Время в философском и художественном мышлении. Анри Бергсон, Клод Дебюсси, Одилон Редон
Шрифт:
Бергсон стремится к достижению нового качества философской мысли, которая «будет искать единую интуицию и, находясь выше деления на школы, сможет легко спускаться к различным понятиям» [662] . Здесь отчетливо представлен образ спуска, нисхождения от единой интуиции к множеству понятий. Как мы помним, это нисхождение закономерно и оправданно. Подобный процесс спуска, с одной стороны, напоминает плотиновскую эманацию Единого в чувственный мир через ряд этапов (влияние Плотина особенно будет заметно в «Творческой эволюции»). С другой стороны, рассуждая по аналогии (как это любил сам Бергсон), можно уподобить постепенное дробление исходной интуиции в понятиях дроблению в разных материальных формах единого жизненного порыва [663] .
662
Бергсон А. Введение в метафизику. С. 21.
663
О Плотине и Едином см. краткую справку в статьях: Гайденко П. П. Единое, единство / Пиама Павловна Гайденко // Новая философская энциклопедия: в 4 т. / Ин-тфилософии РАН, Нац. общ. – научн. фонд; Научно-ред. совет: предс. В. С. Степин, заместители предс: А. А. Гусейнов, Г. Ю. Семигин, уч. секр. А. П. Огурцов. Т. 2 / науч. ред. М. С. Ковалева, Е. И. Лакирева, Л. В. Литвинова, М. М. Новосёлов, А. П. Поляков, Ю. Н. Попов, А. К. Рябов, В. М. Смолкин. М.: Мысль, 2010. С. 14–15; Шичалин Ю. А. Плотин / Ю. А. Шичалин // Новая философская энциклопедия: в 4 т. / Ин-т философии РАН, Нац. общ. – научн. фонд; Научно-ред. совет: предс. В. С. Степин, заместители предс: А. А. Гусейнов, Г. Ю. Семигин, уч. секр. А. П. Огурцов. Т. 3 / науч. ред. М. С. Ковалева, Е. И. Лакирева, Л. В. Литвинова, М. М. Новосёлов, А. П. Поляков, Ю. Н. Попов, А. К. Рябов, В. М. Смолкин. М.: Мысль, 2010. С. 248–249.
«Самый общий методологический вопрос таков: каким образом интуиция – изначально указывающая на непосредственное знание [connaissance] – может оформиться в метод, коль скоро считается, что метод, по существу, подразумевает одно или несколько опосредовании?» [664] – ставит вопрос Делёз, предлагая следующее решение: разные типы действий задают правила метода. «Постановка и созидание» проблем, обнаружение «подлинных различий по природе [differences de nature]», схватывание реального времени – вот три типа действий. «Демонстрируя, как мы переходим от одного смысла к другому и в чем, собственно, состоит „фундаментальный смысл“, мы можем переоткрыть простоту интуиции в качестве живого акта и, тем самым, ответить на общий методологический вопрос» [665] , – делает вывод Делёз. Как видно, опосредования, необходимые для формирования метода, состоят, по Делёзу, в направленных на реальность актах, онтологически окрашенных [666] , и в определенных смысловых модуляциях от одного акта к другому. Однако необходимы и гносеологические инструменты (то есть способы постижения мира и способы трансляции полученных результатов) как вид опосредования метода, и здесь бергсоновский спуск от интуиции к образам, понятиям и словам дает такое опосредование.
664
Делёз Ж. Бергсонизм. С. 230.
665
Делёз Ж. Бергсонизм. С. 230.
666
Поскольку онтология рассматривает свойства и условия действительного бытия (в том числе время, происхождение из другого и переход в другое). См.: Соловьев Вл. Онтология / Вл. Соловьев // Энциклопедический словарь: в 41 т., 82 кн. и 2 доп. томах (4 кн.) / под ред. И. Е. Андреевского, К. К. Арсеньева, Ф. Ф. Петрушевского. Т. XXI (Нэшвилль – Опацкий) / под ред. К. К. Арсеньева, Ф. Ф. Петрушевского и ред. отделов А. Н. Бекетова, С. А. Венгерова, А. И. Воейкова, Н. И. Кареева, Д. И. Менделеева, А. В. Советова, Вл. Соловьева, Н. Ф. Соловьева, А. И. Сомова. СПб.: Типография Акц. Общ. Брокгауз-Ефрон, Прачешный пер., № 6, 1897. С. 953.
