Время в философском и художественном мышлении. Анри Бергсон, Клод Дебюсси, Одилон Редон
Шрифт:
Означенное усилие необходимо еще и для того, чтобы интуиция, рождающая образы-понятия, могла бы осветить саму себя и достичь посредством такого освещения особого качества ясности, непохожей на кажущуюся ясность готовых понятий, которыми услужливо снабжает нас интеллект. Бергсон различает два рода ясности.
Один род ясности присущ понятиям как устоявшимся «ячейкам», которыми оперирует интеллект [613] . «Современная наука ни едина, ни проста, – замечает философ. – Я согласен, что она покоится на идеях, которые в конце концов кажутся ясными: но они осветились постепенно через употребление, которое из них сделали: главной частью своего блеска они обязаны тому свету, который они получают путем отражения от фактов и от вызванных ими самими применений, так как ясность понятия есть в сущности только некогда приобретенная уверенность, что можно с пользою употреблять его» [614] .
613
«…Интеллект, даже когда он и не имеет дела с неорганизованной материей, следует усвоенным привычкам: он прилагает те же формы, которые присущи неорганизованной материи. <…> Именно это он и выражает, говоря, что только таким путем он достигает отчетливости и ясности.
614
Бергсон А. Введение в метафизику. С. 44–45; курсив мой. – Е. Р.
Однако, по замечанию Джеймса, понятия «…в более глубоком смысле, в смысле даваемого прозрения,… не имеют никакой теоретической ценности, ибо они совершенно не вводят нас в связь с внутренней жизнью потока и с теми причинами, от которых зависит его направление» [615] . Итак, ясность понятия – это не ясность смыслов, сосредоточенных в нем, а ясность действия над ним или с помощью него. Несомненно, такая ясность не затрагивает сущности мышления в целом, поскольку касается лишь отграниченного концепта, имеющего, как мы помним, формально-инструментальный, а не онтологический (в отличие от образов-понятий), характер. Такая ясность исключает все новое: иначе концепт потерял бы взаимно-однозначное соответствие самому себе, соответствие, столь дорогое нашему интеллекту.
615
Джемс У. Вселенная с плюралистической точки зрения. С. 141.
«Новая идея может быть ясной, поскольку представляет нам, только в новом порядке, элементарные идеи, которые у нас уже имелись. Наш интеллект, обнаруживая в новом не что иное, как старое, чувствует себя в привычной обстановке; здесь ему привольно; он „понимает“. Такова ясность, которой мы желаем и ищем…» [616] . Касательно готовых понятий Бергсон делает вывод: «Сначала многие из этих понятий должны были казаться неясными, плохо согласуемыми с понятиями, уже допущенными в науке, даже граничащими с нелепостью. <…> Правда… в месте своего пребывания путем округления углов, взаимным трением, понятия всегда добиваются, так или иначе, примирения друг с другом» [617] . Конечно, будь понятия ясными по сути, их не пришлось бы «притирать» друг к другу, так как в противном случае каждое из них без труда согласовалось бы с остальными и заняло подобающую позицию: процедура же над понятиями, описанная Бергсоном, свидетельствует о неясности и мышления (в аспекте интеллекта) как целого. Действительно, прилаживая друг к другу понятия, мы добиваемся их однозначной стыковки. Но такая стыковка возможна лишь при дробности мышления, стремящегося расчлениться на кирпичики понятий.
616
Бергсон А. Введение. Часть вторая. С. 103.
617
Бергсон А. Введение в метафизику. С. 45.
«Но есть и другая ясность – мы испытываем ее воздействие, хотя полную силу она обретает лишь постепенно. Это ясность всецело новой и абсолютно простой идеи, в большей или меньшей мере выражающей какую-то интуицию» [618] . Это ясность озарения, причем озаряется все сознание, все мышление как целое. «…Следует проводить различие между идеями, которые хранят свой свет для себя, пропуская его в самые крохотные свои закоулки, и теми, что освещают снаружи всю сферу мышления. Последние могут вначале быть внутренне неясными; но излучаемый ими свет, отразившись, возвращается к ним, пронизывая их все глубже; и они обретают тогда способность освещать и самих себя, и все остальное» [619] . Но поскольку «каждая истинная и плодотворная идея есть соприкосновение с каким-нибудь потоком реальности» [620] , – постольку это соприкосновение не может произойти мгновенно. Поэтому и озарение происходит постепенно, постепенно рассеивается мгла в самых отдаленных пределах мышления; постепенно наступает понимание и познание реальности.
