Время в философском и художественном мышлении. Анри Бергсон, Клод Дебюсси, Одилон Редон
Шрифт:
• La correspondance близка эквивалентности как взаимообусловленности компонентов реальности (или обусловленности их общим генезисом). Вся философия Бергсона базируется на такой интуитивно устанавливаемой эквивалентности.
• В учении Бергсона имеет место иерархия образов-понятий, взятых в аспекте тенденций (в делёзовской интерпретации этого слова). Elan vital и la duree – тенденции как вектор миропонимания; изменение (которому, как мы помним, присуща субстанциальность) – тенденция как онтологическая основа реальности; сознание и память – тенденции как залог и способ связи событий; качественная множественность, множественность взаимопроникновения – тенденции как характер связи компонентов реальности. Прежние же категории в контексте бергсоновского учения приобретают характер противонаправленных векторов, обусловленных естественным разнообразием свойств реальности (например: время/ пространство, качество/количество, свет/тьма и т. д.).
• Поэтому интуитивное познание Бергсон называет категорическим (в смысле непреложности полученного знания), а интеллектуальное преподносит как гипотетическое. Готовым понятиям соответствуют последовательно сменяемые точки зрения, качественным образам-понятиям – взаимодополняющие и окрашивающие друг друга точки зрения.
• Бергсоновское видение имеет символическую природу, поскольку апеллирует к реальности, постоянно меняющейся и избегающей самотождественности. Сам Бергсон интерпретирует символ как знак, для него именно привычные понятия символичны; символ предстает как перевод с оригинала (каким является реальность), поэтому дает лишь относительное знание, причем диктует содержание последнего. Бергсон устраняет образный аспект символа, ведь символ в его учении – следствие деятельности разума. Однако, по сути, сама философская интуиция Бергсона инспирирует пронизанность бергсоновского учения имплицитным символизмом: символичен сам процесс смыслообразования (вследствие отсутствия и одновременно сохранения самотождественности). Тут уже можно говорить о символизме в ином плане, чем это подразумевал сам философ.
• Характерна практическая направленность интеллектуального познания и бескорыстность интуитивного вживания в реальность. Интуитивное познание имеет созерцательный характер, но созерцание это активно, будучи сопровождаемо чувством усилия. Вообще говоря, «лакмусовая бумажка» применения интуитивного метода – чувство напряжения, внутреннего усилия.
• Означенное усилие необходимо для достижения особого рода ясности, которая возникает, когда интуиция освещает саму себя и все мышление в целом. Это ясность прозрения, ясность рождения нового в мире. Другой род ясности касается готовых понятий – это ясность действий над ними, и такая ясность невозможна без неизменных устоев бытия, поэтому новизна здесь исключается: характерно стремление поместить реальность в заранее выработанную ментальную структуру.
• На основе подлинного, глубинного взаимодействия интуиции и интеллекта формируется новый тип и новый метод мышления. Интуиция в полном смысле слова становится интеллектуальной, в то время как интеллект обретает свойства гибкости, подвижности, творческой направленности. Новые средства познания реальности – качественные образы-понятия – предстают инструментом и, более того, залогом новой философии.
• Бергсон говорит не просто об интеллекте, но и о разуме, который Мерло-Понти характеризует как «жизненный», в противовес «физическому» или «классическому» разуму. «Жизненный разум» становится главным критерием формирования новой рациональности.
• Естественный способ опосредования интуитивного метода (вспомним Делёза) – нисхождение интуиции в образы-посредники и вербализация их в качественных образах-понятиях, затем уточнение характеристик последних с помощью старых, привычных категорий и конкретизация смысла и образов-понятий, и категорий с помощью словесного описания. Совершив указанный спуск, мы придем к «точному и строгому» [722] описанию тех или иных явлений и репрезентируем единую первичную интуицию, составляющую их сущность, – как мы понимаем и представляем себе данную интуицию и данную сущность. Мы достигнем осуществления метода Бергсона на практике.
722
Делёз Ж. Бергсонизм. С. 230.
• Однако вербализуемый (то есть понятийный) аспект качественных образов-понятий воплощает исходную интуицию лишь асимптотически. Образный же их аспект, наоборот, максимально полно транслирует интуицию путем внушения.
• Внушение как способ передачи интуитивно добытого знания и возвышение образа над понятием представляются важнейшими чертами новой методологии Бергсона и наталкивают на размышления об искусстве.
