Всё моё сумасшествие
Шрифт:
Следующие два помещения ничем не отличались от первой комнаты и представляли собой обычные спальни, правда, с заявкой на шик. Команда продвигалась осторожно, под монотонный бубнеж Яны, чей тон голоса заметно повысился и больше не походил на писк трясущейся от страха мыши.
Тишина встречала нас. Она дарила уверенность и твердость движений. Мое сердцебиение почти вернулось на обычный ритм. На правой стороне осталось две комнаты: обе с фресками, и на полу в коридоре отражались мягкие разноцветные лучики солнца. Убранство первой комнаты поразило воображение. Помещение было отделано в арабском стиле. Стены оказались покрыты яркими, бордовыми обоями, и перемежались с узкими коврами, ведущими от потолка прямиком к полу и украшенными геометрическими фигурами, хаотично переплетающимися между собой. Пол был отделан плиткой, а ее орнамент совпадал с фигурами на коврах, продолжая общий геометрический стиль. Центр комнаты оказался четко обозначен диваном, застеленным пестрым атласным одеялом. На одеяле виднелись разбросанные небольшие подушки. Золотые, бронзовые, изумрудные, малиновые и бордовые переливы раскинулись по подушкам. С потолка свисали кованые люстры, мягким светом озаряющие комнату, и ароматические лампы с восточными пряностями. У дивана стоял кальян. А по стенам было расположено множество тумбочек, украшенных резьбой. На тумбочках стояли наборы расписной посуды и огромное количество статуэток.
– Наверное, здесь живет какой-нибудь арабский шейх, – хихикнул Тимофей.
Я разглядывала фарфоровые статуэтки, Яна схватила с кровати Коран и аккуратно перелистывала страницы, вглядываясь в незнакомые символы, а Вера разглядывала журнальный столик усыпанный маслами и благовониями.
– Прекрасно… Какая красота! – Яна восхитилась интерьером комнаты, – Восточные люди умеют сделать дом уютным. И какие детали! Какие душистые масла!
Обиталище шейха окончательно развеяло страх и мы с сожалением покинули его, направляясь вслед за Тимофеем в последнюю комнату с фресками. Вера крутила в руках статуэтку слоника, и все девчачье внимание было приковано к ней. Мы крутили фигурку, осматривая каждый изгиб, каждый взмах кисти, любуясь статным животным, и так увлеклись процессом, что не заметили Тимофея, застывшего в двери последней комнаты и врезались в него. Пришлось оторвать взор от слоника и посмотреть вперед. Статуэтка мгновенно вылетела из рук и разбилась вдребезги. Мое тело словно окунули в ледяную воду, а сердце громко булькнуло в груди и застыло.
В комнате, с люстры свисала веревка, а с веревки свисал мужчина. На полу образовалась лужа мочи. Стула я не нашла взглядом. Лицо мужчины выглядело раздутым, оно посинело и приобрело страшный мертвецкий вид. Могильного цвета руки, словно плети, свисали вдоль туловища, а глаза так и остались открытыми, застывшими в предсмертной агонии, пронзающим взглядом рассматривающие нас.
– Тут мужчина. Мертвый. Я хочу уйти! – Яна попыталась сделать запись на диктофон, но не выдержала и сорвалась на крик.
– Стоять! – скомандовал Тимофей, – Быстро заходим в комнату, – оператор смотрел назад, в начало коридора, и голос его приобрел напряженный тон. Я медленно повернула голову и увидела у входных дверей мужчину, буравящего нас взглядом. Команда поспешила укрыться в обиталище мертвеца.
– Это не хозяин? – Вера смотрела на нас широко распахнутыми глазами.
Я, напряженно прижавшись к стене, постоянно поглядывала то на дверной проем, то на мертвеца, который в моей голове должен был вот-вот ожить, вылезти из петли и прикончить нас, обретя от удушения невиданную силу.
– Иди и спроси, – съязвил Тимофей.
– Посмотри камерой, – предложила Яна, и после коротких раздумий оператор слегка высунул аппаратуру за дверной косяк и прищурился.
– Он стоит на том же месте.
– Как это так? Он что, вообще не двигался? – удивилась испуганная Вера.
– Нисколько.
– И куда он смотрит?