618
Бергсон А. Введение. Часть вторая. С. 103. «Il en est une autre, que nous subissons, et qui ne s’impose d’ailleurs qu’`a la longue. C’est celle de l’idee radicalement neuve et absolument simple, qui capte plus ou moins une intuition» (Bergson H. Introduction (deuxi`eme partie). P. 25). Из контекста видно, что Бергсон употребляет слово «идея» не в значении «понятия» или «эйдоса», а в значении новой мысли.
619
Бергсон А. Введение. Часть вторая. С. 104.
620
Бергсон А. Введение в метафизику. С. 45; курсив мой. – Е. Р.
А значит, такое понимание невозможно вне длительности, и, следовательно, оно неизбежно имеет дело с творением нового в мире, – ибо длительность не существует вне накопления все новой и новой информации, вне эволюции реальности. Понимание, инспирированное интуицией, приводит к ясности открытия нового и неожиданного в мире. И в этом случае мышлению тоже не обойтись без усилия: ведь «понимать без усилия значит составлять новое из чего-то старого» [621] .
621
Бергсон А. Введение. Часть вторая. С. 103.
Но не значит ли все сказанное, что понимание, которым награждает нас интуиция, действительно коррелирует с самой жизнью? Ведь оно невозможно без усилия, без длительности, без соприкосновения с творческим процессом в мироздании. Вот почему выше мы имели полное право сказать, что «жить» неотделимо от «познавать» [622] . Кроме того, именно интуитивное познание и понимание способно охватить все мышление в его целостности, говорит Бергсон, а такая целостность выступает гарантом имманентности мышления самой жизни.
622
Напомню, что, по Бергсону, теория познания и теория жизни нераздельны. (См.: Бергсон А. Творческая эволюция. С. 36.)
Бергсон даже утверждает, что интуиция выступает не только составляющей мышления, но и формой сознания. В «Творческой эволюции» философ говорит о других, не интеллектуальных формах сознания, которые «выражают нечто существенное в эволюционном движении и имманентное ему» и которые необходимо сблизить друг с другом, «заставляя их слиться с интеллектом», чтобы получить сознание, «коэкстенсивное жизни». «Могут сказать, что и таким путем мы не выйдем за границы интеллекта, ибо и иные формы сознания мы рассматриваем только с помощью нашего интеллекта, только сквозь призму нашего интеллекта. И в этих словах был бы резон, если бы мы были чистыми интеллектами, если бы вокруг нашей концептуальной логической мысли не оставалось смутной туманности, созданной из той самой субстанции, в ущерб которой образовалось светящееся ядро, называемое нами интеллектом. Здесь находятся известные силы, дополняющие рассудок, присутствие которых мы лишь смутно ощущаем, когда остаемся замкнутыми в самих себе; но они осветятся и выделятся, когда увидят себя, скажем так, за работой в эволюции природы. Они узнают тогда, какое усилие им предстоит сделать, чтобы стать интенсивнее и расширяться в одном направлении с жизнью» [623] .
623
Бергсон А. Творческая эволюция. С. 36.
И только тот процесс познания, который не нарушает этой целостности, – то есть познание, исходящее вначале от интуиции, а не от интеллекта, – вступает в соответствие (correspondance) с самой жизнью, ибо тут вновь наблюдается полное согласие по природе.
