Vremena goda
Шрифт:
– «НЕНУЖ»? В смысле «НЕ НУЖНО»? – догадалась Вера.
«Да».
– Вы не хотите, чтобы вас перевезли отсюда в госпиталь? Хотите остаться здесь?
«Да».
– Но почему? Там будет специализированный уход. И может быть, что-то удастся сделать.
Снова пришлось диктовать буквы.
«Хочу остаться здесь», – повторила Мадам.
К тому моменту, когда сложилась эта короткая фраза, Вера уже заметила, что одни буквы встречаются чаще, чем другие. Поэтому стала перечислять их не по алфавиту, от «а» до «я», а в другом порядке: основные гласные, потом основные согласные, ну и потом, если слово не угадывается, остальные буквы.
– Зачем вы хотите остаться здесь?
«Т». «А». «Й». «Н».
– Тайна?
«Нет».
Не угадала. Ладно, диктуем дальше. «И». «К». И пауза.
– Что?
А, «тайн» плюс «ик». Тайник!
– Тайник?
«Да».
– Какой тайник? Здесь есть тайник?
«Да».
– И вы хотите, чтобы я его нашла?
«Да».
Объяснение, где искать тайник, заняло не менее получаса. Один раз пришлось остановиться, потому что зашла дежурная сестра – проверить, всё ли в порядке и поправить постель. Вера, сдерживая нетерпение, сказала, что уже взбила подушку и разгладила простыню. Медсестра ушла, диалог продолжился.
– Панель? Какая панель?
В конце концов стало ясно. Бывший кабинет Мадам до середины стены был обшит дубовыми панелями. Они располагались в два яруса. Третья панель справа от окна. Нижний правый угол. Нажать.
За пятнадцать лет расположение мебели несколько изменилось. Чтоб добраться до нужного места, пришлось отодвинуть стеклянный шкаф с медицинскими препаратами.
Нажать? Как это?
Вера попробовала и так, и этак. Ничего не происходило. Было непохоже, что между панелями вообще есть какая-то щель, очень уж плотно были они подогнаны одна к другой.
А если надавить и немного подержать?
Щелкнул невидимый рычажок, край дубовой доски высотой сантиметров в семьдесят и шириной с полметра приоткрылся.
Есть!
Внутри была лампочка. Но она не зажглась – все-таки пятнадцать лет прошло. Разглядеть, что в потайном ящике на полках, удалось не сразу.
Внизу толстая тетрадь и конверт. Наверху почти пусто, только лежит шелковый мешочек. В него Вера заглянула первым делом – и была разочарована. Какой-то высохший кусочек деревяшки или корешок.
В конверте был листок с швейцарским адресом и какими-то цифрами. Кажется, что-то банковское.
Что в тетради?
Она была вся исписана четким, ясным почерком. В основном по-английски, но были вставки на французском, русском, немецком, кое-что даже иероглифами. Много формул, графиков, цифр. На первый, беглый взгляд похоже, что это какое-то медицинское исследование.
А, вот название, на самой первой странице. Вера от нетерпения перелистнула ее и не заметила.
«ANTI-AGEING: FROM ALZHEIMER TO KANNEGISER.
A revolution in prevention and profilactics of senile dementia». [23]
23
«БОРЬБА СО СТАРЕНИЕМ: ОТ АЛЬЦГЕЙМЕРА ДО КАННЕГИСЕР.
Революция в предупреждении и профилактике старческого слабоумия» (англ.).
Вера вернулась к Мадам. Тайник на всякий случай прикрыла, только тетрадь взяла.
– Это ваши научные записи?
«Да».
– А в мешочке что?
«Глава третья».
Пролистала до третьей главы, которая называлась: «Panax ginseng masculinum». Прочла самое начало. Речь шла о какой-то особенной разновидности женьшеня, обладающей уникальными свойствами. Как интересно!
Здесь, взглянув на больную, Вера заметила, что та снова моргает.
– Что вы хотите сказать?
«Важное. Для тебя».
– Для меня?
«Глава шестнадцать».
Шестнадцатая глава называлась непонятно: «Прокачка сосудов головного мозга». Что-то про китайскую медицину, сразу не разберешь.
– Я потом прочту. Всё подряд, и это тоже. А в конверте что?
Ответ поразил:
«Твой счастливый корабль».
– Откуда вы знаете?! – воскликнула Вера.
А потом вспомнила: последний раз со Славой они разговаривали здесь, в палате. Берзин тогда впервые произнес эти слова. Но как Мадам догадалась, что Вера решит использовать название «Счастливый корабль» для своего будущего мезона?
Мадам хотела сказать что-то еще.
«Изучи. Исполни. Все перепрячь. Чтоб раньше времени никто».
И, после минутного перерыва: «Больше не могу. Устала. Прощай».
– Конечно-конечно, отдыхайте, – сказала Вера, подумав, что последнее слово у Мадам было лишним. – Ни о чем не беспокойтесь. Раз вы не хотите, я никому пока о вас говорить не буду. Внимательно прочту ваши записи. И завтра мы поговорим.
Ответа не было. Наверное, измученная беседой старуха уснула.
Вера взяла конверт и мешочек, закрыла тайник, подвинула шкаф на место.
Невероятное происшествие так ее разволновало, что в затылке началось предостерегающее потикивание.
В коридоре ей встретился Шарпантье. Он сегодня был какой-то взъерошенный, непохожий на себя. Выпил, что ли? Средь бела дня? Странно.
– Сердобольная Вероника всё ходит любоваться на овощную грядку, – сказал он с кривой ухмылкой. – Беда современной медицины в том, что она никак не дает человеку спокойно умереть. Будь моя воля, я и бедную Мадам, и всех остальных «овощей» из нашего КАНТУ отпустил бы на свободу. Всё равно это не жизнь! Стоит ли тратить столько средств на поддержание тлеющего огонька в бессмысленном куске мяса? В мире столько болезней, несчастных случаев, катастроф! Постоянно гибнут люди, которых можно было бы спасти! Кто-то умирает, потому что нет денег на операцию. Другому не могут вовремя трансплантировать жизненно важный орган. А мы тратим время, деньги и силы на возню с такими, как Мадам! В тысячу раз милосердней было бы взять и по-тихому придушить ее подушкой! Да не сейчас, а пятнадцать лет назад. Что за ценность в такой с позволения сказать жизни?
«Эк его сегодня разобрало, – подумала Вера. – Философ! Не тебе решать, чья жизнь имеет ценность, а чья не имеет. Если в тетради у Мадам найдется что-нибудь важное для науки, это будет значить, что от „овоща“ больше проку, чем от всех нас вместе взятых».
– Мы с вами врачи, – сказала она сухо. – Наша работа – сохранять людям жизнь, а остальное не нашего ума дела.
Невежливо, конечно, по отношению к старшему. Но жалко было сейчас тратить время на пустую болтовню.
Первые же двадцать страниц, то есть вступление с перечислением поставленных и реализованных задач, произвели на Веру столь сильное впечатление, что пришлось остановиться и перечитать их еще раз.