Все новые сказки
Шрифт:
Робби всматривался в темнеющую воду. Ракушка в руке казалась теплой и шелковистой, как человеческая плоть.
— Гляди, пап, — сказал Зак. — Летучие мыши.
Робби запрокинул голову и увидел, как у него над головой черные фигурки уворачиваются от искр.
— Прелестно, — сказал он нетрезвым голосом.
— Ну-с, — Леонард встал, снова закурил. — Пойду ложиться.
— Я тоже, — сказал Зак. Робби с легким удивлением узрел, что ребята, зевая, поднимаются на ноги.
Эмери достал из холодильника непочатую бутылку пива и протянул Робби.
— Присмотри
Робби обернулся, изучающе вгляделся в гаснущее пламя. По ветке текли зеленые и голубые ручейки — этакие призрачные струи. «Соль», — растолковал мальчикам Леонард, но Робби не верилось в это объяснение. Откуда Леонарду знать такие вещи? Робби нахмурился, взял пригоршню песка и швырнул на пламя. Оно тут же исчезло, точно проглоченное углями.
Робби вполголоса выругался. Допил пиво, встал, побрел неверным шагом к воде. Луна скрылась за облаками, но вдали в волнах отражалось смутное сияние цвета умбры. Робби уставился на горизонт, напрасно выискивая хоть какие-то признаки жизни — огни теплохода или самолета; потом повернулся, взглянул в одну сторону, в другую.
Ничего. Даже костер погас. Он встал на цыпочки, попытался заглянуть за высокую дюну, увидеть пальмовую рощу и их бунгало. Ничегошеньки — все поглотила ночь.
Снова обернулся к океану. Волны лизали его босые ноги. Что-то обожгло щеку — песок, принесенный ветром? Нет, скорее всего, москит. Робби повел рукой, сгоняя москита… и остолбенел.
В воде то скручивались, то раскручивались, слепя глаза, лучезарные спирали. Темно-темно-фиолетовые — почти черные, — и изумрудное пламя, выжигающее зрачки, и кобальтовая синь, и пунцовый пожар. Робби встряхнул головой, отшатнулся. Совладал с ужасом. Осмотрелся по сторонам.
Никого — он тут один. Робби снова взглянул на океан: все те же огни, плавают у самой поверхности, сворачиваются и разворачиваются в каком-то ведомом только им ритме.
«Как машина», — подумал он. Как подводная волновая электростанция. Правда, что ли, электростанция? Нет, чушь какая-то. Он растер лицо руками, пытаясь протрезветь. Нечто подобное он однажды видел ночью в Оушен-сити: морская живность, разъяснил тогда Леонард, планктон или, похоже, медузы, ну, которые сами собой светятся. Тогда они обкурились и вбегали в воды Атлантики, и катались на волнах: просто так, без досок, и любовались, как тянутся за ними полосы зеленоватого сияния.
Робби набрал в грудь воздуха и прошелся по мелководью, ударяя пятками по волнам. Остановился. Огляделся — может, он и сейчас взметнул облако света?
Темнота плескалась, облизывала ноги почти до колен; там, где он мутил воду, — никакого сияния. Но в нескольких ярдах дальше огни продолжали сворачиваться калачиком под водной гладью: десятки космических туманностей размером с кулак, беззвучные и размеренные, как его собственный пульс.
Он смотрел на них, пока голова не заболела, — пытался разобраться, что же это такое. Свет не рассеянный, на фосфоресценцию не похоже. Огни не плавают наподобие медуз. Словно бы приклеены к одному месту и совсем близко от него — только руку протяни.
Но он никак не мог сфокусировать взгляд: чем упорнее силился, тем больше огни плясали, точно оптическая иллюзия или картинки в какой-то головокружительной компьютерной игре.
Так он простоял минут пять, если не дольше. Ничего не менялось. Он начал потихоньку пятиться на берег. Потом развернулся и заковылял по песку, через каждые несколько шагов останавливался, оглядывался через плечо. Огни горели, хотя теперь казались всего лишь тусклым желтоватым свечением.
До дома он домчался бегом. В окнах темно. Ни музыки, ни света.
Но табачный дым он почуял и вышел по его следу на террасу, где у перил стоял Леонард.
— Леонард! — подскочил к нему Робби и огляделся в поисках Зака и Тайлера.
— Они спят в доме, — пояснил Леонард. — Тут слишком холодно.
— Послушай, тебе надо это увидеть. На пляже… там огни. Не на пляже, в воде! — Он схватил Леонарда за руку. — Ну… пойдем же!
Леонард раздраженно оттолкнул его:
— Ты пьян.
— Какое там пьян! Ну да, согласен, немножко выпил. Но я ж тебе серьезно говорю — гляди сам!
И указал на темную череду волн за пальмами и дюнами. Теперь желтое сияние припорошили серебряные блестки. Точно извилистая дорога, уходило оно к горизонту, сужаясь и пропадая. Леонард вытаращил глаза, но тут же обернулся к Робби:
— Идиотище! Это же луна!
Робби поднял глаза. Действительно, четвертушка лунного диска посверкивала золотом в прорехах облаков.
— Нет, не луна, — запротестовал он, сам понимая, что голос у него не только хмельной, но и надрывный. — Огни были в воде, не на воде!
— Биолюминесценция. — Леонард вздохнул, выбросил окурок и направился к двери. — Иди спать, Робби.
Робби хотел было на него наорать, но взял себя в руки. Облокотился на перила. В висках стучало. Перед глазами плавали фантомные кляксы света. Голова кружилась. Хотелось плакать.
Он зажмурился; заставил себя дышать размеренно, соединить стук в висках с воспоминанием о призрачных водоворотах, о миниатюрной галактике, расцветающей под водой. Через минуту снова открыл глаза. И ничего не увидел, кроме обнаженных ножей в лунном сиянии — пальмовых листьев.
Спустя несколько часов он проснулся на диване, с ощущением, будто во лбу торчит острый топор. По полу полз серый свет. Передернувшись от холода, Робби безуспешно поискал одеяло, застонал, привстал.
Эмери мыл что-то под краном на кухне, совмещенной с гостиной. Он покосился на Робби, многозначительно приподнял со стола кофейник:
— Душа принимает?
Робби кивнул. Эмери передал ему кружку с дымящимся кофе.
— Который час?
— Восемь, начало девятого. Ребята и Леонард час назад пошли на улицу. Похоже, дождь собирается. Погода подложила нам свинью. Может, все-таки успеем до дождя запустить эту леталку…