§ 8. Новый тип мышления и новый метод мышления. «Новая рациональность»
Разумеется, в этом еще нет ничего из ряда вон выходящего. Если мы, пытаясь приблизиться к пониманию жизни, лишь заменяем интеллект на интуицию, то мы невольно даем козыри в руки противникам Бергсона. Выходит, что интеллект не имманентен природе жизни, но, тем не менее, возник в процессе развития жизни. На деле Бергсон этого не утверждает. И интеллект, и интуиция выступают в его концепции полноправными и, не побоюсь сказать, равноправными, функциями целостного мышления [624] . И если мы замечаем в бергсоновских текстах некоторые «реверансы» в сторону интуиции, то они предназначены не для того, чтобы унизить интеллект, а для того, чтобы показать, каким образом можно достичь подлинного взаимодействия этих двух функций мышления и прийти к новому типу мышления. Сам философ различает обыденное мышление, не требующее особых усилий и являющееся прерогативой интеллекта, и мышление интуитивное, творческое. «Мыслить обычно – значит идти от понятий к вещам, а не от вещей к понятиям» [625] . Наоборот, необходимо «мучительное» усилие, чтобы интеллект пошел «обратным ходом» [626] .
624
См.: Bergson Н. Ecrits et paroles: dans trois volumes. Tome premier / Henri Bergson; textes rassembles par R. M. Mosse-Bastide; precede d’une lettre-preface d’Edouard Le Roy et. d’un avant-propos de Henri Gouhier. Papis: Presses Universitaires de France, 1957. (Biblioth`eque de philosophie contemporaine fondee par Felix Alcan). P. 175. По мнению Бергсона, на вопрос, является ли мышление «интеллектом или интуицией», можно ответить так: «…сюда проникает свет интуиции: нет мышления без тонкого ума, а тонкий ум есть отражение интуиции в интеллекте» (Бергсон А. Введение. Часть вторая. С. 142). «Тонкий ум» – отсылка к Блезу Паскалю (См.: Блауберг И. И. Примечания // Бергсон А. Избранное: Сознание и жизнь. М.: РОССПЭН, 2010. С. 364).
625
Бергсон А. Введение в метафизику. С. 22. «Интуитивное знание отправляется от индивидуального к общему, от вещей к понятиям. Напротив, разум подходит к вещам с готовыми понятиями и требует от них „да“ или „нет“» (Штенберген А. Интуитивная философия Анри Бергсона. С. 46). Остается открытым вопрос, как тогда вообще могли появиться понятия, – ведь для их возникновения в любом случае требуются наблюдение над реальностью (или, перефразируя Бергсона, «над вещами») и обобщение полученных данных.
626
Бергсон А. Введение в метафизику С. 36. Здесь слово «интеллект» употребляется Бергсоном как синоним слова «мышление».
Можно сделать следующий вывод. Локальное следствие преодоления обычного хода мысли – это возникновение новых качественных образов-понятий, которые способны улавливать «движение внутренней жизни вещей» [627] . Но именно из этого локального следствия Бергсон выводит, в свою очередь, возможность новой философии, ибо только погружаясь в реальность, только с помощью образов-понятий, «только таким путем составится прогрессивная философия, свободная от споров. <…> Философствовать значит повернуть в обратную сторону обычное направление работы мысли» [628] .
627
Бергсон А. Введение в метафизику С. 36. Здесь слово «интеллект» употребляется Бергсоном как синоним слова «мышление».
628
Бергсон А. Введение в метафизику С. 36. Здесь слово «интеллект» употребляется Бергсоном как синоним слова «мышление».
А это и есть новый метод мышления, соответствующий означенному выше новому типу мышления, метод, возникший из осознания «неспособности понятийного мышления постичь суть вещей» [629] . Сам Бергсон высказался насчет своей методологии весьма недвусмысленно. Характеризуя в «Творческой эволюции» путь познания, которым уверенно шествует разум, философ замечает: «Мы глубоко противимся мысли о том, что нам, возможно, придется создавать для нового предмета совершенно новое понятие, или, быть может, даже новый метод мышления» [630] .
629
Бергсон А. Введение. Часть вторая. С. 99.
630
Бергсон А. Творческая эволюция. С. 78–79; курсив мой. – Е. Р.