Время истинной ночи
Шрифт:
«Не оставляйте свидетелей», — наказал им Кирстаад. Они и не оставили.
Он следил за тем, как Изельдас — лже-Изельдас! — разворачивает бумагу. Следил за тем, как тот всматривается в грубые рисунки, сделанные меловыми чернилами. Лже-Изельдас нахмурился, однако ничего не сказал. В конце концов он поднес бумагу к свету.
— Что это такое?
— Следы, так нам кажется. — Он указал на первый рисунок — точный набросок улицы перед деревенским клубом, а потом на несколько взятых большим планом рисунков внизу. Отпечаток лошадиных подков, разумеется, поставил их в тупик. — Трое животных,
На первом из нижних рисунков было изображено нечто в форме полумесяца с острыми краями; этот след глубоко уходил в землю. На втором был отпечаток трехпалого копыта, центральный палец чуть длиннее двух остальных. Третий отпечаток мог принадлежать представителю их собственного племени — полумесяц с двумя глубокими бороздками. Внизу были написаны цифры, обозначающие размер отпечатков.
— Кто они? — спросил Изельдас.
— Мы не знаем. Но рядом с этими следами мы нашли и человеческие.
Изельдас резко посмотрел на него:
— Ты же сказал, что вы перебили всех крестьян?
— Так оно и есть. Эти, должно быть, не из деревни. Видно же, животные не отсюда.
— И к тому же большие, — прошипел Изельдас. Его реакция была не человеческой, а чисто звериной; мысль о неизвестном животном особо крупных размеров нервировала, как враждебный запах. — Еще какие-нибудь знаки?
В ответ покачали головой.
— Ты уверен, что люди побывали после?
Он не спросил, где побывали и после чего побывали. Смысл вопроса и так был ясен обоим.
— Я не могу поклясться, что их не было в деревне во время работы. Но почему бы не поискать следы на дорогах? Следов, конечно, тысячи, но тут человеческие вместе со звериными, и я не сомневаюсь в том, что перед нами их там не было. Это странная компания, и они наверняка бросились бы нам в глаза.
«Странная и опасная», — подумал Изельдас. Животное, оставляющее такие следы, должно весить больше тонны. В здешних местах такое попадается редко — и это всегда предельно опасно. Да и копыта выглядят грозно — достаточно большие и крепкие, чтобы раскроить череп. Одним словом, мысль о таких зверюгах, свободно разгуливающих по лесу, по его лесу — заставила бы его щетину встать дыбом, оставайся он в своем естественном образе.
— Я хочу, чтобы ты занялся этим. Найди, куда ведут эти следы да и кто их оставляет.
— А что насчет девчонки?
Изельдас разгневанно зашипел. Что насчет девчонки? Кирстаад сказал, что она наверняка пойдет на север, но сам он сомневался в этом. Скорее всего, до нее добрались местные людоеды — и, кроме горстки костей, им все равно ничего не удастся найти. Если и кости не запрятали в заначку на зиму.
Но долг есть долг. Неумирающий Принц хорошо преподал им этот урок.
— Продолжайте искать, — буркнул он. — Но пошлите две-три группы и по этому следу. — Он вновь посмотрел на рисунки, на странные очертания, которые просто не могли быть отпечатками ног животного — и тем не менее ими были. — Я отправлю это Матерям. И посмотрю, что они скажут. Птицы-почтальоны у нас еще остались?
— На Мерсию и на Пенитенцию.
— В Мерсию. Именно оттуда пришло последнее письмо. Может быть, это как-то связано с пришельцами с Запада. — И
— Прямо сейчас и пошлю.
— И еще… у нас есть птица для Кирстаада?
— А почему бы не послать гонца? Это же прямо через…
— Сейчас мне не хочется отвлекать людей от главного. Так есть или нет?
Его собеседник недоуменно поморгал.
— Кажется, есть. А что?
— Сообщи ему, что нам нужны подкрепления. Сообщи, что мне нужно столько людей, сколько потребуется, чтобы полностью сменить челядь Изельдаса. Полностью! А то постоянно приходится беспокоиться, чтобы тебя не подслушали, приходится играть какую-то ненужную роль… а это надоедает. Отчаянно надоедает. Мне нужна помощь, чтобы устроиться здесь по-настоящему, прежде чем вернется жена протектора. — И он пробормотал вполголоса: — Что само по себе обязывает.
— Ты собираешься совокупляться с нею?
В вопросе прозвучало не только недоумение, но и некий вызов. Щетина Изельдаса встала дыбом. Вернее, конечно, она встала бы дыбом, оставайся он в своем настоящем образе. Но сейчас у него были только человеческие волосы, одинаково непригодные и для защиты, и для демонстрации собственных чувств. Как только люди такое терпят?
— Следи за собой, — предостерег он. Настолько приблизив голос к звериному рыку, насколько это позволяли человеческие голосовые связки. — Я здесь командир. Хочешь сразиться, за мной дело не станет. А если нет, то следи за своим языком.
Второй самец тоже издал сердитый рык, и на мгновение Изельдасу показалось, будто тот и впрямь набросится на своего командира. В нем взыграло мужское начало, но, увы, только на эмоциональном уровне, — не было ведь щетины, готовой встать дыбом. Не было когтей, которые можно было бы выпустить из мягких подушечек. Даже зубы подверглись трансформации — и нынешний оскал никого бы не смог устрашить.
Как ненавистен был ему его нынешний образ! Человеческая личина воспринималась им столь же болезненно, как, допустим, кастрация. Уж больно похожим оказывался результат.
Но и второй самец был сейчас столь же беспомощен, и Изельдас видел, что ему никак не совладать с чужим телом. В естественном образе он и впрямь мог бы броситься в бой, но драться как человек с другим человеком?.. В конце концов противник Изельдаса попятился и чуть склонил голову. Едва заметный, этот жест был однако же весьма красноречив.
— Принимайся за дело, — рявкнул Изельдас. — И в дальнейшем постарайся не оскорблять меня.
Противник зашипел, и тем не менее поступил как ему было велено. Изельдас обрадовался его уходу. Он не сомневался в том, что возможная рукопашная несомненно открыла бы людям глаза на подлинную природу обоих соперников, что бы они сами ни напридумывали, чтобы замять скандал. Люди, конечно, глупы, но далеко не слепы.