В этом нисхождении от первичной интуиции к множеству слов и фраз, в этом возрастающем дроблении исходного, простого и неделимого импульса, идущего от интуиции [667] , изменяется характер связи между ступенями и сама эта связь ослабевает. Интуиция и образ-посредник формируют почти взаимно-однозначное соответствие (correspondance). Здесь варианты, касающиеся возникающих образов, зависят от нашего воображения и возможностей нашего образного мышления. Но, каким бы ни был этот образ, он, «не являясь, правда, исходной интуицией учения, все же непосредственно вытекает из нее» [668] , то есть органически с ней связан.
667
См.: Бергсон А. Введение в метафизику. С. 46–47.
668
Бергсон А. Философская интуиция. С. 173.
Образ-посредник, уже с большей долей расхождения, представим в некотором числе привычных понятий, однако не каких угодно: число их может быть достаточно велико, но ограничено характером понятий. Ведь только понятия определенного рода могут претендовать на роль инструментов представления нашего образа-посредника. Выбранные понятия сопоставляются с образом-посредником: как различные взгляды разума, они внеположны образу-посреднику. Тут уже нельзя обнаружить той органической связи, которая характеризовала соответствие образа и интуиции. Кроме того, если образ-посредник – результат творчества духа, и нет готового образа, опосредующего определенную интуицию, то привычные понятия не изобретаются заново. Они могут облечь разные образы, подобно покрывалу, принимающему очертания тела [669] . Они предзаданы; но не предзадан их порядок и их комбинация, оригинальны и оттенки смысла, которые приобретают эти готовые формы от соприкосновения с оживляющим их образом. Так, например, качественные образы-понятия жизненного порыва и длительности можно описать, применяя категории материи, духа, энергии и т. д. Чтобы транслировать наши образы-посредники, нам совершенно необходимо заручиться поддержкой старых категорий, хотя и переосмысленных: иначе мы рискуем остаться непонятыми, ведь образы-посредники сами по себе, а тем более интуиция, – невербализуемы [670] .
669
Вспомним, что, по Бергсону, для метафизики необходимы не только новые, качественные образы-понятия, но и понятия вековой давности, «ибо все другие науки работают обыкновенно над понятиями, аметафизиканеможетобойтись без других наук» (Бергсон А. Введение в метафизику. С. 12–13). Интуиция в любом случае должна выразить себя в понятиях, потому что иначе она останется невербализованной: тогда невозможна будет коммуникация как таковая.
670
Естественно, образы-понятия уже отчасти понятия, и потому выразимы в словах. Но наше представление и переживание elan vital в аспекте образа все равно останется только нашим представлением и переживанием.
Наконец, понятия, дробясь в словах, обретают в последних группу «предсуществующих элементов»; эти «первичные элементы группы» можно выбрать «практически произвольно», «лишь бы только другие элементы их дополняли: одну и ту же мысль можно одинаково хорошо выразить различными фразами, составленными из совершенно разных слов… Таков процесс речи. Такова и операция, посредством которой конституируется философия» [671] . Впрочем, тут можно несколько возразить Бергсону. Дробление и рассеяние исходной интуиции в конце пути, приводящее к россыпи слов, имеет и положительное значение. Выбирая слова по нашему усмотрению, «практически произвольно», мы все же чем-то руководствуемся. И именно это «что-то» и есть первичная интуиция [672] , которая, вспомним, задает направление движению мысли. Быть может, она направляет наш выбор слов еще в большей мере, чем выбор подходящих понятий – именно потому, что в случае со словами число предзаданных элементов гораздо больше, сами они разнообразнее и сокровищница их богаче. В противоположность образам, слова, как и понятия, предсуществуют выражению нашей мысли, но они гибче понятий.
671
Бергсон А. Философская интуиция. С. 175.
672
В случае, когда наша задача заключается в постижении философской или творческой мысли. В другом случае можно говорить об интуиции реальности, интуиции длительности и т. д.
