пистолета, я шагнула к стене за дверью и прижалась к ней спиной. Мы замерли. Ефим опустил глаза, но меня не обманул, я видела, как он напрягся.

Я посмотрела на Стаса. Он был неподвижен, но на шее вздулись темные вены, а по вискам, размывая кровавые подтеки, потекли ручейки пота. Напряженную тишину нарушил скрип открываемой двери, но того, кто вошел, мне видно не было. Ефим взглянул на вошедшего, я тут же демонстративно подняла пистолет выше, целясь Ефиму в голову.

– Какого дьявола ты палишь? – услышала я раздраженный голос и в следующую секунду увидела широкую мужскую спину.

Он успел сделать пару шагов, прежде чем заподозрил неладное, но я уже переместилась в сторону, так, чтобы и он, и Ефим оказались для меня почти на одной линии;

– Гражданин Гордей? – уточнила я.

Человек оглянулся, я убедилась, что не ошиблась, да и грех было бы ошибиться, тот вальяжный голос на пляже до сих пор звучал у меня в ушах.

– Что такое? – довольно глупо спросил он.

– Это наша Настенька, – довел до сведения руководства Ефим, – палит в белый свет как в копеечку…

– Была ваша, да вся вышла, – не утерпела я, понимая, что долго эту игру мои нервы не сдюжат. – Хватит трепаться. Рада видеть вас в добром здравии, гражданин Гордей. Честно сказать, думала, что вы уже собой клумбы удобряете. А вы вон какой, здоровый и бодрый. Все вертитесь чего-то… Вы лучше не вертитесь, а ручки… это.., как это по-научному? Ручки в гору… Ага… И ты, Ефим, тоже… Вот спасибо… Приятно иметь дело с такими людьми… Просто полная любовь и доверие друг к дружке…

Теперь все они внимательно за, мной следили, причем в глазах всех троих сквозило явное неодобрение. Ну Стас-то понятное дело, его пистолет в моих руках пугает, а эти-то чего?

– Приятно было пообщаться, но, извините, времени мало… Спешу… Ничего, если я братика от стула отвяжу?

Я осторожно двинулась к Стасу, Гордей усмехнулся и тоже потянул, словно запел:

– Думаешь, сумеешь? Пистолетик-то положить придется… Или ты веревки зубами будешь рвать?

И этот туда же,… Прямо хор имени Пятницкого, не меньше…

– А почему нет? Я же учительница, забыли? Мы, учительницы, все умеем… Еще и вас можем научить…

– Чему, например?

– Да чему угодно! Например, как не быть дураком…

Вы денежки стараетесь, разыскиваете, с которыми Жук сбежал? Он вам помогает, да? – Я ткнула пистолетом в Ефима. – Я вас до смерти огорчу, но он их сам и спер…

Не верите? Спросите…

Видно, Гордей не поверил, потому что поморгал на меня, потом оглянулся на Ефима.

– О чем это она?

– Бредит, как всегда… – равнодушно отозвался тот, но глаза вспыхнули, и я решила, что как раз вот тут-то на нашей горячей африканской любви и поставлена окончательная жирная точка…

До Стаса мне оставалось метра четыре, когда я вдруг поняла, что правая рука гражданина Гордея незаметно скользнула вниз. Я едва не проворонила это весьма неприметное движение, но Стас неожиданно замычал и дернулся вперед, словно решил пободаться. Все остальное заняло едва ли больше трех секунд: Гордей выдернул из-за пояса пистолет, я завизжала и, отпрыгнув куда-то в сторону, с перепугу пальнула. Одновременно с этим стул, на котором сидел Стас, вдруг затрещал, а сам Стас рванул вперед, навстречу бросившемуся Ефиму. Руки Стаса почему-то оказались свободными, правда, повыше запястий все еще болтались примотанные скотчем деревяшки от спинки стула…

Столь бурное окончание милой беседы здорово меня перепугало, очутившись где-то между стеной и буфетом, я моментально сжалась в комок, категорически отказываясь от продолжения банкета. Однако по комнате шел такой треск и грохот, что через пару мгновений я не выдержала и приоткрыла один глаз. В самом центре, возле стола, клубком сцепились двое, это были Ефим и Стас, третьего мне обнаружить не удалось до тех пор, пока я не взглянула под стол. Там, разбросав руки в стороны, мирно лежал гражданин Гордей, потихоньку заливая давно не мытый пол собственной кровью.