Время Вьюги. Трилогия
Шрифт:
Маргери хотела стать путешественницей и археологом и упоенно рылась в земле, один раз даже притащив в дом натуральную волчью челюсть, тускло-желтую и почти беззубую. Элейна тогда перепугалась до полусмерти и заставила Койанисса за компанию с пятеркой местных мужиков обойти окрестные леса. В глухие чащобы за болотами они не лазили, а в ближних краях никого, опаснее зайцев, белок и лисиц, не водилось.
По лестнице простучали каблучки.
— Па-ап, ты спишь?
— Если папа и спал, то теперь он точно не спит, — отозвалась Элейна, тоже поднимаясь. — Койанисс?
Койанисс на всякий случай дернул вниз рукава ночной
— Да, мои хорошие. Я не сплю.
Маргери радостно взвизгнула, влетела в комнату и плюхнулась на постель. Немедленно вскарабкалась на отца.
— Я тебя поймала!
— Поймала.
— Мам, а папа теперь не убежит в свой серый мир?
— Маргери, не говори глупостей, убежит.
— Элейн, ну ладно тебе… — взмолился Койанисс. Ему не хотелось о Мгле ни слышать, ни говорить.
— Хорошо, убежит, но не сегодня. Слезай с отца, хватит таскать его за волосы. А ты не потворствуй и не балуй мне дочь.
— А я хочу побаловать нашу дочь.
— А жену побаловать и дом привести в порядок не хочешь?
— Как ты могла такое подумать? В ваше распоряжение поступил, господин генерал…
— Пока тебя месяцами из командировок дожидаешься — чего только ни передумаешь, — беззлобно усмехнулась Элейна, поправляя пшеничную прядь, вывалившуюся из прически. Следила она за собой так, как будто каждый день бывала на званых вечерах в высшем свете. Правда краситься — совершенно не красилась, считая это проявлением самого вульгарного безвкусия. Но при таких глубоких васильковых глазах на белые брови или лишенные румянца губы никто бы и не посмотрел. Койаниссу жена с самого начала напоминала святую с какой-нибудь очень древней фрески, попустительством Заступников случайно закинутую в грешный мир. — Ладно, валяйтесь. Завтрак будет готов через четверть часа и второй раз я его разогревать не стану.
— Маргери, скажи маме, что мы ее прекрасно поняли и будем вовремя. Ох, моя шея. Не вертись так. Я расскажу тебе сказку…
— Я не хочу сказку, я взрослая, я хочу про Слезы Ириды!
— Ириады, детка. Это такие голубые-голубые озера, очень далеко отсюда, в стране Эфэл…
— Мы к ним съездим?
— Съездим, Маргери.
— А на Бочонке можно?
— Можно, Маргери…
Жандармы долго ждать себя не заставили. Койанисс как раз успел перехватить два куска яблочного штруделя и выпить чашку крепчайшего кофе — истинная аристократка из Аэрдис, Элейна чай заваривать не любила, не умела и не хотела, но с древней как мир кофемолкой обращалась божественно. Увы, его богиня в сказки не верила и на комплименты не реагировала.
— Маргери рассказывай, что ты в отпуске надолго, а я тебя знаю, — безапелляционно заявила жена, поднимаясь из-за стола и убирая кофейник. — Забор покосился. Сделай одолжение, приведи его в порядок раньше, чем местные крестьяне станут приходить к нам с милостыней и предлагать свои услуги несчастным затворницам из чистого человеколюбия.
Просьба была резонная. Погода стояла прекрасная. И, как и всякий рэдец, пусть Рэду больше десятилетия не видевший, Койанисс знал, с какого конца браться за молоток. Так что вместо того, чтобы сидеть в гостиной и сквозь солнечные лучи наблюдать, как Элейна учит Маргери играть простые гаммы на пианино, маг накинул видавший виды плащ, прихватил молоток, гвозди и отправился к дальнему концу участка, где располагались ворота и калитка.
Поэтому двух всадников и одну телегу на лесной дороге он увидел сразу.
Маг, поднеся ладонь козырьком ко лбу, сквозь солнечные лучи и пляшущие в глазах цветные пятна, смотрел, как к его дому, лениво перебирая шестью парами копыт, подкатывала сама судьба.
Чтобы развернуться и катиться от его жизни куда подальше.
Койанисс вышел за забор до того, как жандармы подъехали, и плотно прикрыл за собой калитку. Его девочкам не следовало знать ничего о страшных сказках.
Оба жандарма спешились и вежливо, несколько неуклюже поклонились.
Койанисс глазам своим не верил. Обычные деревенские увальни, каждый из которых, правда, мог сломать его пополам одним ударом, но страшного и инфернального в них было столько же, сколько в кофемолке Элейны. Просто молодые мужики, видимо, из соседней деревни, кое-как обученные грамоте, в форме, сидящей на них как маскарадные тряпки.
Ожидаемое и действительное настолько не сходилось, что Койанисс ощутил легкую дурноту. Он прекрасно знал, что по-настоящему страшные вещи страшно при первом взгляде обычно не выглядят, но эти двое оказались настолько обычными, что делалось тошно. Дед, сидящий на телеге, и вовсе обладал истинно рэдскими ямочками на румяных щеках и пожевывал былинку, щурясь как довольный кот.
И вот это были первые три камушка, толкнувшие лавину, которая в дребезги разнесла его жизнь.
— Здрасть, вашбродь.
— День добрый, господа. Чем могу быть полезен?
— Дык одер, вашбродь, не серчайте.
Койанисс думал, что ему захочется убить всех троих на месте, но никакого желания использовать сжатый в руке молоток не возникло. Он просто чувствовал себя лишним, как будто смотрел на картинку со стороны. Даже звуки как-то гулко долетали.
— Ордер? Покажите.
Бумажка, убившая три жизни, тоже была нестрашная. Мятая, с надорванным левым верхним углом и каким-то масляным пятном, из-за которого поплыли чернила.
— Здесь непонятно, какая фамилия написана.
— Дык вроде Крэссэ.
— Крэсэ. Там нет второй «с».
— Дык видать плохо. Вроде как и нету, ну а ежели так глянуть — то вроде как и есть.
— Если плохо видно, вернитесь в город за нормальным ордером. Я по этой писульке вас даже за забор не пущу, — прищурился Койанисс. — Никогда не следует заворачивать бутерброды в официальные бумаги.
Жандармы переглянулись. Их сомнения он вполне понимал: конечно, о хозяине лесного домика ходила дурная молва — все-таки столичный маг. Бесы знали, что он мог сделать честным служакам.
— Не волнуйтесь, я никуда не уйду отсюда. Если вам официально подтвердят ордер, вы сможете арестовать меня вечером. Хотя, должен заметить, здесь даже инициалы не мои и я понятия не имею, какое преступление мне вменяется.
Жандармы снова обменялись быстрыми взглядами. Да, Койанисс вряд ли походил на завхоза богадельни, ограбившего государство на астрономическую сумму в двадцать гильдеров. Он за неделю работы больше получал.
— Ежели того… ну, ордер не подтвердится, вы не серчайте. Густав тут останется, а я до города метнусь. Ну, чтоб того, без сопротивления аресту.