Время перемен
Шрифт:
— Наверное, мне не стоило об этом говорить, — заметил он, и я снова сосредоточилась на нем.
— Нет. Нет. Наоборот. Ты однозначно должен был сказать об этом.
Я отпустила его и подняла руку, чтобы убрать волосы с лица, в полной панике от услышанного, но стараясь это скрыть, и заметила, как он следит за движением моей руки.
А затем, когда я опустила руку, он продолжал смотреть на мои волосы.
— И что же мне теперь делать? – выдохнула я, желая, чтобы это прозвучало тихо, но получилось громко.
Он полностью развернулся
— Он тебе не нравится. От тебя не исходит никаких сигналов, кроме того, что он твой парень в том смысле, что он твой друг. Он продолжит получать эти сигналы, и, в конце концов, разберется с этим дерьмом.
Я наклонилась к нему и прошептала, в таком потрясении, что это также прозвучало громко:
— Мы знаем друг друга со средней школы.
Он ухмыльнулся.
Я растворилась в этой ухмылке, будто она была желанным пунктом назначения, что было абсолютной правдой.
Затем он заговорил:
— И как давно это было? Ты что, закончила школу в прошлом году?
Ой.
Это меня задело.
Либо я выглядела молодо, либо вела себя так, и, когда тебе двадцать три, и ты сама прокладываешь себе дорогу в этом мире — ни то, ни другое не было хорошо.
Конечно, пока у меня все выходило плохо.
Но у меня был план.
Я не знала, сколько лет ему, но чувствовала, что он явно старше Лонни, которому было двадцать пять.
Я бы дала Тони минимум двадцать шесть, максимум — тридцать.
А в двадцать три это было то же самое, как если бы мне было пятнадцать, а ему восемнадцать.
Или мне семнадцать, а ему двадцать.
Другими словами — целая пропасть.
В основном я все еще оставалась ребенком, независимо от того, что сама прокладывала себе жизненный путь (хотя и с трудом).
А он уже прошел через него.
Когда вам исполняется двадцать пять, значит, вы попадаете во взрослую зону, и разница в возрасте может быть какой угодно.
Но сейчас для него я все еще была ребенком.
Я покачнулась на пятках и снова посмотрела на его плечо.
— Нет, примерно пять лет назад.
— Целых пять?
Это прозвучало как поддразнивание, так что я решилась взглянуть на него, увидев, судя по блеску в его глазах, что так оно и было.
И это ужасно ему шло. Он выглядел потрясающе.
И все же, он задел меня за живое.
— Я собираюсь работать в розничной торговле, — сказала я, и его голова слегка дернулась от неожиданности, когда я сменила тему. Это не остановило меня, и я продолжила: — И буду пробиваться своим путем.
— Круто, — медленно произнес он. — А чем занимаешься сейчас?
— Работаю в «Сип энд Сейф».
Я произнесла это с гордостью, потому что это была работа. И мне за нее платили. Я проработала там (в кои-то веки в одном и том же месте) уже некоторое время.
Но все равно я увидела, как он опустил глаза.
Именно так мои родители реагировали на то, что я работаю в круглосуточном магазине.
— На прошлой неделе от нас ушел менеджер, так что помощника менеджера повысят, а затем меня повысят до помощника менеджера, а я проработала там восемь месяцев. Это гарантия лояльности. Я задержусь ненадолго, получу опыт в управлении, смогу устроиться на работу в торговый центр и начать претворять свой план в жизнь.
— Хорошо иметь цели.
Это не было сказано пренебрежительно.
Но я все равно посчитала это пренебрежением.
— У меня был другой выбор — стать президентом, но политики всегда носят красное, а в красном я выгляжу дерьмово, — парировала я, готовясь ускользнуть от него, сказав «пока».
— Кэди, — позвал он, остановив меня прежде, чем я успела что-то сделать, и я снова посмотрела на него. — Я говорил совершенно серьезно. Хорошо иметь цели.
Мне хотелось знать, каковы его цели — находиться в этом доме, пить пиво из того бочонка, являться кем-то, кого Лонни очень хотел видеть, быть знакомым Ларса.
Я не спросила.
Я сказала:
— Мне надо уходить.
Что мне и следовало сделать. Подальше от него и его связи с Ларсом. Подальше от Лонни и того, что Тони рассказал мне о нем. Подальше от Марии, которая давит на меня, чтобы я напилась, и у меня не было бы другого выбора, кроме как отыскать в этом грязном доме какое-нибудь место, куда бы я могла рухнуть и отоспаться.
Подальше от всего того, что доказывало правоту родителей.
Что Лонни и Мария вовсе не такие классные друзья, какими я их себе представляла, больше нет. Что вступая в мир, который в лучшем случае пугал меня, цели Лонни были весьма подозрительными, а у Марии не было никаких целей, кроме как хорошо провести время или найти себе приключение и окунуться в него с головой.
Все весело и забавно, когда тебе не нужно платить за квартиру и еду, и мы знатно развлеклись.
Но, в конце концов, всем придется взрослеть.
Даже Лонни и Марии.
И мне тоже.
Так что мне не нужно связываться с таким парнем, как Тони (не то чтобы он хотел связаться со мной). Мне нужно доказать родителям, что они ошибаются.
Поэтому я работала в круглосуточном магазине и жила в дерьмовой однокомнатной квартирке, где спала практически в душе, такой крохотной она была (там даже не было ванны), но она принадлежала мне. Я работала, чтобы платить за квартиру. Добровольно соглашалась на сверхурочную работу всякий раз, когда выпадала возможность (а это случалось часто), чтобы заработать немного больше, уволиться и иметь более хорошую должность, более хорошую машину, более хорошие вещи.