Время гарпий
Шрифт:
Зять заявил, что работа в их предприятии его сильно «дискредитирует», что он «портит себе карьеру», общаясь с человеком, который держит такой компромат. А однажды вообще высказал ему в сердцах, что боится его и желает как можно меньше иметь с ним общих дел, а уж тем более — общее гастрольное предприятие, где он — «на птичьих правах». Он сказал, что испытывает «нехорошее чувство под ложечкой», каждый раз, когда Антон Борисович входит к нему в кабинет, будто тот таскает за собой… непонятно что. Особенно оскорбительными были слова зятя, что от него давно пахнет как-то особенно, будто у него что-то гниет внутри. Даже посоветовал провериться у врача.
Антон Борисович не стал продолжать эти бессмысленные разговоры,
Он стал особо предупредительным с зятем, держась подчеркнуто подобострастно, не давая ему больше повода хоть в чем-то усомниться в своей лояльности. Дома он выслушивал плач дочери, а потом долго внушал ей мысль «с кем не бывает» и уговаривал ни в коем случае не переезжать к ним в квартиру с двумя внуками.
Даша была на взводе и высказала отцу упрек, что, мол, он решил оставить свою квартиру младшей дочери, а ей сейчас с детьми жить негде. А, дескать, он и так устроил мужа сестры в теплое место при МВД, а ее он никуда не устраивал. В другое время он бы сказал, конечно, своей ненаглядной балерине, что так, как устроила свою семейную жизнь она — не устраивают и к родителям с детьми не съезжают. Но нашел в себе силы успокоить Дашеньку и напомнить о ее боевом характере, заметив, что зять нисколько не пожалеет, если она сейчас «развяжет ему руки». Он попросил ее сжать зубы и немножко потерпеть, а он — «так этого дела не оставит» и приложит все усилия, чтобы помочь ей.
Не зря он всегда гордился Дашей. Она все поняла, прекратила «выяснять отношения», зачастила с детьми к свекрови, которую терпеть не могла. Имея хорошую выучку хореографической пантомимы, она без особого труда жестами подчеркивала при посторонних свою проснувшуюся любовь к мужу, поясняя всем, что их семейные отношения «переживают состояние новой влюбленности друг в друга».
Антон Борисович теперь каждый вечер прослушивал записи всех разговоров, которые зять вел из машины и по телефону. Из них он окончательно и бесповоротно понял, что тяжелые предчувствия так просто и «сами по себе» не возникают. Как он хотел иногда придушить этого щенка голыми руками! А потом к нему стали приходить в голову странные мысли, что никого не стоит убивать, а лучше лишить того кусочка натуры, который позволяет каждому радоваться жизни. Люди никогда не ценят его, куда выше ставя какие-то материальные блага, но как только начинают терять, так пытаются удержаться в жизни, цепляясь за то, что еще вчера им казалось «ярмом». Он думал, как смешно выглядят те, кто вдруг начинает мнить себя богом и вершителем судеб.
Из всего того, что он буквально за одну неделю узнал из записей всего, о чем его зять болтал, не переставая, в течение двух недель, он выяснил, что каждый вечер в машину зятя садится артистка кордебалета Каролина Спешникова. Они заезжают либо в заведение с номерами, либо заезжают в закрытый паркинг, потому что дома у Каролины «совершенно нет никаких условий». Каролина беспрестанно задавала зятю вопросы по поводу радостного вида Дашеньки и ее заявлений о том, что у них все прекрасно. А его зять обещал ей, что «все прекрасно» будет как раз у них, когда он окончательно «выдавит Дашку» из своей квартиры к родителям.
Антон Борисович любил внуков и никогда не возражал, когда Даша подолгу «гостила» у родителей, не желая возвращаться домой. Он всегда тихонько подсылал к ней жену для душевного разговора с дочерью, а сам умело настраивал мальчиков, тут же начинавших ныть, что они соскучились по папе.
От некоторых балерин, которым он помогал за процент от гонорара продвинуться в первые ряды кордебалета, он знал, что Каролина с начала осени заявляла в своей раздевалке, что скоро «оформит отношения» с худруком балета, поскольку с Дашей у него — «все кончено». И как зять не скрывал, Антон Борисович выяснил, что Каролина сопровождала его в поездке в Нью-Йорк, где вместо деловых переговоров о гастролях театра он предпочитал проводить время в ее номере.
Его бы не слишком расстроил адюльтер зятя с Каролиной, очевидно, решившей, будто ее жизнь вошла в твердую колею, и теперь у нее все будет «как по маслу». Разрушить подобные девичьи планы в театре можно было за половину рабочего дня. Больше всего его встревожили тесные контакты зятя с одним известным артистом эстрады по фамилии Барабуль.
Мало кто знал, что из небытия 90-х Аркадий Барабуль «поднялся», благодаря прочным связям с авторитетами преступного мира столицы, долгое время выступая на их торжествах и сходках просто «за кусок хлеба». Затем он не только прочно обосновался на телевизионных каналах с помощью своих теневых покровителей, но и начал стремительно «вставать на ноги». Со временем он оброс высокопоставленными поклонниками, которым полюбились его непритязательные репризы на корпоративных вечеринках — про глупость и недалекость «новых русских» с приколами про разного рода «лохов».
Появление Аркадия Барабуля всегда придавало любому приему почти «домашний», доверительный характер. Спиртное потреблялось без внутренних барьеров, поскольку никто из присутствующих не мог бы достичь той степени опьянения, которую изображал Барабуль в своих незамысловатых сценках. Гости начинали «тыкать» хозяевам», начальство обнимало подчиненных за плечи и трясло счастливчиков с раскованным обращением: «Пацан! Ну, чо пацан? Чо за дела, в натуре?», подражая придурковатым героям Барабуля.
Свое балетное предприятие Антон Борисович мысленно противопоставлял «скорой помощи» и тому подобным способам «карьерного роста», навязывавшимся администрацией театра балетной труппе. Возможно, он делал это и в пику охочему до женского пола зятю, считая, что создает куда более честные и открытые возможности для «налаживания связей» — обычным отчислением процента от гонорара, когда другие принуждали девушек и юношей к ничем неприкрытой проституции «ради искусства». Хотя это называлось нынче «эскорт-услуги», но ведь как такое не назови…
А вот Барабуль, как выяснил из прослушки машины зятя Антон Борисович, получил в наследство от убитого в начале нулевых годов авторитета Баллончика — отлично налаженное предприятие самых элитных эскорт-услуг. Собственно говоря, «элитней» было уже некуда, потому что Аркадий Барабуль был вхож в самые высокие кабинеты, вернее, лишь в один высокий кабинет, занимаемый человеком, «поставлявшим девочек на самый верх». Именно так Аркадий Барабуль с неподражаемой простотой своих персонажей пояснил зятю характер своих отношений с влиятельным кремлевским вельможей.
В сущности, само понятие «налаженного бизнеса» Аркадия Барабуля и заключалось в том, что по таким щекотливым и деликатным вопросам в кабинете предпочитали работать только с ним. Все же это был известный эстрадный артист, допущенный к участию в самых престижных корпоративах. Он пришел от надежных людей, да и сам с готовностью демонстрировал абсолютную надежность.
К тому же дело он вел с размахом и поддерживал его на должном уровне. Вряд ли кто-то мог понять, что широкая сеть бутиков, спа-салонов и тренажерных залов частных врачебных кабинетов и косметических клиник, — работала, прежде всего, на милых фей из основного бизнеса Аркадия Барабуля.