Всё началось в Казани
Шрифт:
– Это только слухи.
– Эй, идите к столу, - перед нами улыбающийся Генка.
На следующий день меня вызывают в первый отдел.
– Александр Сергеевич, - начинает грузный начальник отдела, - мы хотим поговорить об утечке информации, связанной с вашей работе.
– Простите, не понял.
– Я сейчас введу вас в курс дела, только не перебивайте. Видите, передо мной пачка статей из закрытого американского журнала "Техника и вооружение". Удалось их тайком переснять и мы поразились осведомленности ЦРУ о проводимых нами работах. Здесь даже есть
Я поражаюсь четкости снимков. Видны даже мельчайшие детали машин. Под каждым снимком комментарий, о действии экипажа, с указанием фамилий и должностей. Меня американцы повысили в звании, назвав ведущим испытателем КБ.
– Я по этим фотографиям понял, что на мою бригаду грешить не приходиться. Она здесь вся на виду. Снимал свой человек. Свой, потому что он работает в КБ и допуски на все испытания у него есть такие же, как у меня.
– К этому выводу мы тоже пришли. Вас просим, будьте внимательны. Сейчас вам поручают "эфу", секретнейшее изделие, не хватало, что бы все опять ушло за рубеж.
– Я понял.
– Вот и хорошо. При испытании "эфы" к нам подключают спецотделы КГБ и несмотря на это, постарайтесь к машине не подпускать даже своих, из КБ.
– Хорошо.
Это была удивительная машина. Впервые в мире использовали турбореактивный двигатель вместо стандартных дизелей. По проекту, танк должен на шоссе развить скорость 100-120 километров в час, на пересеченной местности 70-80. Внутри все стенки залиты негорючим пенопластом, чтобы изолировать экипаж от рева двигателя. Скорость поворота башни в два раза выше, чем у знаменитого немецкого "Леопарда" или у американского МХ.
Вся бригада занята своим делом. Сергей подгоняет тяги, Генка пыхтит над схемами стабилизации башни, Иришка обклеивает тензодатчиками корпус машины, а я изучаю документацию систем наведения. У дверей бокса скандал. Пришлось оторваться и пойти туда. Охранник ругается с Леной и моим начальником испытательного отдела.
– Сказал нельзя, не пущу, - упорно стоит на своем охранник.
– Но у меня на пропуске звездочка, - подсовывает ему под нос свою книжицу Ленка.
– Ну и что. Ты женщина. А мне дали приказ, только по спец пропуску и никаких женщин.
– Это других..., а я разработчик этих систем.
– Ничего не знаю.
– А меня почему не пропускаете?
– наскакивает мой начальник.
– Нет на пропуске звездочки.
– Но у меня зато штамп орла, это допуск во все боксы и отделы КБ.
– У меня на орла нет указания.
– Тьфу ты, мать твою, - ругается начальник.
– Это люди моего отдела и я не могу к ним попасть..
Я выхожу из дверей.
– Вадим Александрович, - обращаюсь к начальнику, - вчера поступило распоряжение, пропускать только по звездочке и никакие старые штампики не действительны. Надо зайти к начальнику спецотдела, он-то вам поставит звездочку.
Обозленный начальник, неся вдоль и поперек охрану предприятия, поворачивается и уходит. Я обращаюсь к охраннику.
– Вы что за чепуху несете про женщин. Вы понимаете, что такое превышение полномочий. Если вы сейчас не пропустите нашего сотрудника, по его спец пропуску, я постараюсь, что бы вас вообще вышибли с предприятия.
– Вы кто такой, у меня есть свой начальник.
– Сейчас я позвоню и попрошу, что бы ваш начальник, вышиб вас от сюда.
Охранник начал, что-то соображать. Он сам берет телефон и звонит в караулку.
– Здесь женщина со спец пропуском на объект. Звездочка есть... Но вы же говорили... Хорошо.
Он бросает трубку.
– Идите.
Ленка проходит и удивляется.
– С сегодняшнего дня, черт знает что твориться в КБ. Во всех коридорах охрана..., толкаются какие то молодые люди...
– Погоди, толи еще будет, когда пойдут испытания.
– Какие у вас осложнения на сегодня?
– У Генки есть идея по стабилизации башни, он считает, что там наврано что-то. Разберись с ним.
– Хорошо.
Из бокса нас вывозят ночью. Подогнали тележку, погрузили танк и накрыли его брезентом. Брезент зашнуровали и опечатали.
– Слава богу, - говорит стоящий со мной начальник первого отдела, - что непогода будет неделю.
– Чего же здесь хорошего?
– удивляюсь я.
– А как же. Со спутников не усекут нашу систему при испытаниях.
– Представлю как будет нам пакостно, на мокром грунте.
– У вас первые пробежки по бетонке.
Бетонка, это двадцать пять километров прямого, как стрела шоссе в глухой местности. Она перекрыта для транспорта и усиленно охраняется хмурыми парнями. Мы стоим в тупике, а на соседней площадке полно легковых машин, возле которых группами слоняются военные и гражданские. Несколько генералов стоят перед нашей машиной и главный объясняет им преимущества нового танка. Как всегда, в танке только мы вдвоем: я и Сергей.
– До чего меня раздражает, этот эффект присутствия вышестоящих, говорит Сергей.
– Поверь мне, у нас обязательно при прогонке что-нибудь произойдет.
– Последний раз, мы накололись на "щитоморднике".
– Во-во. Главному все неймется, хочет поразить воображение этих старперов.
– Внимание, - раздалось в наушниках, - Саша, выходите на старт.
– Генка, это ты?
– Конечно, я. Здесь столько народу, что у меня голос от волнения сел.
– Сережка, давай, - командую водителю.
Дикий рез взорвал местность, даже через герметичные наушники, он гремел в перепонках. В машине поднялась дикая вибрация. Все тряслось и дребезжало.
– Сережа, выводи к началу бетонки.
Перед триплексом замелькала местность. Танк выкатился на старт.
– Мальчики, с богом, - пробилось сквозь рев, напутствие Генки.
– Сережа, начали.
Танк качнулся и... рванул. От вибрации у меня стучали зубы и рябило в глазах. Вой совсем заткнул уши. Мы неслись по шоссе, как ненормальные.