Более того, именно с помощью своей вариативной словесной оболочки понятия становятся эластичными, растягиваются по форме образов и плотно их охватывают, не оставляя зазора. И если Бергсон стремился к обретению понятий нового качества, которые максимально полно выражали бы образы и даже саму интуицию во всей конкретности, – то он смог создать такие понятия, потому что раскрывал их значение в предельно точных и продуманных выражениях. Его формулировки не были формулами [673] , поскольку, подобно образам, были плодом творческого усилия. Именно благодаря этому усилию он находил нужные слова, – и, без преувеличения, незаменимые, «…мысль есть также нечто живое. И язык, который выражает мысль, должен бы быть таким же живым, как и сама мысль» [674] , – что бы ни говорил Бергсон о языке, именно это его высказывание соответствует его собственному литературному стилю. По мнению Мерло-Понти, Бергсон перевернул «словесность сверху донизу» [675] . А. Штенбергена восхищают «плавные, легкие… обороты речи», присущие литературной манере Бергсона. «Слог Бергсона отличается ясностью и ритмом, которые даже редки и в самой Франции» [676] . «…Откройте Бергсона, и каждая прочитанная вами страница откроет вам новые горизонты, – советует Джеймс. – Его писания напоминают утреннюю зарю и пение птиц. В них мы имеем дело с самой действительностью, а не с приевшимся повторением того, что писали профессора, живущие в атмосфере духовных частиц, по поводу мыслей других профессоров своих предшественников. У Бергсона нет ничего подержанного, ничего из вторых рук» [677] . С. Л. Франк также чрезвычайно высоко оценил стиль Бергсона [678] . Причем похвалы литературному таланту Бергсона расточали не только его друзья и почитатели, но и довольно скептически настроенные ученые [679] . О литературном языке и стиле Бергсона можно написать специальное исследование. Весьма примечательно, что философ был удостоен Нобелевской премии по литературе (1927). Здесь мы вступаем в противоречие с бергсоновскими взглядами на язык: философ никогда не превозносил слово [680] . Не говорил ли сам Бергсон, что слова символизируют понятия? [681] Позволю себе привести также очень выразительный комментарий П. Юшкевича, касающийся стиля Бергсона: «… Бергсон не боится лжи, которую несет с собой изреченная мысль. И он совершает своего рода чудо, заставляя твердые, неизменные, прерывные слова-понятия сливаться в какую-то вечно волнующуюся непрерывность и создавать иллюзию… вечно бегущей и вечно новой длительности… Богатый красками и нюансами, иногда даже отягченный обилием образов, стиль Бергсона словно передает вам все изгибы и извивы, все переливы и всю изменчивость неуловимого и ускользающего от нас становления (devenir). Так, парадоксальным образом противоречие между словом и мыслью разрешается в удивительную гармонию между ними, при которой трудно решить, что сильнее захватывает: само ли содержание философской системы или та чудесная форма, которая призвана выразить его» [682] .
673
Напомню, что Бергсон противопоставляет «реальное» (то, что есть реальность как таковая) «математической сущности», «которую можно было бы выразить в простой формуле» (Бергсон А. Введение. Часть вторая. С. 102).
674
Бергсон А. Смех / Анри Бергсон // Французская философия и эстетика XX века / предисл. П. Мореля; перевод И. Гольденберга, И. Вдовиной, А. Густыря; коммент. А. В. Густыря, И. С. Вдовиной. М.: Искусство, 1995. Программа Пушкин, Вып. 1. С. 65.
675
Мерло-Понти М. Сам себя созидающий Бергсон. С. 208.
676
Штенберген А. Интуитивная философия Анри Бергсона. С. 14–15.
677
Джемс У. Вселенная с плюралистической точки зрения. С. 146.
678
См.: Франк С. А. О философской интуиции / Семён Людвигович Франк // Русская Мысль. М.: Типолитография Т-ва И. Н. Кушнерев и К°, 1912. Кн. 3. С. 31.
679
См., например: Юшкевич П. С. К современному возрождению метафизики. С. 27–28.
680
См., например: Бергсон А. Творческая эволюция. С. 171; Блауберг И. И. Анри Бергсон. С. 160.
681
Бергсон А. Творческая эволюция. С. 280.
682
Юшкевич П. С. К современному возрождению метафизики. С. 27–28.
