Времени нет
Шрифт:
— Осталась самая сложная часть.
— И с этим я тоже справлюсь.
Они молчали, как молчат близкие люди, которые видятся, может, в последний раз.
— Не звоните мне, — Иванке было непросто это произнести. — Не хочу, как в детстве, годами ждать звонка.
Эдем кивнул, хоть и не сразу. Иванка сняла с шеи кулон в виде серебряной монеты, на аверсе которой распластал крылья феникс, и уложила ему в ладонь.
— Тогда звони мне ты, — Эдем обвел указательным пальцем контур птицы. — Хотя бы раз в год. В этот день. В первый день твоей новой жизни.
— Обещаю.
На прощание она
Эдем вышел из машины, захлопнул дверцу и остановился, ожидая, пока машина скроется за холмом. Сжал кулон. Тот был теплый, и это было тепло Иванки.
— Неразменна, — сказал Эдем вратарю. Тот с пониманием кивнул, но не торопился вести гостя в дом. И только после того, как Эдем надел кулон на шею, вратарь решил, что пора распахнуть перед ним дверь в имение.
Они миновали огромный зал с двутонной люстрой, горевшей тысячей огней, и по лестнице с перилами белого мрамора, прошли по коридору, обставленному рыцарями в доспехах и украшенным образцами огнестрельного оружия и картинами мастеров девятнадцатого века, и, к удивлению Эдема,
Там он и понял, что собравшись на аукцион, попал на прощальную вечеринку.
Около сотни гостей, в пиджаках, рубашках, футболках и вышиванках, в коктейльных платьях, брючных костюмах, в обжатых юбках выхватывали у официантов бокалы с шампанским и стаканы с бурбоном, сыпали комплиментами в кругу давних друзей, за хронометрами, орудовали вилками у столов с закусками, следили за огромным экраном, на котором беззвучно транслировали клипы, разгадывали мозаику на дне бассейна, слушали сольную партию саксофониста, давали указания по телефону, высматривали в толпе знакомых и сами знакомились с гостями. газет и сплетен.
— Друг мой, поздравляю, — хозяин дома Сергей Хижняк в хорошо скроенном черном костюме и красной бабочке раскинул руки, как рыбак, хвастая уловом, и загреб почетного гостя в свои сети. Эдем вдохнул запахи мужского одеколона, лосьона после бритья и алкоголя, поздно похватившись, что они перебили аромат, который он нес весь долгий путь через дом. — Как жена? Нашла рецепт той форели на углях, что мы пробовали в Ницце? Как старший? Рука зажила?
Вдоволь потрепав Эдема по спине, Хижняк отстранился на расстояние вытянутых рук, которыми он крепко держал своего гостя за плечи.
— Открой мне тайну: как зарабатывать миллионы и при этом не иметь ни одного седого волоса? — Хищняк провел рукой по своему хохолку, на котором, впрочем, тоже не было серебристых нитей.
— В обмен на признание, как терять миллионы и при этом не потерять жизнелюбие, — парировал Эдем.
— Ну, это просто. Женщины, — хищник махнул рукой куда-то в толпу.
— Если бы мне сказали, что у вас вечеринка, а не аукцион, пришел бы не с пустыми руками, — упрекнул Эдем.
— Ты пришел с чековой книгой, этого предостаточно, — расхохотался Хижняк.
Эдем изобразил очередную ухмылку.
— Пришел, хоть и не понимаю, почему вы продаете такой лакомый кусок.
— С «Тремя китами» разберемся чуть позже, — убежал ответ Хижняк. — Пока попробуй дикого кабана. Сам подстрелил.
Он кивнул в сторону столов с закусками и покинул Эдема так же непринужденно, как появился.
Уберечь освежающие
— Говорят, нужно иметь не меньше десяти миллионов на счету, чтобы быть приглашенным сюда, и не менее сотни, чтобы хозяин лично поздоровался, — пробормотала она.
— Не знаю, я просто водитель, — ответил Эдем. — Спасибо за виски.
Он обогнул хищную леди и двинулся в сторону оркестра. Саксофонист закончил свою партию, и немногочисленные зрители перед сценой сдержанно ему аплодировали. Пока маэстро вытирал пот со лба, ударник покрутил в руке палочку и дал старт новой композиции.
Худой человек за шестьдесят в твидовом пиджаке с заплатками на локтях стоял в одиночестве напротив музыкантов и качал головой в такт. Он поднес к губам стакан и, обнаружив там только лед, оглянулся в поисках официанта. Эдем протянул ему свой бурбон.
Перед ним стоял главный редактор и владелец «Украинского времени» — самого популярного Интернет-портала страны. Эдем встречался с ним всего пару часов назад и ничуть не удивился, увидев его здесь. Редактор забрал предложенный стакан, а осторожно поставил на траву.
— Он думает, что эпоха джаза до сих пор продолжается, — последнее слово редактор не договорил, а пробил. Сделав обильный глоток, продолжил: — Он думает, что она не закончилась с первыми российскими военными в Крыму. Да, мы жили в ту эпоху, наращивали капиталы и переводили их в оффшоры, флиртовали со всеми соседями одновременно, не заботились о собственной безопасности, говорили о борьбе с коррупцией в шутку. И теперь мы платим за свое доверие и беспечность.
— Некоторые умудряются бежать, не оплатив счетов, — заметил Эдем. — Я понимаю, мы с вами сейчас на прощальной вечеринке?
— Хижняк узнал что-то, чего не знаем мы, и намазал пятки. Мир несправедлив, правда? — пожилой редактор махнул стаканом и несколько драгоценных капель брызнули на траву. Почему-то из-за своей неловкости он стал Эдему еще более симпатичным.
Из дома вышла новая часть гостей. Будто их всех собрали на ярмарке тщеславия и скопом привезли сюда на автобусе.
— Знаете, был период, когда я переставал читать ваш вестник, — Эдем говорил о собственном опыте, не обращаясь к прошлому Виктору Шевченко. — Трудно изо дня в день заглядывать в планшетку с диагнозом стране и не видеть прогресса. Так можно и руки опустить. Но я могу отложить чтение, когда захочу. Не представляю, как вам приходится.
Редактор усмехнулся. Глубокие морщинки расползлись от его, казалось, всезнающих глаз.
— Да, пациент остается в постели. Иногда выходит из комы, иногда ест из ложечки и иногда даже не опорожняется под себя. Как это понимать, что при моей жизни из больницы его не выпишут? Не так уж сложно. Я научился с этим справляться. Мое дело — поставить диагноз обществу, политикам и вам — бизнесменам. Я выписываю рецепт, а придерживаться его уже ваше дело.
Редактор пришелся в стакан. Его бурлак дернулся.