Все дороги ведут в Геную
Шрифт:
– Благодарите Бога, что нет, - ответил Антиллези, - Антонио истинный болонец, как и я. Вам не составит труда передать ему небольшое письмо от меня?
– Если напишете прямо сейчас, - ответил рыцарь, - Мы выезжаем завтра на рассвете.
Последние два года для Максимилиана фон Нидерклаузиц, графа де Круа были полны событий. Потеряв ногу в Ферроне, он еще легко отделался, потому что мог потерять голову, которую ближайшие пятьсот лет еще не научатся заменять протезом. Доктор Бонакорси, который взялся за послеоперационный уход, не производил впечатления компетентного специалиста. Он не прижигал виски золотом, не варил лису в оливковом масле, не капал на рану кровью клеща, не смешивал бараний помет с лепестками роз... Только промывал рану святой водой, менял повязки и
Макс был уверен, что хитрый доктор взялся за эту работу только после того, как убедился, что полевой хирург качественно выполнил ампутацию. Еще бы он ее выполнил некачественно, если военные врачи делали ампутации по сто раз на дню. В эпоху холодного оружия к хирургам на стол постоянно попадали раненые, у которых эта самая ампутация большей частью производилась еще на поле брани. Докторам оставалось только дорезать недорубленное и оформить культю.
Благодаря хорошему здоровью пациента, нога зажила довольно быстро, и доктор вернулся из Франции в родную Феррону. Эстафету принял маэстро Горгонзола, главный архитектор и живописец собора святого Павла в Ферроне. Как и подобает творческому человеку эпохи Ренессанса, маэстро имел выдающиеся познания в разных областях. В том числе, в человеческой анатомии, которую положено знать живописцу, и в прикладной механике, которую положено знать архитектору.
После известных событий в Ферроне городской и церковный бюджеты опустели, и недостроенный собор на ближайшие несколько лет перестал быть приоритетным объектом для финансирования. Легкий на подъем Горгонзола, который так и не оброс в Ферроне семьей и хозяйством, без долгих раздумий принял предложение новой работы.
Через несколько месяцев проб и ошибок появился протез, на котором можно было ходить весь день, даже не опираясь на трость. Под него полагались специальные стремена для простых поездок и для турниров. Стремена гарантировали, что нога не запутается, если всадник будет выбит из седла. На прошлогоднем турнире "Поле золотой парчи" Горгонзола продал полторы дюжины пар таких стремян, но, к его глубокому сожалению, изобретение не стало таким популярным, как колесцовый замок, изобретенный Леонардо да Винчи.
Горгонзола прожил при семье де Круа больше года, сопровождая Макса во всех странствиях. На всякий случай, он сделал пару запасных протезов и комплект запасных частей. Всерьез занявшись механикой, он смастерил еще и эту самую трость и еще несколько интересных предметов двойного назначения.
Узнав, что Максимилиан едет в Милан, Горгонзола отправился с ним, но в Милане не задержался и поехал дальше на юг, в Геную. Почему-то с Генуей редко связывали жизнь великие живописцы, архитекторы и скульпторы своего времени. Рим и Флоренция при Льве X обоснованно считались намного более привлекательными для людей искусства. В Генуе Горгонзола сразу же устроился на строительство базилики. Поскольку строительные работы весьма неторопливы, в свободное время он писал портреты и расписывал интерьеры.
Максимилиан же благодаря новым знакомствам остался в Милане.
Как известно, если рыцарь может сидеть на коне, он может и будет участвовать в конных турнирах и воевать верхом. Макс исправно участвовал. Подходящего турнирного коня сложно купить даже за деньги, но Максу некоторым образом повезло. Вороного жеребца Паризьена французской породы дестрье он взял трофеем от одного нехорошего француза. Француз чуть не отрубил голову Максу (в смысле "намеревался"), а Макс чуть не отрубил голову французу (в смысле "недорубил примерно на дюйм").
