Время жить. Трилогия
Шрифт:
– Привет, – поздоровался Линд по-вилкандски. – С наступающим.
– И тебя тоже, – отозвался Ворро, приоткрыв глаза, но не изменив позы. – Что-то тебя давно не было.
– Дела, дела, – Линд, расстегнув пальто, присел на свободный стул. – К вам еще попробуй выберись. И где вы только красавицу достали?
– В Фаэнде, – с готовностью ответил Неллью, оторвавшийся, наконец, от бумаги. – Ребята с третьего отряда там дня три назад были. Привезли лекарства, немного сахара, так им на радостях целую охапку дали. На всех хватило.
– А не знаешь, в Криденге где-то можно найти
– Не знаю, не видел. – Неллью посмотрел на Ворро и виновато развел руками. – Тебе нужно? Хочешь, свою отдадим?
– Нет, спасибо, – Линд поднялся на ноги. – Вы извините, ребята, но я сегодня тороплюсь, еще до вечера кучу дел сделать надо.
– Ринчар, – нерешительно остановил его Неллью. – А у тебя не будет немножко времени помочь мне с переводом? А то Ли сам прочитал, а мне рассказывать не хочет.
– Сам читай, – ворчливо отозвался с дивана Ворро. – Кому здесь из нас практика нужна – тебе или мне?
– А что ты читаешь? – заинтересовался Линд.
– Послание вашего президента. Сегодня по радио передали. А я, понимаешь…
Линд понимающе кивнул. За зиму Неллью, и в самом деле, добился немалых успехов в разговорном чинетском и даже зеллийском, особенно в отношении различных авиационных терминов, но мало-мальски сложные тексты были ему еще не по силам.
– Сейчас посмотрим, – Линд взял в руки лист бумаги с несколькими абзацами, отпечатанными на машинке. – Дорогие соотечественники! Наконец уходит в прошлое 5373 год, год трудный и тяжелый, принесший много бед и несчастий всему нашему миру…
– Это я уже прочитал, – смущенно заметил Неллью. – А что там дальше?
– Но даже после самой долгой и жестокой зимы приходит весна, – продолжил переводить на вилкандский Линд. – За последние месяцы мы многое потеряли, но многое нам удалось сохранить. Нам пора перестать прятаться в развалинах, испуганно смотря в небо. В этом году перед всеми нами стоит задача по возрождению нашей страны, и нам в этом не смогут помешать никакие пришельцы… Интересно, – прервал сам себя Линд. – Тут дальше пишется о том, что теперь пришельцев на Филлине осталось слишком мало. Они будут и дальше мешать, обстреливать города, но их не надо больше бояться. Если поднимется вся страна, пришельцам с нами не совладать.
– И ты в это веришь? – лениво спросил Ворро.
– А почему бы и нет? Ты ведь сам постоянно бываешь в других городах и видишь – люди постепенно восстанавливают свою жизнь. Пришельцы ведь не разбили нас, а только разорвали связи между частями страны, словно закупорили артерии и вены в человеческом теле. Как только закончится зима, кровь снова заструится по жилам. Может быть, нужно только немного маскироваться, чтобы нас не засекли с воздуха. В конце концов, переправу на левый берег ведь ни разу за зиму не бомбили, хотя и пришельцам должно быть ясно, насколько она нам нужна!
– Ну и что? – пожал плечами Ворро. – Все равно, это не жизнь, одно прозябание. Вон, мы на каких-то этажерках летаем. Сколько бы пришельцев не было, разве они нам дадут пересесть на нормальные самолеты? Да никогда! "Буревестник" полностью починили, на полозья поставили, а летать на нем некуда! Может
– Ничего, – покачал головой Линд. – Только тогда, помнишь, сообщили, что нормально добрался до места, а потом тишина. Наверное, чем-то занимается.
– Не жалеешь, что не поехал с ним тогда? – вдруг бросил острый взгляд Неллью.
– Иногда жалею. Ладно, ребята. Я пойду, наверное. С праздником вас! Пусть новый год для вас будет счастливее старого!
– Спасибо, Ринчар, – отозвался Неллью. – И тебе того же! Желаю тебе найти свою весеннюю красавицу!
Покинув общежитие, Линд повернул обратно к набережной. Как говорили в Криденге, если чего-либо нельзя найти на Длинном рынке, значит, этого не существует в природе, и даже война не внесла никаких изменений в этот нехитрый принцип. Он уже начал уставать и немного замерз и, чтобы сократить дорогу, пошел напрямую через развалины, по протоптанным в снегу извилистым тропинкам.
Разрушенные кварталы и пустые, заваленные обломками, улицы потеряли свою индивидуальность, стали неотличимо похожими друг на друга, и Линд пожалел, что свернул в эти печальные места. Редкие цепочки следов петляли, метались из стороны в сторону и, казалось, не вели никуда, однако вскоре впереди над развалинами выросла, словно одинокий маяк, высокая храмовая башенка, чудом уцелевшая в огне войны. Увидев башенку, Линд сразу воспрянул духом. Этот храм находился на улице Хрустальных Молоточков, в двух шагах от Длинного рынка, кроме того, службу в нем отправлял его старый знакомый отец Костас.
Священник работал в небольшом садике, окружавшем храм. Сняв рукавицы, он осторожно касался пальцами хрупких веточек, торчащих над снежным валом.
– Храни вас Единый, отче, – поздоровался Линд. – Как там ваши гибриды, не померзли?
В свободное время отец Костас выращивал цветы и был известным в городе селекционером-любителем. Собственно, их знакомство и началось с того, что Линд написал о нем статью.
– Благодарение Единому, все пока живы, – отец Костас нежно дотронулся до крохотной почки, словно съежившейся от мороза. – В нашем климате растения научились противостоять холоду, гораздо опаснее для них неожиданные оттепели. Правда, этой зимой не было ни одной. Признаться, я уже перестаю верить, что когда-нибудь станет тепло.
– Даже после самой долгой зимы приходит весна, – заметил Линд.
– Вы тоже читали это обращение? И как оно вам?
– По крайней мере, оно задает нам цель, за которую стоит бороться. Хотя я не знаю, что нам удастся сделать в реальности.
– И все равно, это очень важно! Люди потеряли веру, они не знают, как жить. Многие верующие отринули Бога, решив, что он бросил их. Атеисты, вроде вас, гадают, за какие грехи нас всех постигла такая тяжкая кара. Даже те, кто считал наш мир безнадежно испорченным и хотел его разрушения, теперь напуганы и растеряны, так как их невозможная мечта вдруг осуществилась… А сохранился ли у вас смысл жизни, Ринчар?