Вот почему, если найти верный стиль и манеру выражения, исходная интуиция, воплощаясь последовательно в образах и понятиях, а затем дробясь в словах, в итоге возвращается к самой себе. «…Мысль, приносящая в мир нечто новое, вынуждена проявляться через посредство уже готовых идей, встреченных и вовлеченных ею в свое движение» [683] : так она облекается в термины и понятия. Но затем такая готовая идея, «вовлеченная в движение… духа» философа, «одушевляясь новой жизнью, подобно слову, смысл которого зависит от целой фразы, становится иной, чем она была до этого круговорота» [684] . Действительно, нельзя не признать, что даже такие общие понятия, как Форма, Единство, Множественность, Реальность, Протяженность и другие, приобретают в контексте бергсоновской философии уникальное значение, обогащаясь неповторимыми смысловыми оттенками. С помощью творческого слова общее понятие превращается в качественно новое, конкретное понятие.
683
Бергсон А. Философская интуиция. С. 168.
684
Бергсон А. Философская интуиция. С. 175; курсив мой. – Е. Р.
Стало быть, стремясь проникнуть в первичную интуицию учения Бергсона, мы все же имеем право использовать привычные понятия, – но преображенные воздействием бергсоновской индивидуальности. Они станут гибкими и послушными и будут повиноваться образам-посредникам. И мы увидим, как велика тут роль словесных формулировок Бергсона [685] . Наконец, перед нами развернется удивительная картина сближения старых понятий, «одушевленных новой жизнью», – и образов-посредников. Но тем более естественно тогда обратиться к новаторским понятиям Бергсона. Понятия не эквивалентны образам, они могут лишь дать некоторое представление о последних, как и сами образы не могут исчерпать породившую их интуицию в бесконечном приближении к ней. «Но дело в том, что над словом и фразой существует нечто гораздо более простое, чем фраза и слово: это – смысл, который является, скорее, не мыслимой вещью, а движением мысли, и даже не столько движением, сколько направлением» [686] . Эта смысловая интенция, о которой говорит Бергсон, этот вектор, которым обладает смысл, и указывает нам на искомую первичную интуицию, во всей ее непосредственности, простоте и невыразимости.
685
Можно уточнить теперь описанный выше процесс: первичная интуиция инспирирует образы, последние переводятся в комплекс понятий, а понятия с помощью точно выбранных слов (что находится, опять же в ведении интуиции) перекраиваются по лекалу образов.
686
Бергсон А. Философская интуиция. С. 174.
§ 10. Трансляция постигнутого смысла, имманентного реальности, другим сознаниям. Суггестия как метод соприкосновения смысловых интенций, исходящих от разных сознаний. Сила и опасность метафор. Интенция бергсоновской философии по направлению к искусству
Но мы можем спросить: зачем же, все же, тогда нужны образы, если без понятий никак не обойтись, если даже качественные понятия-представления, созданные на основе образов, способны выразить интуицию лишь асимптотически? Нет ли в самой концепции Бергсона внутреннего противоречия, не говорил ли философ, что все «разнообразие качеств, непрерывность развития, единство направления» нашей внутренней жизни [687] «в образах… нельзя себе представить» [688] ? Если смысл, существующий над фразой, невозможно адекватно воплотить даже в образе, то не заходим ли мы тем самым в тупик и не становится ли наша интуиция реальности своеобразной «вещью в себе» для других сознаний [689] ?
687
В которую, несомненно, включено и наше интуитивное ощущение реальности.
688
Бергсон А. Введение в метафизику. С. 10.
689
Сознания, по Бергсону, не замкнуты в себе, а взаимодействуют. «…Мое сознание не больше связано с моим телом, чем с другими, и вначале совпадает (по крайней мере частично) со всем тем, что воспринимает и может воспринять» (Бергсон А. Письма. С. 302).
Впрочем, качественный образ-понятие лишь постольку вводит нас в подобное заблуждение, поскольку мы концентрируемся на его понятийном, вербализуемом аспекте. А вот непонятийный, собственно образный аспект названных компонентов бергсоновского учения, как мы помним, невербализуем, и потому проблема адекватного словесного выражения интуиции тут попросту неактуальна. Каким же тогда способом интуиция репрезентируется через образный аспект качественных образов-понятий? Бергсон сам указывает этот способ: путем внушения, суггестивного воздействия.