Время в философском и художественном мышлении. Анри Бергсон, Клод Дебюсси, Одилон Редон
Шрифт:
Вспомним фрагмент из письма Флорису Делатру, на который уже приходилось ссылаться: «…в такой книге, как Творческая эволюция или Два источника, образ чаще всего используется потому, что он необходим, поскольку ни одно из существующих понятий не может выразить мысль автора, которому поэтому приходится ее внушать» [690] .
Итак, внушение рассматривается Бергсоном как полноправное средство коммуникации, общения. К тому же, коль скоро внушение выступает альтернативой выражения в случае невозможности применить последнее, мы можем сделать вывод: внушение потому и является на подмогу в случае бессилия выражения, что само оно больше соответствует природе интуиции, гармонирует с ней. Действительно, во Второй части Введения к сборнику «Мысль и движущееся» Бергсон прямо заявляет о том, что выражение и внушение дополняют друг друга. Интуиция «больше чем идея; и все же, дабы стать доступной передаче, должна будет найти опору в идеях. Во всяком случае, она обратится к идеям наиболее конкретным, окруженным еще дымкой образов. То, что не удастся выразить, придется внушать при помощи сравнений и метафор. Это не будет окольный путь; мы пойдем прямо к цели» [691] .
690
Письмо от 2 декабря 1935 года (Бергсон А. Письма. С. 327). См. также: Блауберг И. И. Анри Бергсон. С. 310. Бергсон достиг своей цели: «Больше всего читателя его произведений поражают дивные образы, в которые он облекает свои оригинальные мысли» (Штенберген А. Интуитивная философия Анри Бергсона. С. 15).
691
Бергсон А. Введение. Часть вторая. С. 111; курсив мой. – Е. Р.
В приведенном высказывании, однако, есть один подводный камень: метафора. Дело в том, что Бергсон выразился в данном случае не вполне точно. Ведь можно понять бергсоновские слова в том смысле, что образ по сути метафоричен, то есть в его основе – скрытое сравнение. Как же можно в таком случае говорить об образе качественном, уникальном, обладающем собственным бытием, коль скоро метафора рождается на почве сопоставления определенных компонентов реальности и, следовательно, вторична по отношению к ним? Естественно, качественный образ вторичен по отношению к первичной интуиции, но интуиция и образ принадлежат разным уровням реальности. А вот если мы говорим о метафорическом образе, то он вторичен по отношению не к интуиции, а к материальным компонентам реальности; он рождается не вследствие воплощения интуиции, а вследствие операции нашего интеллекта – операции сравнения. Естественно, такой метафорический образ совершенно не подходит для выражения интуиции.
Для доказательства необходимо обратиться к общепринятому значению слова «метафора». Под метафорой в литературоведении понимают вид тропа, заключающийся в перенесении «свойств одного предмета (явления или аспекта бытия) на другой, по принципу их сходства в каком-либо отношении или по контрасту. В отличие от сравнения, где присутствуют оба члена сопоставления… метафора – это скрытое сравнение, в котором слова „как“, „как будто“, „словно“ опущены, но подразумеваются» [692] . Но ведь принцип сходства или противопоставления, то есть установление отношений (например, подобия, противоположности), пусть и в скрытом виде, предполагает выявление общих свойств, то есть опять же, как нетрудно убедиться, приводит к понятиям.
692
Муравьев П. Д. Метафора, метафоричность / П. Д. Муравьев // Литературный энциклопедический словарь / подгот. Е. И. Бонч-Бруевич и др.; под общ. ред. В. М. Кожевникова, П. А. Николаева. М.: Советская энциклопедия, 1987. С. 218.