Вместе с Паризьеном и со стременами, которые компенсировали отсутствие ноги, Макс выдержал три сшибки против английского короля Генриха на "Поле золотой парчи". После этого он был представлен королю Франциску добрым рыцарем Пьером де Вьенном, также известным как "Гончая короля" и отправлен в Милан выполнять почетную обязанность помощника королевского
Следует отметить, что спецслужб в современном понимании тогда не было. Если королю требовалось что-то сделать, поручение вешалось на шею какому-нибудь дворянину, даже без проверки его на элементарную профпригодность. Иногда оно выполнялось, иногда нет. Иногда за выполнение давали награду, иногда нет. Иногда за провал наказывали, иногда нет. В общем, все как сейчас, только без лишней бюрократии. Де Вьенн приглядывал за интендантами королевской армии в Милане, а по совместительству приглядывал также и за контрабандой пряностей, доходы от которых в золоте и в натуральном виде использовал для рабочих и личных целей.
Согласно Блуаскому миру 1505 г. Франция признала Неаполитанское королевство владением Испании, но сохранила за собой Ломбардию и Геную. Правда, то первое, то второе иногда вырывалась из-под власти Его Величества. Де Вьенну, который принял должность в Милане после Мариньяно, понадобился в помощники надежный человек, не связанный ни с французскими, ни с местными кланами. Делая предложение Максу, большей частью де Вьенн рассчитывал на аналитические способности его супруги Шарлотты. Но Шарлотта сразу же оставила мужа и уехала с маленьким сыном в свой замок.
Собственно финансовыми потоками де Вьенн занимался сам, а работа Макса состояла в том, чтобы вести жизнь обыкновенного светского бездельника, посещать турниры, пиры и приемы, флиртовать с дамами, охотиться и выпивать с кавалерами, и обо всем писать жене в замок Круа. Из Круа в Париж и в Милан отправлялись подробные аналитические отчеты, которые в Париже вряд ли кто-то читал как следует, зато в Милане де Вьенн откладывал все дела, когда приходило очередное письмо.
Максимилиан с его живым характером и отменным здоровьем никогда не был любителем пьянства и азартных игр. Он предпочитал развлечения, где можно добиться заметного успеха, а не только убить время. Но после того, как он потерял ногу, многие из таких развлечений стали для него недоступны. Особенно девки. Шарлотта настоятельно рекомендовала держать в тайне отсутствие ноги. Макс старался. До сих пор об этом знал только учитель фехтования мэтр Антеллези, но он поклялся никому не говорить. Все прочие, кто замечал хромоту и трость, думали, что рыцарь восстанавливается после сложной операции на ноге. История про прошлогоднюю оборону Улицы Богачей широко разошлась в народе, про удар по голени там было, а вот про ампутацию нет. Несколько человек, которые знали еще тогда, тоже поклялись об этом молчать. Не всем из них стоило верить, но жизнь пока складывалась так, что никто не проболтался.
Большей частью эта веселая работа Максу не нравилась. Но он нашел способ заменить бесполезное общение полезным. Школу фехтования Антеллези посещали мужчины как из высшего общества, так и из жирненького миланского среднего класса. В перерывах между занятиями и в трактире после занятий речь шла обо всех аспектах региональной политики и экономики.
Во всех странствиях, начиная с позапрошлогоднего турнира в Ферроне, по маршруту Феррона-Круа-Париж-Кале-Круа-Милан-Генуя, Максимилиана сопровождал верный оруженосец - племянник Фредерик. Альтернативой для Фредерика, как для второго сына главы семьи, была бы карьера по духовной линии, которая его совершенно не интересовала. Фредерик в свои скромные годы прочел немало книг по духу рыцарства, знал все писаные и неписаные традиции турниров и отличался изяществом манер. По-французски и по-итальянски он говорил намного лучше Макса и даже без акцента.
Следующим утром Максимилиан и Фредерик выехали из Милана в Геную в составе небольшого сборного отряда королевского финансового контролера Пьера де Вьенна. Никакого обоза и никакой пехоты. Два десятка всадников и весь груз на вьючных лошадях.
Макс терпеливо ждал комментариев насчет цели поездки, но дождался их только тогда, когда отряд выехал из толчеи у городских ворот на более-менее свободную дорогу.
– Итак, мой друг, - начал де Вьенн, - Мы едем в Геную. Наш общий знакомый Оде де Фуа, виконт де Лотрек убедительно попросил меня заняться одним делом, касающимся королевских финансов.