Все, что мне нужно

Гудмэн Джо

– Почему ты никогда не рассказывал мне об этом?

Ист пожал плечами.

– Сначала я думал, что полковник, возможно, ошибается. Я полагал, что если в лимонад добавили наркотик, я бы что-то почувствовал. Но потом я узнал, что вовсе не обязательно. Все зависит от количества опиума и терпкости напитка.

– Ты проводил опыты?

– Вот поэтому-то я и не хотел говорить тебе, чтобы ты не смотрела на меня так, как сейчас. Все тщательно проверено, Софи. Я пользовался услугами аптекаря, чтобы приготовить каждую дозу коктейля из настойки опиума

и лимонада.

– Коктейля?
– в ужасе воскликнула Софи.
– Ты сошел с ума.

Истлин только усмехнулся в ответ:

– Я и на секунду не усомнился, что ты тут совершенно ни при чем. Поступок с твоей стороны мне казался абсолютно бессмысленным. Я только что сделал тебе предложение, ты вошла в дом распорядиться, чтобы принесли какие-нибудь освежающие напитки, зная, что собираешься мне отказать.

– Полковник Блэквуд все еще сомневается.

– Он страдает излишней подозрительностью, и, кроме того, я действительно не мог вспомнить, пила ли ты сама лимонад.

– Не пила.

– Поэтому-то я и не мог вспомнить, что и заставило полковника ощетиниться. Ты, наверное, заметила, он на все готов ради меня. Он захотел немедленно навести справки о твоем самочувствии в тот вечер, но я ему не позволил. Я считал, что совершенно не важно, испытывала ты недомогание в тот день или нет. Кроме того, мне не хотелось, чтобы полковник слишком активно вмешивался в мою частную жизнь.

– Спасибо тебе.

– Он не до конца согласился меня послушаться, Софи. После того как ты уехала в Тремонт-Парк, Блэквуд устроил под видом новой гувернантки своего человека в дом Дансмора на Боуден-стрит для получения кое-какой информации.

Софи медленно кивнула, закусив нижнюю губу.

– Так вот откуда тебе стало известно, что Абигайл пристрастилась к настойке опия.

– Да, что навело меня на неприятное подозрение. Лимонад, который нам подали в саду, возможно, нам вовсе не предназначался.

– Мне тоже такая мысль пришла в голову, но только сегодня днем.

– Значит, леди Дансмор употребляет гораздо больше опиума, чем ты думаешь. Возникает вопрос, сознательно ли она потребляет наркотик или вообще не знает о своем пристрастии к нему?
– Истлин заметил, что при его словах руки Софи невольно сжались в кулаки.
– Я подумал, что, вероятно, ее нарочно опаивают зельем.

– Помоги мне Господь, я тоже так подумала, - пробормотала Софи дрожащим голосом.

Истлин взял Софи за руку и разжал ее крепко стиснутые холодные пальцы.

– Я думаю, детей можно исключить, также как и слуг, - тихо произнес Ист, - хотя ты и говорила мне, что леди Дансмор обращалась с ними как самый настоящий тиран. Так?

– Нет.
– Софи продолжала смотреть в огонь.
– Ее можно назвать требовательной, вечно недовольной, зачастую взбалмошной, но не тираничной.

– Тогда остается только один человек. Возможно, до сегодняшнего дня ты не решалась сформулировать для себя подобную мысль, но, думаю, ты не одну неделю терзалась смутными подозрениями.

– Я не понимаю,

что ты имеешь в виду.

– Когда мы с тобой жили еще в Кловелли, я упомянул, что миссис Сойер находится на содержании у твоего кузена. Ты спросила меня, не намеревается ли она выйти за него замуж, и я заметил, что Дансмор уже женат. Как потом выяснилось, с моей стороны так говорить довольно наивно. Помнишь, что ты мне тогда ответила, Софи? Дансмор уже давно вызывал у тебя тревогу, просто ты боялась себе признаться.

Ист прав. Каждый раз, когда Софи удавалось убедить себя, что ее подозрения беспочвенны, ей приходила в голову какая-нибудь новая мысль, и сомнения начинали одолевать ее с прежней силой.

– Я сказала тебе тогда, что, по моим наблюдениям, если человек что-то задумал, то рано или поздно он добьется своего.

– Ты имела в виду смерть своего отца, - кивнул Истлин.
– Но, может быть, у тебя вызывала безотчетную тревогу и приверженность леди Дансмор к наркотику. Возможно, состояние виконтессы вызывало у тебя мучительные воспоминания о том, что произошло с твоим отцом.

Софи опустила глаза. Руки Истлина no-прежнему сжимали ее пальцы, и она наконец почувствовала исходящее от них тепло.

– Я не верила, что он может попытаться убить Абигайл. Просто не могла себе такого представить. Я ненавидела его за то, что он приложил руку к гибели моего отца, но мотивы убийства оставались для меня понятны. Какими бы низкими ни казались его побуждения, я знала, что людям - и мужчинам, и женщинам - свойственно стремиться к обладанию тем, что принадлежит другому. Если бы миссис Сойер попыталась погубить свою соперницу, ее поведение можно объяснить, но ведь то, что случилось с Абигайл, началось задолго до того, как в жизни Гарольда появилась другая женщина.

– Когда же все началось?

Софи задумалась, прежде чем ответить.

– Пожалуй, после того, как родилась Эсми. Я не припоминаю, чтобы раньше она жаловалась на головные боли или пила какие-нибудь порошки. Но в то время я не так часто бывала в ее обществе. И все же мне кажется, что тогда она чувствовала себя гораздо лучше.

– Эсми четыре года?

– Да.

– Значит, она родилась незадолго до того, как умер твой отец?

– За семь месяцев до его смерти.
– Софи нахмурилась.
– О чем ты думаешь. Ист?

Истлин ответил не сразу, подождав, пока его мысль обретет законченную форму. Он бережно взял в руки холодные пальцы Софи и снова попытался их согреть.

– Я думаю, что, возможно, леди Дансмор знала наверняка то, о чем мы с тобой только строим догадки.

– Она не жила в Тремонт-Парке, когда стреляли в моего отца.

– Ей необязательно было присутствовать, чтобы знать, как произошло преступление. Кто-то мог ей обо всем рассказать, хотя и маловероятно. Или же она могла невольно подслушать чей-то разговор, вовсе не предназначенный для ее ушей. Тебе ведь тоже доводилось слышать из коридора, как Тремонт, завершись в кабинете, готовит свои речи.