«…Отношение по существу состоит в сравнении… – утверждает Бергсон. – Опыт, произведенный над законами, то есть над членами, отнесенными к другим членам, является опытом, произведенным над сравнениями; и к тому времени, когда мы его получаем, он уже проходит через атмосферу интеллектуальности» [693] . Как мы видим, философ, действительно, не благоволит к сравнениям: «Неудобство слишком простых понятий… заключается… в том, что они поистине являются символами, заменяющими собою символизируемый ими предмет и не требующими от нас никакого усилия… Каждое из них извлекает из предмета то, что у него есть общего с другими… Каждое из них, еще более, чем образ, выражает собою сравнение между самим предметом и теми, которые с ним сходны. Но так как сравнение выказало сходство, так как сходство есть свойство предмета, свойство же имеет вид части предмета, обладающего этим свойством, – то мы без труда убеждаем себя, что рядополагая понятия с понятиями, мы восстановим предмет, как целое, из его частей, и что мы получим, так сказать, его интеллектуальный эквивалент» [694] . Пытаясь подобрать образ-посредник, точно выражающий интуицию длительности, Бергсон предлагает: наматывание нити, растягивание резинки, цветовые модуляции в спектре. Однако вывод таков: «…всякое сравнение будет недостаточным… и никакая метафора не сможет передать один из… аспектов» рассматриваемого предмета, «не жертвуя другим» [695] .
693
Бергсон А. Творческая эволюция. С. 228–229. У Джеймс говорит о «статических отношениях голого сравнения» (Джемс У. Вселенная с плюралистической точки зрения. С. 229).
694
Бергсон А. Введение в метафизику. С. 11.
695
Бергсон А. Введение в метафизику. С. 9.
Говоря об ограничении познавательных возможностей интеллекта и неадекватности его формулировок при обращении к духу и живой природе, Бергсон поясняет, что в «формулировках» интеллекта, «сколь бы абстрактны они ни были, всегда есть нечто метафорическое» [696] . А значит, метафорическое выступает как неотъемлемая характеристика аналитических понятий и мыслительных операций чистого интеллекта. Коль скоро образ ни в коем случае не должен быть сродни таким понятиям и «формулировкам», то в нем не должно быть ничего метафорического.
696
Бергсон А. Введение. Часть вторая. С. 105; курсив мой. – Е. Р.
Кроме того, отмечу еще один нюанс. Уже говорилось о том, насколько важно для метода Бергсона разграничить выражение мысли и ее внушение. Так вот, нетрудно убедиться, что к метафорам в строгом значении слова мы прибегаем тогда, когда хотим найти средство для более точной передачи смысла нашей речи, то есть метафора предстает формой выражения мысли. (Я не говорю здесь о стремлении к поверхностной живописности речи, которой грешат иногда и которую достигают путем применения метафор: в этом случае, конечно, есть определенное стремление к образности выражения, что, впрочем, не гарантирует достижения ее в полной мере и в истинном виде.)
А вот «внушение, – утверждает Бергсон, – возможно только с помощью образа, но такого, который не выбирается философом, а предстает как единственное, абсолютно необходимое средство коммуникации» [697] . Иными словами, истинный образ в понимании Бергсона – не оболочка, прилагаемая к мысли извне, а сама эта мысль в концентрированном (и потому невербализованном) виде.
Стало быть, бергсоновские образы не эквивалентны метафорам; и этот вывод, на мой взгляд, обладает гносеологической значимостью. «Созерцаемое изнутри, абсолютное является, таким образом, вещью простой; рассматриваемое же извне, т. е. относительно другой вещи, оно становится по отношению к выражающим его знакам золотой монетой, размен которой на мелкую монету может продолжаться бесконечно» [698] . Сравнение – аналитическая операция, а «всякий анализ есть… перевод, развитие в символах, представление, получаемое с последовательных точек зрения, с которых и отмечается соприкосновение нового предмета… с теми, которые считаются уже известными» [699] . Умножая точки зрения, мы приходим к бесконечному повторению операции, и это умножение не гарантирует целостного представления о предмете. «Интуиция же… есть акт простой» [700] . Сравнивая, мы разделяем и разграничиваем, мы рядополагаем сравниваемые предметы, мы помещаем их в пространстве, и длительность – залог абсолютного познания – ускользает. Более того, сравнение выступает неотъемлемым компонентом операции абстрагирования [701] . Вот почему, если мы желаем постичь абсолютное, нам непозволительно прибегать к сравнениям и, в частном случае, к метафорам.
