Время любить
Шрифт:
— Если вы что-то желаете посмотреть, мы сами вам откроем и покажем, — выручил его подоспевший охранник.
Клиент даже не удостоил его взглядом. Зависнув над сердцем автомобиля, Грум думал: стоит ли ему в первый раз в жизни принимать самостоятельное решение, позволить себе немного импровизации, чтоб не потерять вкус к «творческой» работе. В сущности, Вздор в курсе, что Грум пошел пробивать автосалон, а значит — можно сослаться на обстоятельства. Вдоволь налюбовавшись мощным двигателем, он захлопнул капот и повернулся к остолбеневшему менеджеру.
— Карточки «Виза» принимаете?
— Разумеется, — облегченно выдохнул продавец.
— Оформляйте, — небрежно сунул ему в карман форменной куртки свою карточку Грум, — а я бы хотел поговорить с вашим директором. Возможно, речь пойдет о приобретении партии машин.
Менеджер торопливо поднес к уху мобильный телефон:
— Александр Евгеньевич, с вами желает встретиться клиент… Да. Да. Он сейчас приобретает «эмджи». Именно этот экземпляр. Хорошо, я скажу Олегу, он проводит.
Олегом оказался тот самый охранник. Теперь уже он молча указал Груму направление движения (мстил или принял правила игры?). Вместе они поднялись на второй этаж, охранник открыл перед Вадимом дверь приемной и буркнул в проем:
— Инна, доложи шефу.
Александр Евгеньевич Ермоленко последние дни был не в духе. Что с того, что объем продаж растет, если к нему в кабинет может нагло вломиться полоумный чеченец и уйти со свежей пачкой долларов? За молчание! Урод! Точно надо сбросить на весь этот Кавказ атомную бомбу, как предлагал прапорщик Проценко! И все, и никаких проблем, в том числе у Александра Ермоленко. Дал бы команду ребятам замочить его, разорвать на куски, но хитрый Бекхан предупредил: случись с ним что, правда о подвигах Ермоленко станет достоянием больших красивых журналов и ляжет аккуратной папочкой на стол деятелей ФСБ. Ох! Если ты хоть раз дал ухватить себя за яйца, то будь уверен, что их будут выкручивать до конца жизни. Так ведь сказал еще в следующем месяце придет! Двадцать процентов прибыли! Ни хухры-мухры…
Трудно теперь было улыбаться клиентам. Откуда эти уроды берут деньги на такие дорогие машины? Тесть еще умничал, предупреждал: прогоришь ты с новьем, бери в оборот подержанные. Да вот хрен! Берут машины, еще как берут, ради престижа последние штаны снимают. И все довольны. В том числе бандиты, которым Ермоленко лохов сдает, и они лишаются своих новехоньких иномарок посредством угона в течение месяца.
Глянув на клиента, который вошел в кабинет, Ермоленко похолодел. Это был известный всему городу Грум. Про него говорили, что он может человеку голыми руками вырвать печень и заставить ее сожрать еще до того, как он умрет. И взгляд его не обещал Александру Евгеньевичу ничего хорошего.
Не дождавшись приглашения, Грум сел напротив, примораживая своим немигающим взглядом Ермоленко к кожаному креслу.
— Радуйся, я у тебя машину купил, — сказал он.
— Всегда рад, — очень хотелось не показать своего страха, но Грум лез в заячью душу почище Бекхана. Что называется, без акцента.
— Что нужно было от тебя чечену?
— Какому чечену? У меня их тут немало перебывало.
— Не юли, не люблю длинных бесед. — Грум достал из кармана выкидной нож и, щелкнув лезвием, принялся демонстративно вычищать грязь из-под ногтей кончиком лезвия.
— Я когда воевал, ну, там, в зоне боевых действий службу нес, в общем, там мы познакомились. Так что это старый знакомый.
— А что твоему старому знакомому надо от секретного оборонного предприятия?
— Откуда мне знать, он мне не докладывал. Просил помочь материально. Хочет здесь остановится. Денег на первое время взял.
— А на второе время скоро за деньгами придет?
— Не сказал, — опустил взгляд Ермоленко.
— Значит, ты и на Кавказе торговал, раз тут благотворительностью занимаешься? — Грум пальнул своим ледяным рентгеном.
— А там не хлебом-солью встречают.
— Угу, поэтому хлебом-солью ты там торговал… Значит, так, я у тебя не был, ничего не спрашивал, если еще раз придет, позвонишь мне. Понял? Если что не так, я тебя заставлю свой собственный язык съесть. — Грум встал, миссия была выполнена. — А если наврал или недоговорил чего, я тебе еще твои уши скормлю.
Когда Паткевич уже открывал двери, Ермоленко, проглотив несколько комков страха, позволил себе спросить:
— Грум, ты машину-то, правда, купил?
— А что, надо было угнать? Скажешь торпедам своим, чтоб пригнали к нашему офису, — и ушел, оставив дверь открытой.
* * *
Вечером Кошкин пригласил в лабораторию Китаева. День он провел в раздумьях и сомнениях. Не знал, обижаться на Марченко, или уж махнуть на все рукой, пусть все будет, как будет? Кроме одного, Дорохова и Мариловну Сергей Павлович решил у смерти выиграть. Чего бы это ему не стоило. И пусть все парадоксы Эйнштейна и прочие научные казусы идут ко всем чертям. Но если план спасения Дорохова у него был, то с Мариловной было сложнее. Поэтому Кошкин выбрал поэтапное решение всех стоящих перед ним задач. Задачи, поставленные временем, со временем и решаются, особенно если берется за них человек решительный. Каламбур ему этот понравился, и, приглашая Китаева в лабораторию, Сергей Павлович старательно отгонял ироничное настроение. Улыбка была бы неуместна.
— Толя, давай попробуем воскресить твоего командира, — и, не давая Китаеву осмыслить сказанное, добил, — необходимая аппаратура для этого имеется. Ничему не удивляйся, ничего не спрашивай. От тебя требуется немного: первое — не считать меня сумасшедшим, второе — когда я растворюсь на твоих глазах в воздухе, не впадать в истерику, не терять сознание и не вызывать милицию, третье — никого не подпускать к этому прибору до тех пор, пока я не появлюсь обратно. Думаю, что буду отсутствовать два-три часа. От силы четыре.
— Это секретная техника? — не стал спорить Китаев, потому как с сумасшедшими и одержимыми спорить бессмысленно.
— Ты готов мне помочь? — не ответил Кошкин.
— Я же говорил, за Данилыча — хоть грудью на амбразуру. Возьмите меня с собой, если это действительно возможно, в конце концов, я умею обращаться с оружием, а вы, скорее всего, нет.
— Вот как раз оружия там не надо. Я не раскидывать пули собираюсь, а остановить для начала хотя бы одну. Сделай доброе дело, ограничься пока выполнением моей просьбы. Обещаю тебе, если только понадобиться стрелять, резать, связывать, ломать челюсть — я обязательно позову тебя на помощь.