– Прямо на нас, – Тимофей побледнел так, что теперь его можно было перепутать с трупом, притаившемся у потолка.
Я начала истерично грызть ногти, а в голове проносились сцены убийства, только от кого вот ждать подвоха: от мужчины снаружи или мужчины внутри? Ненавижу трупы.
– Следи за ним дальше камерой, – наконец смогла промолвить я, не вынимая кончики ногтей изо рта, – Зачем ты ее убрал?
Оператор всем своим видом пытался показать, что это затея ему не по душе, но послушался и вновь высунул камеру наружу.
– Он до сих пор на старом месте! Что происходит, я вообще не могу понять?! – Тимофей вспылил и почти перешел на крик, – Что за чертовщина? Мне это не нравится!
– Может быть, вернулся хозяин дома? И сам стоит там потому что боится нас, а мы здесь сидим и боимся его, – предположила Вера. Коллеги призадумались.
– Ты думаешь?
– Думаю, да. Ну представьте, вы прогуливались по улице, потом вернулись домой а по вашим комнатам расхаживают четверо неизвестных людей! Что бы вы стали делать? Конечно же, в нерешительности замерли бы у порога!
– Почему тогда перед уходом просто не закрывать двери? – прошипела Яна.
– Оглянись вокруг. Мы, блин, в заброшенном городе. Кто сюда войдет? Только сумасшедшие журналисты, типо нас.
– Может ты и права. Сейчас я посмотрю еще раз, где он, и если мужик до сих пор стоит у двери, то я попробую выйти.
– Да, да, отличная идея, – мы дружно поддержали Тимофея, внимательно наблюдая за тем как он медленно выдвигает камеру и прикладывает лицо к глазку.
Дальнейшие события развивались стремительно. Поглядев в камеру, Тимофей сразу дрогнул и успел сказать что мужчина прямо у комнаты. Я увидела руку, захватившую камеру, и Тимофея, выкатывающегося из комнаты вслед за ней. Услышала грохот, с которым аппаратура упала на пол, и мы, как по команде, выскочили в коридор.
Снаружи творилось нечто невообразимое. Обезвреженный противник Тимофея, держась за подбитый глаз, поднимался с пола, а сзади, с лестницы, на оператора бросился еще один внезапно появившийся мужчина. Он обвил рукой шею Тимофея, и прижав беднягу к груди, потащил на второй этаж. Ноги Тимофея волочились по полу, он сконцентрировал все силы на руке противника: бил, пытался убрать ее, царапал что есть мочи, беззвучно пытался поймать глоток воздуха, но лишь тихо открывал рот и выглядел словно немая рыба, с такими же выпученными глазными яблоками.
Я потянулась к камере. Лежащий на полу мужчина тут же потянулся ко мне, но Вера попыталась помешать ему пинком. Мужчина оказался быстрее и уцепился за ногу коллеги, уронил ее на пол и накрыл всей массой своего тела, вдобавок заткнув рукой рот бедняги.
Я неслась с разбитой камерой к двери, Яна следовала за мной. В тот момент в головах наших не было ни жалости к коллегам, ни единой мысли. Адреналин заставлял нас спасаться бегством, не раздумывая о других, и мы неслись, вопя во всю глотку, сотрясая особняк своим топотом.
Когда мы почти достигли входной двери, снаружи в дом ворвался еще один мужчина. “Сколько же их тут?”. Рука словно сама метко швырнула тяжеленную камеру врагу в лицо, и несчастный, ударившись головой об стену, рухнул на пол, издав от боли нечеловеческий крик. Теперь у нас с Яной, благодаря утерянной аппаратуре, появися шанс унести свои задницы из злополучного дома. Мы выскочили во двор, где по обеим сторонам от крыльца поджидала засада. Трое новых мужчин, и все как на подбор, крепкие и рослые, настоящие спартанцы, бросились наперерез нам. Я резко повернула, желая спастись от тянущихся ко мне могучих ладоней, разбила ногу об садовую фигуру, но позабыв о боли продолжила бежать к калитке. Сзади раздался крик. Обернувшись, я увидела как один из мужчин волочит за волосы брыкающуюся Яну, а двое оставшихся бегута мной. Сбросив на ходу лишний балласт в виде рюкзака, я понеслась пуще прежнего, полагаясь только на скорость своих стройных ног.