Способность интуиции, согласно Бергсону, «не содержит в себе ничего таинственного» [723] : в известной мере ее проявляет каждый. Она лишь на первый взгляд кажется «непостижимой», – постольку, поскольку интуиция бывает выражена, как правило, посредством «всецело новой и абсолютно простой идеи», которую нельзя, тем не менее, воссоздать «из предсуществовавших элементов» [724] и которая требует усилия. Однако, полагая интуицию в качестве метода, невозможно отказаться от накопления «наблюдений и опытов» и «материальных познаний» [725] . Действительно, констатирует философ, нужно собрать факты, свести их воедино, чтобы они корректировали друг друга, выполнить аналитическую работу, – «ибо нельзя получить от реальности интуицию, то есть интеллектуальную симпатию к тому, что есть в реальности самого сокровенного, если не заслужить ее доверия путем продолжительного общения с ее поверхностными проявлениями» [726] .
723
Бергсон А. Введение в метафизику. С. 46. См. также: Блауберг И. И. Анри Бергсон. С. 286.
724
Бергсон А. Введение. Часть вторая. С. 103; курсив мой. – Е. Р.
725
Бергсон А. Введение в метафизику. С. 46, 47.
726
Бергсон А. Введение в метафизику. С. 47.
Получив же эту интуицию, следует дальше раскрыть ее, чтобы передать другим, подобрав нужные образы, а затем и понятия. «Философ вынужден оставить интуицию, как только он воспринял ее порыв, и довериться самому себе, чтобы продолжать движение, создавая одно за другим понятия» [727] , – гласят строки из знаменитого бергсоновского труда. «Но очень скоро, – продолжает Бергсон, – он чувствует, что теряет почву под ногами, и ощущает необходимость в новом соприкосновении…» [728] . Значит, нужно оторваться от познаваемых фактов и выработанных понятий (пусть и качественных) и повернуться к исходному импульсу, который, развиваясь, воплощается в различной вербальной оболочке, не будучи никогда исчерпан. Это и есть возвращение к интуиции, которая представляет собой «не вещь, а направление движения», которая качественно превышает любое «резюме или синтез познаний» [729] .
727
Бергсон А. Творческая эволюция. С. 236.
728
Бергсон А. Творческая эволюция. С. 236.
729
Бергсон А. Введение в метафизику. С. 46, 47.
Как проявляет себя метод интуиции в действии, Бергсон демонстрирует на примере работы над литературным произведением. По мнению философа, всякий «хорошо знает, что после продолжительного изучения предмета, когда все документы собраны, все заметки сделаны, чтобы приступить к самой созидательной работе, требуется нечто большее, требуется усилие, часто очень тягостное, чтобы разом переместиться внутрь предмета и чтобы почерпнуть возможно глубже тот импульс, которому потом придется только отдаться» [730] .
730
Бергсон А. Введение в метафизику. С. 46; курсив мой. – Е. Р. Как отмечает Т. Кузьмина, «термин „усилие“ теряет у Бергсона психологическое звучание и приобретает метафизический статус. Всякий свободный человеческий акт как продолженное человеческим усилием движение жизненного порыва есть, таким образом, акт метафизический» (Кузьмина Т. А. Анри Бергсон. С. 20).
И я могу с уверенностью констатировать, что мной была предпринята действительная попытка применить описанный метод. Он, конечно, не единственный и, возможно, не самый излюбленный в кругу исследователей. Но, после всего вышеизложенного, разве подлежит сомнению то, что он предпочтительнее других в данном случае? Как нетрудно убедиться, философия Бергсона, с присущей ей уникальной первичной интуицией, противится навязыванию ей инородного метода, взятого наугад из арсенала позитивной науки или выведенного из другого учения. Апеллируя к бергсоновскому учению, будем придерживаться оригинального метода философа, насколько мы в силах его понять. Всматриваясь в это учение в поиске ответов на волнующие нас вопросы, не будем забывать, что найти ответ можно только путем проникновения внутрь бергсоновской философии, путем вживания в самую ее сущность, – а это возможно не иначе как с помощью интуиции, понятой в качестве метода.
Глава IV. Имплицитная эстетика Бергсона и ее смысловые интенции,
в которой рассматривается имплицитная эстетика Бергсона, в частности, характеризуются гносеологические возможности искусства в трактовке Бергсона, вкусы Бергсона в соответствующей сфере, а также конституируется возможность применения качественных понятий-образов для характеристики художественных явлений и предлагаются примеры такового применения.
Из созерцания античного мрамора подлинный философ может вынести больше истины, – причем в концентрированном виде, – чем он найдет, собирая ее по крупицам, в целом трактате по философии [731] .
731
Бергсон А. Из сборника «Мысль и движущееся». Жизнь и творчество Равессона / Анри Бергсон // Бергсон А. Избранное: Сознание и жизнь / Анри Бергсон; пер. и сост. И. И. Блауберг. М.: РОССПЭН, 2010. С. 201.