Всегда на страже (сборник)
Шрифт:
– Господин Фридман, прошу вас выйти.- Куреня показал на дверь. Пассажир покорно вышел в коридор и, повернувшись спиной к окну, наблюдал, как пограничник досматривает помещение.
Вещей у Фридмана было немного: два чемодана - большой и малый, на крючке висели пальто, шляпа и несессер, да на полочке над диваном старенький транзистор. Вот и все!
Пожелав пассажиру доброго пути, Алесь пошел в соседнее купе, но на полпути остановился! транзистор не выходил из памяти, а в ушах звучало: «Смотри в оба!» И он тут же вспомнил, как в прошлом году контролер Коротченко и его помощник Коля Дейман из подобного приемника извлекли четыре тысячи рублей советских денег. Алесь возвратился в купе и спросил пассажира, показывая на транзистор.
– Работает?
Фридман как бы непонимающе скривил голову. Куреня повторил по-немецки: - Арбайтен?
– Не работает. Падал,- Фридман заученно ответил по-русски, показывая на пол,- и капут.- Оттянув губы, он горестно покачал головой.
– Говорите упал?
– промолвил Алесь, и транзистор приложил к уху: в приемнике - ни шороха, ни писка.- Да!
– поставил приемник на стол, двинулся к двери, чтобы пригласить сержанта Крюкова. Фридман догадался, в чем дело, и Куреню остановил. Затем выдернул из нагрудного кармана пиджака зеленый карандаш, мгновенно снял с него колпачок, из которого торчали завернутые в трубочку деньги, и протянул карандаш Курене.
Алесь тут же вызвал Крюкова.
Фридман не успел даже спрятать свой «подарок», как тот появился в дверях.
– Товарищ сержант,- волнуясь, докладывал Куреня, показывая на приемник,- этот транзистор не работает,- что на языке пограничника означало: «вызывает подозрение». Алесь стрельнул глазами в сторону большого чемодана и согнутыми пальцами постучал по своей ладони.- А в карандаше, что держит пассажир, деньги, и он их мне совал.
– Пассажир Фридман, предъявите карандаш!
– приказал Крюков. Но тот стоял не шевелясь. Крюков повторил, да так грозно, что Фридман даже вздрогнул и покорно положил карандаш на стол. В колпачке оказалась наша пятидесятирублевка. Засунув деньги обратно в колпачок, Крюков приказал Курене позвать капитана Яскевича и таможенника, еще проводившего досмотр в первом купе.
Капитан Яскевич прибыл с двумя пограничниками, а следом за ним пришел и таможенник.
– Докладывайте, что обнаружено,- обратился капитан к Крюкову. Но тот поручил отвечать своему помощнику.
– Во-первых, товарищ капитан, обратите внимание на этот старенький радиоприемник. Он не работает. Во-вторых,- Куреня взором показал на большой, что на полке, чемодан и согнутым пальцем коснулся ладони, как бы говоря, что «дно чемодана странно звучит». Кивком головы капитан безмолвно ответил Курене: «Понял», и тут же в этом убедился сам.
– В-третьих, товарищ капитан, этот господин предложил младшему сержанту взятку,- доложил Крюков.- Она вот здесь,- снял он колпачок, и карандаш и паспорт Фридмана протянул капитану.
– Спасибо, товарищи пограничники. А вы, Моня Фридман, берите вещи и идемте со мной.
В досмотровом зале сотрудник таможни в присутствии Фридмана занялся большим его чемоданом, а другой таможенник - годами постарше - взялся за транзистор. На первый взгляд внутри приемника было все в порядке.
– Видимо, господин, ваши батареи тово, сели.- И он привычным движением их вынул, осмотрел, взвесил каждую на ладони, потом две перебросил на другую ладонь, так как ему показалось, что эти две, как бы легче одной той, что осталась на левой ладони. И, многозначительно чмокнув губами, обратился к Яскевичу:
– Что-то эти две, товарищ капитан, легковаты,- покачал таможенник две батарейки, что были в правой руке.
Капитан Яскевич для убедительности сам взвесил батарейки на своих ладонях и промычал:
– М-да! Ясно, что дело темное,- и передал их таможеннику.- Вскрывайте!
Фридман, сгорбившись, сидел у стола, а когда острие отвертки коснулось заливки, он еще больше согнулся, не зная куда деть лицо. И вот звучно захрустел в батарейке верхний слой заливки, отчего Моня даже болезненно ахнул: под заливкой оказались, обвернутые вокруг электрода, двадцать советских сторублевок. То же самое было и во второй.
Капитан обдал псевдонемца колючим взглядом:
– Четыре тысячи рублей. Богато!
– А теперь, Моня Фридман, прошу вас сюда к вашему чемодану.
Моня еле- еле поднялся и подошел к столу досмотра, на котором лежали его вещи, вынутые из чемодана.
– Поскольку второе дно заделано наглухо,- я в вашем присутствии вскрываю его ножом,- сказал по-русски таможенник,- или здесь все же есть какая-нибудь хитрость, чтобы не портя дна, вскрыть?
– Нет никакой хитрости,- тоже по-русски, с акцентом, ответил Моня и болезненно сморщился от писка ножа, прорезавшего картон второго дна.
– Это понятно: сионистские листовки, письма евреям России,- капитан Яскевич клал все это стопкой рядом с чемоданом.- А вот с книгами трудновато разобраться, они напечатаны на разных языках. Хотя вот данная книга мне понятна - это книга Троцкого. Стоп. Да тут есть книжечки и на русском языке,- и Яскевич листанул несколько страниц такой книжечки.- Хлестко написано. Сквозь красивые слова - словно из-за роз - выпирает свиное рыло антисоветчины… Большой же у вас, Моня, ассортимент сионистского и антисоветского товара. Так кто же вы, Фридман, на самом деле?
При наличии таких веских улик, при последующих беседах Фридману ничего не оставалось делать, как признаться, что он сотрудник антисоветской организации МАОЗ…
Вскоре Алесь узнал, что за эту «находку» при досмотре его повысили в звании.
Глава пятая
Все шло своим чередом. Бывали такие дни, когда в поездах не было ни одного нарушения пассажирами пограничного режима. Иной раз Алесю казалось, что потепление в международных отношениях заставило притихнуть даже врагов Советского Союза. В те дни шли к нам «поезда дружбы», были целые вагоны веселых делегаций из разных стран, следовавших на молодежные форумы; немало ехало ученых на коллоквиумы, симпозиумы, конференции; коммерсантов и разных специалистов - на промышленные выставки, встречи… Вообще все разноязычное население поездов еще на границе хорошо встречало появление пограничников, как первых представителей великой Советской страны. А потом снова нет-нет да и в каком-нибудь поезде - товарном или пассажирском - пограничники находили что-нибудь запрещенное. Виновниками провоза антисоветчины, валюты, контрабанды и порнографии были люди разных национальностей, аборигены всех материков земного шара. И все они, как правило, были либо представителями буржуазно-капиталистического мира, либо прямыми агентами антисоветских организаций. Изредка среди них попадались люди из неимущих классов, различными путями попавшие в тенета этих организаций и враждебных социалистическому миру разведок.
«Но кто бы они ни были,- мысленно рассуждал Алесь, сидя на скамейке,- это враги. Тьфу, гады!
– сплюнул он.- Лезут к нам в душу напролом и хотят всякой пошлой дрянью подкупить даже нас, пограничников!… Нет, господа! Не удастся!»
Подошел старший контролер и прервал рассуждения Алеся. Алесь встал, но тот, не останавливаясь, промолвил:
– Какой, Куреня, обворожительный вечер!
– и пошагал дальше к хохотавшим пограничникам.- Чего это вы?
– долетел оттуда его голос.
– Действительно чудо-вечер!
– прошептал Алесь, глядя на небо и ища на южном небосклоне яркую звезду, которую он назвал звездой Аксаны. И сейчас на него нахлынуло будоражившее сердце настроение: ведь завтра, после наряда, обещано увольнение в город, и сейчас Куреня жил радостью встречи с Аксаной. Вот это-то настроение и отвело его подальше от товарищей, к липе, благоухавшей ароматом цветения, где и небо казалось Алесю синее, звезды ярче, да и листва как бы нашептывала что-то знакомое и сердцу близкое. А тут еще чаровала летевшая издалека мелодия любимой песни Аксаны. И Алесь тихонько насвистывал: