Все, что останется

Корнуэлл Патриция

– Как бы ты поступил на его месте? Помни, у тебя два заложника, требующих присмотра.

– Я бы заставил их обеих лечь на траву лицом вниз. Приставил бы пистолет к затылку Элизабет, пока доставал нож. Если бы она попыталась оказать сопротивление, вероятно, нажал на курок и выстрелил, хотя в действительности не собирался делать этого.

– Возможно, этим объясняется ее ранение в шею, - проговорила я.
– Если он приставил пистолет к затылку, а она начала сопротивляться, мушка могла отойти в сторону. Сценарий напоминает происшедшее с Деборой Харви, за исключением

того, что та не лежала, когда в нее выстрелили.

– Этот парень любит пускать в ход нож, - ответил Марино.
– Он прибегает к пистолету, когда дела обстоят не так, как он планировал. Подобное произошло дважды, то есть мы знаем об этих случаях. С Элизабет и Деборой.

– Он выстрелил в Элизабет, что потом, Марино?

– Он приканчивает ее и приступает к Джилл.

– Он борется с Джилл, - напомнила я ему.

– Наверняка она сопротивлялась. Ее подруга только что убита. Джилл знала, что у нее нет шансов, поэтому, наверное, сопротивлялась отчаянно.

– Или она уже до этого оказывала ему сопротивление, - предположила я.

Глаза Марино сузились, как обычно, когда он был настроен скептически.

– Джилл была юристом. Сомневаюсь, чтобы она ничего не знала о жестокости, совершаемой людьми в отношении других. Когда она и ее подруга были силой привезены на кладбище поздней ночью, подозреваю, Джилл поняла, что их обеих ждет смерть. Одна из них, а возможно, и обе девушки начали сопротивляться, когда убийца открывал железные ворота. Если серебряная зажигалка принадлежит убийце, она могла выпасть из его кармана в этот момент. Затем, - и, возможно, Марино был прав, - убийца заставил обе жертвы лечь лицом вниз. Когда он приблизился к Элизабет, Джилл, вероятно, попыталась защитить ее. Пистолет выстрелил, и пуля ранила Элизабет в шею.

– Раны, полученные Джилл, указывают на то, что она была смертельно напугана и потеряла контроль над собой, - сказала я.
– Он, возможно, ударил ее пистолетом по голове, свалил, разорвал рубаху и стал наносить удары ножом. В качестве прощального жеста убийца перерезал девушкам горло. После этого он уезжает на "фольксвагене", бросает его у мотеля и пешком добирается до своей машины.

– На нем должны остаться следы крови, - заметил Марино.

– Интересно, что на сиденье водителя не обнаружено никаких следов крови, только на заднем.

– Никаких следов крови на водительском месте не было обнаружено ни в одной из машин других убитых пар, - сказала я.
– Этот убийца очень осторожен. Планируя убийства, он мог захватить с собой сменную одежду, полотенца, кто знает, что еще.

Марино засунул руку в карман и вынул оттуда шведский армейский нож, которым принялся стричь ногти на столовую салфетку. "Одному Богу известно, что пришлось вынести Дорис за все эти годы", - подумала я. Марино, наверное, никогда не подумал бы выкинуть полную пепельницу, поставить тарелки в шкаф для посуды или подобрать с пола свою грязную одежду. Мне трудно представить, как могла выглядеть ванная комната после того, как он побывал там.

– Эбби Торн все еще пытается докучать тебе?
– спросил

он, не поднимая глаз.

– Мне не нравится, что ты так называешь ее.
– Он не ответил.
– В последние несколько дней, по крайней мере, не пыталась.

– Возможно, тебе интересно узнать, что ее и Клиффорда Ринга связывает нечто большее, чем профессиональные отношения.

– Что ты имеешь в виду?
– с беспокойством спросила я.

– То, что книга о расследовании убийств нескольких пар не имеет ничего общего с причиной, по которой она ушла из отдела криминальной информации.

Марино усердно трудился над большим пальцем левой руки, стряхивая остриженные кусочки ногтя на салфетку.

– Очевидно, она вела себя так, что никто не хотел иметь с ней дела. Слухи достигли руководства осенью, как раз перед ее приездом в Ричмонд и встречей с тобой.

– Что же там произошло?
– спросила я, пристально вглядываясь в него.

– Как я слышал, она устроила небольшую сцену прямо в информационном зале. Вылила чашку кофе на колени Рингу, затем вихрем умчалась, не сказав своим редакторам, куда отправляется и когда вернется назад. Тогда же она решила заняться книгой.

– Кто тебе все это рассказал?

– Бентон.

– Откуда Бентону известно, что творится в информационном зале редакции "Пост"?

– Я не спрашивал.
– Марино закрыл свой нож и убрал обратно в карман. Поднявшись, он свернул салфетку и бросил ее в корзину для мусора.

– Последнее, - проговорил он, стоя посередине моей кухни.
– В отношении интересовавшего тебя "линкольна".

– Да?

– 1990 года выпуска, модель седьмая. Зарегистрирован на имя Барри Аранофф, тридцати девяти лет, родом из Роаноки, работает в компании по сбыту медицинского оборудования торговым агентом. Много разъезжает.

– Ты говорил с ним?
– спросила я.

– Нет, только с его женой. Последние две недели он отсутствует.

– Где же он тогда, если я видела его машину в Вильямсбурге?

– Жена сказала, что не знает расписания поездок мужа. Иногда за день он объезжает несколько городов, постоянно двигаясь с места на место, иногда выезжает за пределы штата. Его территория простирается на север вплоть до Бостона. Единственное, что она смогла вспомнить, что в то время, о котором идет речь, он мог находиться в Тайдвотере, затем по пути в Массачусетс заезжал в Ньюпорт-Ньюс.

Я молчала, Марино принял мое молчание за беспокойство, но это было не так. Я просто думала.

– Послушай, ты проделала отличную работу детектива, записав номер машины, и мы ее проверили. Так что можешь радоваться, что тебя не преследовало какое-то привидение.

Я не отвечала.

Он добавил:

– Единственное, в чем ты ошиблась, - это цвет. Ты сказала, "линкольн" был темно-серым. Аранофф ездит на коричневом.

* * *

Поздно вечером того же дня высоко над деревьями засверкали молнии, и разразилась настоящая летняя гроза. Я сидела на кровати, просматривая журналы, ожидая, пока освободится телефон капитана Монтаны.