Всадники ветра (Двойники)Советская авантюрно-фантастическая проза 1920-х гг. Том XVII
Шрифт:
Как описать смену обстановки — изумленно проносящиеся назад дома, вытянувшиеся в струнку столбы телеграфа, замерших по краям дороги прохожих? А если дело происходит ночью, на темной грани рассвета, когда зеленый воздух густ и вязок, если авто дан полный ход и три сердца в нем бьются в такт стальному сердцу мотора — каждый честный человек себя бессильным в таком случае!
Дорога свернулась, как твердый лист долго пролежавшей в виде свитка бумаги. Автомобиль влетел в Медынск.
— К дому Добротворского, — рявкнул Фенин в ухо молчаливому шоферу. — Там разберем, — отнесся он назад, —
Если бы жители Медынска проснулись в этот день на несколько часов раньше обычного времени, они увидели бы странную картину в узком переулке за улицей Марата. «Картина, — мелькнуло у Мака, — слегка напоминает киносъемку, момент — ограбление банка в Калифорнии».
Трое соскочили с автомобиля и бегом бросились вдоль задней стены сада Добротворского.
В своей дальней части стена поросла лопухом и высокими, густыми кустами. В тени одного из них открывалась узкая щель, образованная двумя раздвинутыми досками ограды. С той стороны щель закрывали разросшиеся ветви кустов заброшенного сада.
Сначала Маруся, следом Фенин и Мак протиснулись внутрь. По рукам ударило зеленое пламя крапивы. Они выбежали на дорожку.
Перед ними был спящий дом, с темными слепыми окнами, с покосившейся террасой. «На этой террасе, — вспомнил Мак, — дочь профессора приняла его впервые».
Он сунул пальцы в карман, стиснул ручку револьвера. В то же время Фенин вытащил свой, и большими прыжками двинулись к террасе.
Первая — отворенная — дверь подалась без видимого усилия. Трое вбежали и остановились в первой комнате дома.
Она была пуста и скромна, имела вид обычного буржуазного жилища. Старательно покрытый, уставленный тарелками стол, дешевый буфет в углу, три стула — все это несколько охладило горячность ворвавшихся.
Фенин обвел комнату глазами и невольно опустил оружие в карман. Мак имел вообще разочарованный вид.
Шли открывать преступление — такое необычайное и фантастическое, — ожидали беспорядка, пятен крови, сдвинутой мебели, по крайней мере, а врываются в обыкновенный, скромный дом. Из-за чего? Из-за того, что взбалмошная девочка увидела что-то подозрительное. А что, если все кончится тем, что сейчас откроется дверь, выйдет Нина Павловна или сам Добротворский и вежливо спросят, что, собственно, нужно нежданным посетителям.
Но по мере того, как шел осмотр комнат, эти мысли заменялись другими.
Дом действительно был покинут — были пусты и кабинет профессора с узким диваном в углу, и несмятая постель в комнате его дочери, и первая, еще раз осмотренная комната.
Выглянули на двор — там рычала и билась на цепи голодная собака. Даже прислуга — толстая баба, отворившая Маку в первый раз, ничем не выказывала своего присутствия. Дом имел совсем нежилой вид — такой же холодный и нежилой, как редакция вечером, после ухода последнего сотрудника.
Но Маруся не отчаивалась.
Раскрасневшаяся, с развевающимися волосами, она стала настоящим главарем поисков. Старательней ищейки МУР’а, слегка подавшись вперед, упругими шагами она переходила с места на место, отыскивая пропавшего хозяина. Остальные разочарованно стояли у выходящего во двор окна…
Что делать? Профессор исчез, исчезла его дочь, исчез англичанин, исчез заодно и военлет Иванов, втянутый в какое-то грязное дело. Маруся говорила о преступлении — следует без колебаний прежде всего сообщить в милицию… Громкий Марусин зов из сеней разбил общие колебания.
Маруся стояла в глубине коридора, тщетно пытаясь открыть тяжелую дверь маленького чуланчика. Амбарный замок угрюмо свисал с толстого затвора.
— Он там! — Маруся снова рванула дверь. — Послушайте: изнутри, оттуда — какие-то чудные звуки! Слушайте — вот!
Все замерли. Действительно, звуки были необыкновенны — кто то за дверью неравномерно ударял по полу чем-то твердым. Как будто ребенок, играющий, сидя на полу, и бьющий кубиками в лоск паркета! Мак представил сумасшедший образ — розовый бородатый профессор, присевший на корточки и с детским хихиканьем выполняющий эту функцию восьмилетнего человечка.
Но действительность превзошла все ожидания.
Выстрел в замок и несколько ударов ручкой нагана сбросили затвор на пол. Чуланная дверь открылась. Внушительное зрелище представилось освоившимся с тьмой глазам.
Здесь, между полками, уставленными пустыми жестянками и горшками, в вихрях пыли и паутины, поднятых свежим воздухом снаружи, лежали двое скрученных людей с обвязанными тряпками лицами.
Здесь, между полками, уставленными пустыми жестянками и горшками, в вихрях ныли и паутины, поднятых свежим воздухом снаружи, лежали двое скрученных людей.
Один из них был, несомненно, профессор — вытянутая фигурка в поношенной паре, торчащая розовая макушка с клоком рыжих волос выдавали его с головой. Другой — длинный, в одном нижнем белье — и производил, вероятно, звуки, слышанные снаружи, ударяя в пол пятками согнутых ног. Но кто был этот незнакомец?
Дружными усилиями Мак и Фенин вытащили его наружу, и Маруся слабо вскрикнула, когда с лица незнакомца сорвали обмотки. Перед ними был…
Перед ними был сам Иванов, с потным, багровым лицом, с глазами, блещущими от напряжении, с неподвижным, туго стянутым телом! Из полуоткрытого рта высовывался конец тряпичного кляпа.
Перочинный нож перерезал веревки и заботливые пальцы Маруси вытащили кляп. В то же время Мак и Фенин успели оказать аналогичную услугу полузадохшемуся профессору.
— Ну? Что случилось с ними? — еле слышно прохрипел Иванов.
Выпив залпом стакан поды, он, шатаясь, поднялся на ноги и, опершись на подоконник, повторил тот же тревожный вопрос.
— То есть с кем… с ними? — осторожно осведомился Фенин, глядя на вздувшиеся жилы лба Иванова.
— С ними… с теми, кто сделал нам это! Ну, с Джоном Корчем — моим двойником — и дочерью профессора! Фенин, неужели же ты ничего не знаешь? Неужели все это время вы убили на деревню? В то время, как под нашим носом проводится какое-то огромное преступление! — Иванов схватился руками за голову.