Время новых дорог
Шрифт:
Кодкин, все еще донельзя возбужденный последними событиями, сразу же стал объяснять их вновь прибывшему, как он сразу догадался, начальству.
– Много я всяких придурков видел, а вот лично его… – развернул он к свету пытавшегося раствориться в полумраке под лестницей Веселова. – Лично его только в цирке с верблюдами показывать. Так у того два горба на случай дальней дороги, а у тебя что? Тебе на меня сейчас молиться надо, что живым сюда доставил, а он, дуролом, дальше шагать направился. Это на ночь глядя… по реке… Погодка, как по заказу – хоть стой, хоть падай. Да еще в ботиночках, как на именины… Женщину расстроил до слез, товарища научного сотрудника силу применять заставил. А то, что я за тобой в таком виде босиком по льду бежал, это как? За косой вода сплошная поперла. Морду за это бьют, понял?
Веселову, вдруг оказавшемуся в центре внимания, было явно не по себе. Он оттолкнул руку вытащившего его на свет Кодкина и, вызывающе уставившись на подошедшего разглядеть его поближе Пустовойта, с раздражением попытался объяснить:
– В чем, собственно, дело? Мне надо дальше, я пошел. Мне что, разрешение у вас спрашивать?
– Дальше до Северного полюса кроме диких северных оленей никого. И те бредут, спотыкаясь, – не отставал разозлившийся Кодкин.
– Меня это вполне устраивает, – пробормотал Веселов.
– А мы за тебя, значит, отвечать должны? Так, что ли? – вес больше заводился Кодкин, пытаясь справиться с то и дело распахивающимся тулупом. – Я тебя еще раз спрашиваю, ты кто?
– Неудачник, – не сразу отыскал ответ Веселов и отвернулся от продолжавшего рассматривать его Пустовойта.
– Неудачник, это когда с парашютом прыгнул, а он не раскрылся, – не унимался Кодкин. – А ты вроде живой и пока еще здоровый.
– Это случайно не ваши цветы? – неожиданно поинтересовался у Веселова Пустовойт, показав на букет, красовавшийся на столе.
– Не мои, – буркнул Веселов и снова попятился в темный угол под лестницей.
– Он что, похож на миллионера? – удивился нелепому на его взгляд вопросу Кодкин. – У нас их сейчас по пятьсот рублей за штуку земляки с Кавказа предлагают.
Почему-то это рассмешило Наташу, и она активно вмешалась в этот довольно нелепый разговор.
– Давайте прекращайте все эти допросы, вопросы. По-моему все в сборе. Никого больше не ожидаем, Борис Юрьевич?
– Господь с вами. Сюрпризов, по-моему, итак сверх нормы.
– Тогда на правах хозяйки и именинницы прошу всех к столу.
Кодкин, кутаясь в тулуп, попятился к нарам.
– За такой стол в таком виде, в каком сейчас нахожусь, даже мой свояк не сядет. А он и на горячую плиту сядет, лишь бы перспектива была.
– Никаких церемоний, – продолжала смеяться Наташа. – Каждый садится в том виде, какой имеет.
– Это так, конечно, – согласился Кодкин, – только сначала свою мокреть за печкой развешу, а то утром машину в порядок приводить не в чем будет. Вы уж извиняйте, я по-быстрому.
Он стал развешивать свою промокшую насквозь одежду у жарко топящейся печки. Остальные один за другим, словно нехотя, стали рассаживаться на скамье за столом. Веселов, наверное, так бы и остался сидеть на каком-то ящике под лестницей, если бы Ефимов чуть ли не силой извлек его оттуда.
– Вы на меня не обижайтесь, что я вас там так… Еще бы шаг-другой – пришлось бы полноценно искупаться. Я вам как-нибудь расскажу, какие тут случаи случались – извините за тавтологию.
– Да я и не обижаюсь, – пробормотал Веселов. – День сегодня неудачный какой-то.
– На кого неудача со стороны накатывает, а кто ее и сам за собой волочет, – закончив развешивание, отозвался Кодкин, услышав оправдание Веселова. – Опорочки бы мне какие ни на есть… А то босиком за таким столом полное бескультурие получается.
– Могу свои валенки презентовать, – предложил Ефимов. – Они хоть и старенькие, но теплые. По здешним буеракам очень даже выручают.
– Самое то, – обрадовался Кодкин. – Теща мне в дорогу насовывала, а я отказался, на сапоги понадеялся. Не учел обстановку.
– Обстановка в здешних местах непредсказуемая и часто весьма опасная, – согласился Ефимов.
– Все опасности сегодня остались за стенами этого некогда учебного заведения, – объявил Пустовойт. – За данным столом сейчас должны находиться только взаимопонимание и веселье. Выбор напитков по желанию. Хозяев попрошу вступительный тост.
– У вас, если не секрет, праздник какой? – поинтересовался, возвращаясь к столу в валенках и какой-то старенькой куртке, Кодкин.
– У нас сегодня сплошные праздники, – встал Голованов. – Прежде всего, конечно, приезд дорогого руководства, которое почтило своим присутствием «сей отдаленный уголок». Мы, естественно, бесконечно рады, приветствуем, выражаем благодарность и обещаем работать еще лучше. Кому желательно, может отметить именно это событие. Второе событие – день рождения Натальи Степановны. Не уверен, что это приятное во всех отношениях событие произошло именно сегодня, но по нашей славной традиции приурочивать личные торжества к знаменательным датам и свершениям, мы отмечаем его сегодня. И, наконец, третье событие… Я предложил Наталье Степановне выйти за меня замуж…
– Я не согласилась, – крикнула Наташа, восседавшая на председательском месте, на которое ее чуть ли не силой усадил Пустовойт.
– Совершенно верно, не согласилась, – подтвердил Голованов. – Но мне хотелось уяснить этот факт окончательно и бесповоротно. Что, в конце концов, и произошло. Поверьте, мне очень грустно. А почему грустно, может понять только тот, кто два года просидит тут один. Наедине с этими пространствами, этой тишиной, на этом вымершем прииске, в этой бывшей школе. И который до сих пор не знает, что такое любовь. За любовь!