Всадники
Шрифт:
Уроз вспомнил, что накануне Кутабай уже произносил это ужасное слово.
– Что они тут делают? – спросил он.
– Существует древнее поверие, что вода Банди-Амира лечит их болезнь.
– Ты сам видел, как они выздоравливают? – проявил интерес Уроз.
– Чего не видел, того не видел, – ответил Кутабай. – Они приходят, уходят и больше не возвращаются.
Уроз нагнулся к краю своего чарпая, вцепился в могучие плечи Кутабая и прошептал:
– Скажи, поклянись на Коране… что ты думаешь… о моей ране…
Кутабай опустил взгляд и скромно отметил:
– Все в руках Аллаха Всемогущего.
– Всемогущего, – эхом отозвался Мокки.
– Всемогущего, – повторил и Уроз.
Все трое посмотрели в конец галереи, где находился вход в круглый зал и виднелись убогие коврики для молитвы. Уроз сказал Кутабаю:
– Вынеси меня на улицу.
Было часов двенадцать дня. До волшебного освещения лучами заката озер Банди-Амира солнцу еще предстояло пройти половину небосклона. Но и без того загадочные воды, освещенные прямыми и жесткими лучами, были прекрасны и таинственны. Зеленый цвет, розовый, лазурный, темно-синий и чернильно-черный не зависели от колдовских сумерек. Разница была лишь в том, что теперь жидкие ступени были не из драгоценных камней, а из лепестков цветов. Лестница, ведущая в небеса, состояла теперь из ступеней в виде висящих садов, огромных, как парки, с настоящими растениями, устилающими края бассейнов, по которым короткими каскадами стекала вода, что и создавало иллюзию волшебного цветения.
По мере того, как Кутабай с Урозом на руках медленно подходил к пяти волшебным водоемам, он называл своим громким, как гонг, голосом их имена, дошедшие из глубины веков.
– Зульфикар, – говорил Кутабай.
Затем:
– Пудина.
Потом:
– Панир.
– Хайбат.
– Гуляман…
Кутабай положил Уроза у самой воды, словно на паперть храма. Ступенями ему служили чудодейственные пруды, стенами были недоступные горы, а куполом – небосвод. Уроз проговорил шепотом:
– Во всем мире нет воды, подобной этой.
– Да и откуда же ей быть? – воскликнул Кутабай. – Ведь это сам Хазрат-и Али, великомученик, одним своим словом остановил здесь бешеный поток и создал эти чудо-озера.
– Хазрат-и Али, – повторил Уроз вполголоса. – Сам Хазрат-и Али… Тогда нечему и удивляться.
Мокки, присевший на корточки рядом, слушал все это. Время от времени он посматривал на дымок, поднимавшийся над одним гротом в скале, где они поставили юрту. Там была Зирех.
– Скажи нам, о Кутабай, – спросил саис, – есть ли какой-нибудь кишлак вблизи Банди-Амира?
– Один-единственный, – ответил сторож мечети. – На самом верху. Когда озера замерзают, жители по льду спускаются сюда. Матушка моя из их клана. Там же я и жену себе возьму когда-нибудь. Если Аллах пошлет мне нужные для этого деньги.
– Кто служит Ему так хорошо, как это делаешь ты, обязательно получает вознаграждение, – сказал Уроз.
– Да услышит твои слова Всевышний, – вскричал Кутабай.
Полуденное солнце палило нещадно. К нему добавлялся жар, изнурявший Уроза. В бесчисленных морщинах и складках его ставшего похожим на череп лица скапливался пот.
– Да услышит Он и меня тоже, – пробормотал Уроз.
Легкий ветерок пробежал по поверхности вод и немного освежил ему лицо. Воздух был пропитан чистым, легким, целебным ароматом луговых трав и полевых цветов, запахами листьев и деревьев горных лесов.
– Ты почувствовал аромат? – спросил Уроз с восхищенным удивлением.
– Так пахнут корни и растения озер, – отвечал Кутабай. – Все пять озер имеют такой аромат.
– Хорошее предзнаменование, – обрадовался Уроз. – Пора попробовать.
Кутабай встал на колени у края воды, поднял Уроза как ребенка, и, поддерживая его над самой водой, помог ему опустить в нее сломанную ногу и произнес:
– Пророк да будет с тобой!
Раздавшийся крик не удивил Кутабая.
Но саис знал гордость Уроза. Он с недоумением посмотрел на него:
– Что с тобой?
– Ничего… ничего… – проговорил Уроз, стиснув зубы.
– Это холод, – объяснил Кутабай. И добавил, обращаясь к Мокки, – попробуй.
Саис опустил пальцы в воду и тотчас выдернул их.
– Вода эта не согревается никогда, – сказал ему Кутабай.
Зубы Уроза отбивали дробь.
– Сколько… Сколько времени? – прошептал он.
– Сколько сможешь, – отвечал Кутабай.
Прерывистый вздох… еще один… третий. Урозу казалось, что заледенели все его внутренности.
– Хватит, – махнул он рукой.
Когда, под горячими лучами солнца, кровь опять побежала по всему его телу, Уроз захотел узнать:
– А прокаженные дольше сидят в воде?
– У них это другое дело, – отвечал Кутабай. – Они же ничего не чувствуют. Их пораженная плоть мертва. В конце концов она отпадает сама собой.
Уроз спросил:
– А тебе… не противно… смотреть на них?
Кутабай ответил не сразу. Подумал немного. Он хотел сказать совершенно честно. Потом промолвил:
– Нет… В самом деле… Нет… Они так несчастны по сравнению со мной.
Уроз начал дрожать так сильно, что у него не получалось произнести ни единого слова.
– Надо вернуться, укрыть тебя и дать попить горячего, – сказал Кутабай решительным голосом.
И унес Уроза.
Мокки вернулся к Зирех, сидевшей у входа в палатку.
– Уезжаем завтра на рассвете, – поставил он ее в известность. – Впереди очень тяжелое ущелье. А вечером будем в степи.
Зирех попыталась что-то сказать. Ее опередил Мокки, сказав именно то, что она хотела сказать:
– Уроз ее не увидит.
V
ТИСКИ
Перламутровая вода пяти озер Банди-Амира светилась в потемках. Мокки подвел к дверям мечети оседланного Джехола. Зирех неподалеку держала под уздцы навьюченного мула. Из мечети вышел с двумя одеялами в руках Кутабай. Он сложил их, аккуратно привязал к седлу коня и сказал саису: