Все плохое уже позади. Том 2
Шрифт:
– А малыши? – тихо продолжила Юля, – ты же не бросишь их?
– Не брошу, – прошептала Наташа.
– А Мэтт? – продолжала уговаривать ее подруга, – он любит тебя, он несколько раз приезжал за тобой. Наташ, он тебя завоевывал! Ты ему отказывала, а он тебя добивался! Ты понимаешь, что это такое? – Юля посмотрела Наташе в глаза, – это самый потрясный мужик, какой только может быть.
Глаза Наташи снова наполнились слезами, и она заплакала.
– Вот именно, он потрясный, а я его не люблю, – с придыханием шептала она, захлебываясь в плаче.
– Натыч, он хороший, только тебе надо постоянно об этом
– О любви, – тихо прошептала Наташа.
– Знаешь, что? – возмутилась Юля, – будешь не мечтать, а говорить о любви! Но только с Мэттом. Потому, что больше никакой другой любви быть не может! – твердо заявила она. – Где он? Где Эдвард? Сколько лет он уже разводится со своей женой? А почему так долго? Потому, что и свободу хочет получить, и деньги не хочет потерять. А так не бывает. Одной попой на двух стульях усидеть нельзя. Надо обязательно чем-то пожертвовать. А он эгоист и сволочь, этакий богатенький мальчик! И свободу ему подай, и деньги. Живет только для себя. Он свою жену любил? Нет, просто на вечеринке познакомился, просто потра…ался, просто родился Патрик. А сына своего он любил? Он до пяти лет с ним общих слов для разговора не мог найти. Спасибо, ты появилась. А сейчас он его любит? Мальчишка без отца уже год живет. А где этот ловелас? Что ты так на меня уставилась? Тебе правду сказать? Твой Эд в Бразилии каждую ночь спит с молодыми бабами, причем разными. Или ты думаешь, что он до сих хранит тебе верность? Наташ, а он думал о тебе, восемнадцатилетней девочке, когда тащил в постель? А если бы ты забеременела? А если бы сделала аборт? А если бы у тебя возникли какие-нибудь проблемы со здоровьем? Он хоть раз позвонил? Он вообще хоть раз поинтересовался, где ты и что с тобой? Мэтт звонил тебе каждый день, а когда понял, что к телефону ты не подойдешь, взял и приехал за тобой. Мэтт – вот это настоящий мужик! Выходи за него замуж и будь счастлива с этим мужиком! А Эдвард сволочь! Забудь его!
Наташа повернулась к подруге, – ты поешь о счастье, как сладкоголосая птица Феникс, – сквозь слезы улыбнулась она и погладила Юльку по щеке.
– Научишься с тобой петь, – пробурчала та, – короче, кончай плакать, свадьбе быть. Я сказала! – Юлька подняла указательный палец кверху.
– Спасибо тебе за поддержку, – улыбнулась Наташа, – иди, отдыхай, весь день со мной на ногах. Устала? – она погладила подружку по слегка выпуклому животу.
– Нет, совсем не устала, только есть хочу, пойду к Барби клянчить бутерброды.
– Хочешь, принесу тебе в комнату? – спохватилась Наташа.
– Нет, ты мне такие не сделаешь, я хочу белый поджаренный хлеб с чесночным маслом и селедкой, а еще хочу ваш домашний салат из баклажанов и круассаны с клубничным вареньем, и все запить сладким ванильным молоком, а еще мне понравились тарталетки с куриной печенью и сливочным соусом, только надо порезать в них немножко лучку и добавить острого кетчупа, а в постель я возьму безалкогольное пиво и торт со сливками … – с блаженной улыбкой Юля закатила глаза и облизнулась.
– Какой ужас, – Наташа прикрыла рот рукой, – иди одна, я даже смотреть не смогу, как ты будешь это есть.
– Подожди, вот забеременеешь, я на тебя полюбуюсь, – Юлька встала с кровати и потянулась, – пойдем, пузожитель мой, червячка заморим, – она погладила живот и уставилась на подругу, – больше не будешь плакать?
– Не буду, – пообещала та.
– Ну, тогда спокойной ночи.
– Спокойной ночи, – подружки поцеловали друг друга в щечки.
Юля вышла из комнаты.
Наташа выключила свет и подошла к окну.
Была теплая звездная ночь. Ветер тихонько шелестел листьями в кронах высоких лип. В саду пахло поздними розами.
– She's like the wind through my tree, – вспомнила она их с Эдвардом танец посреди ночной нью-йоркской улицы под песню Патрика Суэйзи и прошептала, – ты тоже забрал мое сердце, но так и не понял, что наделал… Конечно, я подумаю обо всех, о родителях, о детях, о Мэтте, – шептала она, прижавшись лбом к стеклу, – а что же мне делать с моей любовью? Как мне больно, ой, ну как же мне больно.
Она снова заплакала, вышла из комнаты и быстрыми шагами направилась в сторону пляжа.
США, Нью-Йорк, особняк Престонов, воскресенье 25 сентября 1988 года
Эдвард стоял посреди гостиной и вспоминал прошлогодний прикол с тортом. Здесь она стояла рядом с ним, вот здесь на столе стоял торт. Он вспоминал ее задорную улыбку и счастливый радостный смех.
«Нат», – грустно подумал он, – «где ты»?
Мимо сновали нанятые официанты, убирая со стола грязную посуду и сворачивая испачканные скатерти.
«Ну, вот теперь можно и напиться», – Эдвард стянул со стола полную бутылку виски и медленно направился в сторону пляжа. Он шел по знакомым дорожкам сада, вспоминая прошлое лето. Вот по этой дорожке она убегала от него, здесь они с детьми играли в рыцарей и чудовище, на этих качелях он сидел с ней рядом.
Эдвард спустился по ступеням каменной лестницы на пляж, прошел вдоль залива, и, как был в дорогом костюме, опустился прямо на песок.
Он долго так сидел, отрешенно глядя в темноту, перед ним стояла нераскрытая бутылка.
«По-моему, кто-то плачет», – вяло подумал он, – «или мне просто кажется». Он потянулся к бутылке с виски, открутил крышку, поднес ко рту и вздрогнул от неожиданности. Мимо него пробежала Наташа. Она плакала и произносила… ЕГО имя? Эдвард помотал головой, – «может, показалось». Она быстро шла в сторону грибков. «Что случилось, где Мэтт?», – забеспокоился Эдвард. Он поднялся на ноги и пошел следом за ней.
Она сидела на краю шезлонга и, закрыв лицо руками, плакала навзрыд. Эдвард в нерешительности остановился рядом с ней.
– Что же ты наделал, ну, что же ты наделал? – услышал он ее всхлипывания, – Эдвард, ну где же ты?
Он тихонько кашлянул, – я здесь, малышка.
Она громко вскрикнула и, отшатнувшись, чуть не упала с шезлонга.
Он подскочил и подхватил ее.
– Кто это? – в темноте она еще не разглядела его.
– Нат, не бойся, это я, Эд, – он осторожно прикоснулся к ее руке.
– Как ты оказался здесь? – ее голос дрожал от слез.
Он выбросил левую руку вперед, правую назад и пригнул голову, изображая супермена, – пролетал мимо и услышал, как меня кто-то зовет.