Vremena goda
Шрифт:
Кроме того дотошная Марина Васильевна выяснила, что такое Интернациональный колледж физиотерапии, диплом которого Лайма-Валда представила среди прочих своих креденциалов (первоначально она желала занять место массажистки, а в санитарки пошла временно, за отсутствием вакансии). Выяснилось, что учебное заведение с пышным названием – всего лишь месячные курсы. Выпускницу такой шарашкиной конторы в Клинику Паула Страдыня физиотерапевтом нипочем не взяли бы.
«Всё ясно, – сказала себе Вера. – Надо звонить Берзину».
Но представила, как он примчится,
Да что она, в конце концов, не разберется без Славы? Она же не ребенок, а без пяти минут директор мезона, где каждый день будут возникать проблемы посложнее этой. Большое дело – вывести на чистую воду примитивную мошенницу!
– Пойдемте-ка со мной, – мрачно сказала Вера санитарке. – Нам надо поговорить.
Лже-Валду она перехватила, когда та, расставшись с Эдуардом Ивановичем, шла к главному корпусу.
Что-то, видно, было в голосе стажерки, отчего фигуристая блондинка безропотно за ней последовала, даже не спросив, в чем дело, хотя Вера ей была не начальница и рабочие обязанности у них никак не пересекались. Собственно, до сих пор они вообще ни разу не разговаривали, если не считать обычного «здрасьте».
Для объяснения Вера нарочно выбрала официальное место – белую гостиную, где проводились летучки, собрания персонала и прочие подобные мероприятия.
Ходить вокруг да около не стала. Она не следователь, и это не допрос. Просто взяла и выложила всё, что удалось выяснить: про брехню с прежним местом работы, про липовый колледж, про фокусы с переменой имени, а главное – сказала напрямую, что отлично видит, чего прохиндейка добивается, и что Эдуарда Ивановича ей на растерзание никто не даст.
В конфликтных ситуациях Вера никогда не психовала, голоса не повышала. Откуда-то брались и жесткость, и напор. Вообще-то понятно, откуда – от сознания своей правоты. Потому что, если в правоте были хоть малейшие сомнения, на конфликт Вера не шла.
Она заранее приготовилась к тому, что хитроумная интриганка станет врать, юлить, изворачиваться, на каждый пункт обвинения у нее найдется оправдание. Еще хуже, если ловкачка сообразит, что с Верой лучше действовать иначе и станет давить на жалость. Пустит слезу, выдумает какую-нибудь душераздирающую историю, будет умолять не выдавать ее.
Однако не случилось ни первого, ни второго.
Пухлые щеки латышки залились краской. Синие глаза потупились. Завидный бюст взволнованно завздымался. Лайма-Валда молча сидела, вздыхала, на вопросы не отвечала. Вера даже малость растерялась.
– Вы признаете, что обманули нас?
Молчание.
– Что вам нужно от господина Мухина?
– …
– Кто вы все-таки на самом деле – Лайма или Валда?
Снова никакого ответа.
Наконец терпение у Веры лопнуло.
– Вы понимаете, что, когда я всё расскажу директору, вас ждут большие неприятности? Одним увольнением не обойдется. Раз вы ничего не объясняете, придется обратиться в полицию!
Тогда авантюристка вздохнула еще раз, очень глубоко, и подняла на Веру ангельски безмятежный взор.
– Не надо полиции. И Люку тоже не говорите, пожалуйста.
– Он для вас просто «Люк»? – поразилась Вера. – Разве вы…
Хотела спросить, состоит ли она с Шарпантье в отношениях, но не стала. К делу это не относилось. Хотя странно. Если бы у смазливой санитарки с директором были шуры-муры, этот факт вряд ли удалось бы утаить от внимания остроглазых жительниц мезона.
Однако Валда не только поняла незаконченный вопрос, но и ответила на него:
– Нет, у нас с ним ничего. Хотя я бы и не против. Такой интересный мужчина! Но у меня контракт.
Твоему контракту это только пошло бы на пользу, подумала Вера.
– Мне нужен чокнутый старичок, – продолжила латышка с поразительным бесстыдством. – Слишком хорошие деньги.
Задохнувшись от возмущения, Вера воскликнула:
– У «чокнутого старичка» есть сын! И если я ему про вас расскажу (а я обязательно это сделаю), то вам надо будет бояться не полиции!
Ей захотелось схватить мерзавку за шиворот и как следует тряхнуть. Или врезать ей по наглой физиономии. Вера даже сделала шаг вперед и сжала кулаки. От санитарки с минимально допустимым по законодательству окладом пахло какими-то мудреными дорогими духами. Их запах показался Вере смутно знакомым.
Испугать аферистку не удалось. Та скорее удивилась.
– Сыну-то можно, – протянула она. – С ним у меня и контракт.
– Что?
– Он тоже интересный мужчина. Перспективный. Отца любит. Вы правильно делаете, что его пасёте, – с одобрением сказала Валда. – Парень – золото. Это он меня нанял. Привез сюда, всё устроил. Работа, конечно, тяжелая. Каждый день одно и то же, одно и то же. Но все-таки легче, чем было в Риге.
– А… какая у вас в Риге была работа? – пролепетала Вера, перестав что-либо понимать.
– В интернет-агентстве. Ну, эскорт-услуги. – Покачав на нее, непонятливую, головой, Валда объяснила попросту. – Девушки по вызову. У меня сыну три года, родители старые. А там чистыми в месяц три-четыре тысячи выходило. Но господин Берзин предложил вдвое больше. И вообще, старичок мне даже нравиться стал. Трогательный такой. Сначала мне трудно было, пришлось много всякого учить, запоминать, зато теперь легко.
– Берзин нанял вас, чтобы вы… опекали Эдуарда Ивановича? – не сумела найти точного слова Вера.
– Чтобы я делала его счастливым. Каждый день. Вы про жену его знаете? Ну так вот, это ее Валдой звали. Каждый день он со мной, то есть с ней, знакомится, ухаживает, влюбляется. А дальше уж от меня зависит. Обычно к вечеру пару раз поцелуемся, назначу ему свидание на завтра, и всё сызнова. – Лайма потупилась. – Но иногда, если настроение, или если его станет особенно жалко, можно и до конца дойти. Он даром что чокнутый и в возрасте, но мужчина еще вполне себе. Потому что чувствует себя на двадцать девять. Это для мужиков самое главное – на сколько лет они себя чувствуют…