697
Письмо Флорису Делатру. Париж, 2 декабря 1935 г. (Бергсон А. Письма. С. 327).
698
Бергсон А. Введение в метафизику. С. 5–6; курсив мой. – Е. Р.
699
Бергсон А. Введение в метафизику. С. 6.
700
Бергсон А. Введение в метафизику. С. 6.
701
«Без сравнения – нет абстракции. <…> Положим, что мы можем наблюдать конкретный предмет отдельно, не заботясь о предметах, его окружающих, не принимая в соображение предметов, виденных нами прежде, и воспоминание о которых у нас сохранилось. Мы ничего не сможем сказать, ни даже подумать разумно об этом предмете, изолированном во времени и пространстве. Наш разум ввиду этого бездействовал бы. Наша абстрагирующая машина осталась бы неподвижной» (Гранжан Ф. Революция в философии. Учение Анри Бергсона / Франк Гранжан; пер. М. Д. Нагловской. М.: Т-во Скоропечатни А. А. Левенсон, 1913 (обл. 1914). С. 14).
Собственно, и сам философ в некоторых высказываниях касательно метафор соблюдает большую осторожность. Например, в цитированном письме Флорису Делатру о жизненном порыве говорится: «…моя так называемая метафора» [702] . При этом Бергсон недвусмысленно заявляет, что данная «метафора» «есть в действительности точное и вместе с тем всеохватывающее указание возможных констатаций» тех «знаний» и «незнаний», «которые соединяются в некоем очень специальном видении эволюции и жизни, когда мы располагаемся между механицизмом и целесообразностью» [703] . Иными словами, такая quasi-метафора обладает явной гносеологической ценностью, помогает выявить наши познавательные возможности, а это в корне отличает ее от настоящих метафор, «от бесплодных образов, таких как „воля к жизни“ Шопенгауэра или „life-force“ виталистов вроде Батлера» [704] .
702
Бергсон А. Письма. С. 327.
703
Бергсон А. Письма. С. 327.
704
Бергсон А. Письма. С. 327–328.
В характеристике метафоры как таковой Бергсон подчеркивает, как одно из важнейших свойств, метонимический аспект (позволю себе данную формулировку, хотя она и не принадлежит самому философу), – то есть экстраполяцию свойств одного компонента реальности на другой, иной по природе. Понятно, что такая неправомерная экстраполяция возможна лишь в сфере общих категорий, распространяющих свою власть на любую область реальности по желанию нашего интеллекта. Так, например, «…одни лишь абстрактные идеи побуждают нас представлять себе дух по модели материи и мыслить его путем переноса, то есть, в точном смысле слова, метафорически» [705] .
705
Бергсон А. Введение. Часть вторая. С. 112. «Если бы мы постоянно говорили на абстрактном, так называемом „научном“ языке, то получили бы лишь имитацию духа материей, поскольку абстрактные идеи были извлечены из внешнего мира и всегда предполагают пространственную репрезентацию: и все же мы полагали бы, что подвергли анализу дух» (Там же. С. 111–112). «Дедукция применима в духовных вопросах лишь, скажем так, в метафорическом смысле и ровно в той мере, в какой духовное может быть перенесено в физическое, то есть выражено в пространственных символах» (Бергсон А. Творческая эволюция. С. 215).
А поскольку ясность и точность информации, транслируемой путем образной репрезентации, обусловлена конкретностью и уникальностью изучаемого объекта, постольку тут не может быть и речи о том, чтобы мыслить постигаемый предмет «по модели»: ибо такой метонимический ход мышления упускает индивидуальное, то есть непостижимое никаким другим путем, кроме непосредственного вживания. «Не станем же доверять видимости: иногда образный язык намеренно используют в прямом смысле. А на абстрактном языке неосознанно говорят в фигуральном смысле. Коль скоро мы оказываемся в духовном мире, образ, если он призван лишь что-то внушить, может дать нам прямое видение, тогда как абстрактный термин, пространственный по своим истокам и претендующий на точность выражения, чаще всего оставляет нас в сфере метафор» [706] .
706
Бергсон А. Введение. Часть вторая. С. 112.