Всегда на страже (сборник)
Шрифт:
В рубку ударило ветром, зашелестел страницами вахтенный журнал, Цукадзе невольно придержал фуражку - это ворвался Лысых, забыв задраить дверцу.
– Вижу плавающий предмет, четверть кабельтова справа.
В дверях рубки Горчаков чуть не застрял, бросившись к ней одновременно с Доскалем. Он вырвал у Лысых бинокль, крикнул сразу осевшим голосом:
– Курс на предмет, дать прожектор!
Стоп, не торопиться. Что это, запотели окуляры или слезятся глаза? Вот она, лодка. Ну да, резиновая лодка. Ай да Лысых!
– Самый малый ход. Шлюпку на воду,- это уже крикнул Доскаль.
Эх
Спасенного положили на койку в кабине Горчакова.
Сзади кто-то деликатно тронул командира за рукав:
– Радиограмма, товарищ капитан-лейтенант.
Только сейчас он снова вспомнил о Люде, и мысль о ней обожгла его старой тревогой. Он схватил из рук Ткаченко узкий листок, и строчки вдруг стали расплываться у него перед глазами, как ночные фонари. «Поздравляю дочкой, обнимаю, морской порядок. Ждем берегу, Трибрат».
Море ревело вокруг, а он готов был обнять эти волны, это серое злобное небо, целовать пляшущий пол палубы. Листочек вырвался у него из рук, метнулся по ветру, исчез за водяными хребтами. Горчаков качался, как пьяный.
НИКОЛАЙ АЛЕКСЕЕВ
РЕКА БУГ - ГРАНИЦА РОДИНЫ
Повесть
Глава первая
Вечернее майское солнце, клонясь к Бугу, ярко осветило Ленинскую комнату, где в одиночестве сидел Алесь Куреня и писал письмо: «Как я радовался нашему крылатому счастью, которое перенесло тебя из нашей далекой вески в Брест, и теперь ты учишься совсем близко от меня. И мне грустно, что ты рядом, а я никак не могу с тобой встретиться. Ничего не поделаешь, милая моя Аксана. Уж такова участь солдата-пограничника… Не горюй, скоро встретимся. Я всегда с тобой и душой и сердцем»,- и чуть было не написал: «Целую». Но, поразмыслив, удержался и закончил фразой: «До скорой встречи! Алесь».
Аккуратно заклеив письмо Аксане, взялся за другое - родителям.
«Твой наказ, папа, я выполнил - школу окончил на «отлично»! Теперь я младший сержант, контролер. И прекрасно понял, как велика моя ответственность перед Родиной. Река Буг - граница нашей Отчизны. И я, папа, несу службу на этом рубеже, через который не должен проникнуть к нам ни один вражеский агент, и туда - ни один наш перебежчик, а также не должна проскользнуть здесь ни одна контрабанда. Так что видишь, отец, на каком ответственном участке стоит твой сын Алесь Куреня. Но я еще ничем не отличился. А может быть, папа, это и хорошо. Значит, едут к нам и от нас честные и с добрыми намерениями люди. А таких поездов мы пропускаем за сутки с десяток. Вот и вчера проезжала в Москву большая французская делегация. Не успели мы еще войти в вагон, как многоголосо загремело: «Вив иль амитье!» - Это значит: «Да здравствует дружба!» И
– «Делегация рабочих Франции приветствует вас, воинов армии, которая спасла Европу от фашизма. А в вашем лице и народ вашей великой страны, страны, защищающей мир во всем мире! Да здравствует дружба советского и французского народов!»
И снова загудело: «Дружба! Дружба!» Здорово?… Такое, папа, меня радует и волнует. Откровенно говоря, встречая иностранцев, которые еще на границе с доброй улыбкой приветствуют нас и восторженно выражают восхищение нашей страной, я горжусь за свою Родину, за наш народ, да и за самого себя.
Конечно, ты мне ответишь: «Алесь, не обольщайся! Будь бдительным, ведь это граница!» На это я тебе загодя отвечу: «Не волнуйся за меня, старый солдат. Свой долг пограничника я понимаю и выполняю его с честью».
Но тут солнечный луч добрался да глаз Алеся. Солдат поднялся, подошел к окну, чтобы шторой отгородиться от ослепляющего света, и увидел, как за болотцем, на входных путях полустанка «Буг», пограничники наряда осматривают товарный поезд, шедший за границу. На тендере трое из них с кем-то объяснялись. В одном из них Куреня узнал грозу вражеской агентуры, контрабандистов и валютчиков - аса КПП прапорщика Варлама Михайловича Кублашвили.
«Раз сам, значит, что-то серьезное»,- подумал Куреня. Теперь он стоял у окна и пытался разглядеть того, с кем объяснялись пограничники, но его не было видно.
Наконец прапорщик Кублашвили сделал распорядительный жест - пограничник, что стоял левее, опустился с тендера на уголь. За ним шагнул, поддерживаемый другим пограничником, странный человек: он казался худоба-худобой и весь, словно лакированный, сверкал на солнце.
– Что бы это значило?
– проронил вслух Алесь. И, проводив взором пограничников и этого таинственного человека в будку паровоза, задернул штору.
Возвратясь к столу, Алесь так и не взялся больше за письмо: не терпелось узнать - кого же все-таки взял на тендере Варлам Михайлович? «Да на тендере ли? Похоже, что изнутри, из воды достал. Что за чертовщина в голову лезет?… Поезд ведь идет за границу. Значит, это наш, советский человек? Какой к черту наш, коль прячется в баке? Видно из тех, кто ищет другой, легкой и прибыльной, жизни, отщепенец!…»
Алесь законвертовал письмо и с чувством исполненного долга вывел внизу: «Брест, в/ч №…, А.Н.Курене».
8а столом только и говорили о Кублашвили,
– Варлам Михайлович опять кого-то сцапал, да еще в баке с водой. Но как он догадался в воду бака посмотреть?…
И это «как» было на устах у всех. Решили после возвращения Кублашвили из наряда пригласить его в Ленинскую комнату и попросить рассказать об этом случае.
Прапорщик Кублашвили, несмотря на то что ему уже давно перевалило за сорок, выглядел удивительно молодо. Да и душа у него, надо сказать, была молодая. Он всегда охотно, прямо-таки с юношеским задором делился с новичками своим немалым опытом службы на границе, учил их, как поступать, как вести себя в том или ином случае.