Время Сомнамбул
Шрифт:
– Эй!
– раздалось из гущи лунатиков.
– Оставляйте продукты и валите отсюда. Обещаю, мы вас не тронем.
– Это был голос полицейского.
– Сопротивляться не советую, мы вооружены.
– Для убедительности он задрал дуло над головами и пальнул в воздух.
– Считаю до трёх.
– Мы могли бы договориться, - прокричал сохранивший присутствие духа мэр.
– К чему нам война?
– Какая, вроде того, война?
– Выступил вперёд водитель, которому не терпелось показать свою ведущую роль, обскакав полицейского.
– За вами никто не пойдёт, кончилась,
– Но без выборов это бандитизм.
– Мэр ещё пробовал воздействовать на прятавшихся за лунатиками рядовых горожан.
– Разве это понравится мирным жителям? Я не вижу среди вас ни воспитательницы детского сада, ни провизора. Где они? Вы будете с ними делиться?
– Будем, не волнуйтесь, - отозвался полицейский.
– И это не бандитизм, - в унисон с ним насмешливо выкрикнул водитель, - это революция. Мы действуем от имени всех горожан, которые нас уполномочили, а вас - горстка самозванцев. Так что, вроде того, не тяните время, сказано: убирайтесь! И впредь продуктами будем распоряжаться мы.
– Кто "мы"?
– Поправив сползшие от напряжения очки, учитель нашёл в себе силы расхохотаться.
– Помнится, ты у меня в школе был не в ладах с арифметикой, как же ты делить будешь?
Водитель вскинул ружьё.
– Ещё слово, и мы, вроде того, за себя не отвечаем, сомнём всех, так что уходите подобру-поздорову.
– А наш приют?
– осознав, наконец, в чём дело, спросил священник.
– Вас никто не обидит, делитесь из своей доли.
– Полицейский был явно настроен дружелюбно.
– Всё будет по-честному, гарантирую.
– Мы, вроде того, не такие, как вы - красть не будем. Уходите!
Сопротивление было бесполезно, полицейский рассчитал всё до мелочей. Лунатики раздвинулись, в их строю образовался проход. Мэр пошёл первым. Ловя на себе бессмысленные взгляды сомнамбул, он высоко поднял голову. Учитель и священник растерянно семенили за ним. Когда они вышли, ряды лунатиков сомкнулись, а вслед уходившим полетел камень. "Мальчишка, - обернувшись, подумал учитель, заметив ухмылявшегося водителя.
– Они все так и не повзрослели". Прошёл дождь, от асфальта на солнце парило, и повсюду, как когда-то в лагере, лежали размытые, размолотые экскременты, создававшие невыносимый смрад. Учитель прикрыл нос рукавом, подумав, что, поселившись после лагеря у себя дома, явно изнежился. Что не помешало ему, как, впрочем, и всей троице, безразлично перешагивать через скорчившиеся на тротуаре трупы. Они направлялись в церковный приют, который обещал при таком повороте событий стать их пристанищем на неопределённое время. Но по дороге городской глава свернул к мэрии.
– Идите, я скоро, - бросил он на ходу.
– Теперь опасно поодиночке, - предостерёг священник.
– Знаю, я быстро.
Запершись в своём кабинете, мэр снял трубку и облегчённо вздохнул - линия была свободна. Теперь было не до личных обид, и он набрал номер губернатора. Тот сразу снял трубку, точно ждал звонка.
– Город полностью инфицирован, - как всегда без предисловия сообщил мэр.
– Однако незначительная часть оказалась иммуностойкой к вирусу. Не затронутых болезнью набралось десятка три.
– Мэр намеренно преувеличил цифры, надеясь на большую помощь.
– Вы оповестили Красный Крест?
– Он произнёс это быстро, как бы между прочим, будто не сомневался в положительном ответе. Но на самом деле он был уверен в обратном, те же причины, вынуждавшие его скрывать ситуацию в городе, заставляли молчать и губернатора.
– Конечно.
– Голос губернатора остался ровным.
– Может, увеличить размер помощи?
– Да, не помешало бы. Однако среди нас...
– Голос мэра дрогнул, но он взял себя в руки, отвечая в тон.
– Среди оставшихся здоровых горожан вспыхнули беспорядки, я больше не располагаю реальной властью. Верные мне люди засели в храме.
– Где?
– В церкви. Мы готовимся к осаде, в связи с чем убедительно прошу впредь направлять вертолёты на церковный двор.
Губернатор молчал, переваривая услышанное.
– На церковный двор, - повторил мэр.
– Вы меня поняли?
– Да. Вам нужно подкрепление?
Губернатор произнёс это после минутного раздумья.
– Нет, среди нас инфицированные. В церкви устроен приют для сомнамбул.
– Хорошо. Держите меня в курсе.
Мэр дал отбой. Этот звонок из города был последним. Полицейский, наконец, догадался перерезать телефонные провода.
– А если, вроде того, перестанут слать вертолёты?
– Водитель осторожно, чтобы не показаться трусом, высказал опасения.
– Решат, что все, вроде того, мертвецы.
– Нет. Лётчики будут нас видеть. Прокричим в рупор, что связь оборвалась. А говорить за нашей спиной не к чему.
Водитель повеселел.
– Это точно, не к чему, теперь мы власть. Надо было, вроде того, раньше мэрию отключить, мало ли что.
Многие, однако, не приняли участия в операции. После того, как водитель накануне разъяснил своей партии её суть - а был он, надо сказать, весьма красноречив, - от неё отказался младший сын Варгиных. Он сослался на родителей, которых не может оставить одних.
– Вроде того, против брата идти не хочешь?
– сузив глаза, спросил водитель. В его голосе прозвучала угроза.
– Или, вроде, как трусишь?
Сжав кулаки, младший Варгин шагнул вперёд.
– Но-но, не шали!
– отступил водитель.
– Нам только этого не хватало.
– Он вытер рукавом вспотевший лоб.
– Не хочешь - не надо, принуждать, вроде того, не станем. Но и долю тогда с брата требуй. Вроде того, по-честному, согласен?
Окинув взглядом собравшихся, младший Варгин кивнул.
На центральной площади не было в тот день и вернувшегося из тундры раненого свидетеля солдатской расправы. Ему было не до того. На руках у него осталась жена-сомнамбула, за которой он нежно ухаживал. После увиденного в тундре, после лежавших вповалку неубранных трупов он не допускал и мысли отдать её в приют. По утрам он приносил ей завтрак в постель, трогательно поправлял скомканное за ночь одеяло, повторяя сквозь проступавшие слёзы: "Ты всё, что у меня есть", и ему казалось, да что там, он был просто в этом уверен - она его понимает.