Всегда на страже (сборник)
Шрифт:
Бот и сейчас, когда пограничники заполнили Ленинскую комнату, он без промедления начал:
– Вы спрашиваете - как? Скажу вам - просто и не просто. Просто то, что взял да и забрался на бак, посмотрел в воду, увидел там человека и скомандовал ему: «Выходи!» И не просто - ведь надо заметить или почувствовать малейшую ненормальность в общем облике системы, вещи, натуры. А для этого, друзья, пограничнику нужны аналитический ум, острый глаз и пограничная бдительность. И, конечно, хорошее знание предмета осмотра.- Тут в его карих глазах проскользнула хитринка, и он, разделяя слова, добавил: - И повадку человека. Вернее, его психологию. При досмотре следует быть очень и очень внимательным, не упускать ни одной детали, ни одной мелочи. Вот так-то! А теперь вернемся к нашему случаю. Но должен
Пичугин явно смутился, когда командир роты предоставил ему слово:
– Вы спрашиваете, как я обнаружил? Да очень просто. Уж было собрался доложить товарищу прапорщику,- он находился внизу у паровоза,- что досмотр тендера закончен, как вспомнил его указание: «Не забудь в баки заглянуть». Заглянул в горловину и вижу,- Пичугин медленно и плавно покачал ладонью,- вода чуть-чуть как бы колышется.- «От чего бы это могло быть?» - думаю я.- Тендер стоит на месте, да и ветра нет, а вода,- он снова колыхнул ладонью,- того, дышит? Я взял да туда щупом, и чувствую, попал во что-то, похожее на мешок. Поднажал на щуп и оттуда из-под воды вдруг человечья голова. Тут я схватил его за плечи, вытянул на бак и скомандовал: - «Руки вверх! Встать!» А он, как все равно припечатался своим мокрым задом к баку, так и сидит и, щелкая от холода зубами, бубнит: «Твоя, пограничник, взяла. Теперь смерть мне будет.- И тут вытаскивает из-за пояса целлофановый мешочек, полный денег, сует его мне: - «Возьми, все равно пропадут, а меня отпусти… Бери, никто не узнает».
– А ты?
– Если бы я был не пограничник, то тут же,- ефрейтор Пичугин потряс кулаком,- опустил бы его обратно головой в бак. Но в нашем деле, сами знаете, нельзя. И я крикнул: «Товарищ прапорщик! Задержан нарушитель!» А дальше пошло, как говорит наставление.
– А как же он попал в бак, ведь на паровозе бригада?
– Бригада тут не виновата,- ответил Кублашвили.- Заправив паровоз, она ушла в дежурку, вот тут-то нарушитель со стороны заднего буфера и сиганул на тендер. Так что видите, какие неожиданности бывают в нашей службе… Отсюда - бдительность и еще раз бдительность!
Для подтверждения этого я вам расскажу еще случай задержания у черты границы, вернее, у самого моста через Буг. Это было в конце марта в сумерки. Как бы назло нам, в тот день закрутила метель. И вот в такую снежную крутель мы благополучно закончили досмотр грузового поезда и отправили его за границу. Паровоз уже вкатился на пограничный мост на Буге, и вдруг со стороны моста раздался выстрел. Я с нарядом бегом туда.
Подбегаем и видим: на насыпи у самого пограничного столба стоит рядовой Макаренков с автоматом в руках, из-под его подошвы торчит лезвие ножа и здесь же, у его ног, лежит, задрав руки вверх, здоровеннейший, бандитского вида детина.
«В чем дело?» - спрашиваю я.- «Да вот задержал нарушителя, товарищ прапорщик,- докладывает Макаренков.- Как только поезд паровозом взошел на мост, так он, словно пантера, бросился из кустов на первую площадку товарного вагона, еще секунда-две и уже был бы за границей. Но тут я прыжком схватил его за шиворот, сдернул с подножки и на лопатки. Так он, бандюга, вскочил и на меня с ножом. Но тут я его подсек носком, да так, что он здесь же и распластался».
– Это что ж, тоже наш?
– раздался взволнованный голос со средины сидевших пограничников-новичков.
– Наш, уголовник. Убегал за границу от суда,- пояснил Кублашвили.
– Товарищ прапорщик,- Алесь обратился к Кублашвили,- расскажите, пожалуйста, как вы обнаружили контрабанду в топке паровоза?
– Было и такое,- улыбнулся Кублашвили и начал: - Поезд направлялся за границу. Мы начали досмотр с паровоза. Осмотрели и ничего не обнаружили, уже собрались уходить, как я обратил внимание на кочергу - она наполовину темнела сыростью. «В чем дело?
– подумал я.- Отчего? На дворе-то сухо. Значит, ее совали в воду?» - И я в уме стал перебирать все случаи, где бы она в кочегарном деле могла так вымокнуть? Выходит, что не иначе, как в воде тендера. Почему? Выходит, что там что-то ловили? И я решил прогуляться ею по
«Что делал с кочергой?» - спрашиваю я помощника машиниста, стуча по мокрому концу кочерги. Тот что-то непонятное бормочет, хоть переводчика вызывай, и показывает, что якобы он нечаянно сунул кочергу в ведро с водой.
«Положим, так,- рассуждаю я.- Но тогда как могла сырость забраться так высоко и, во-вторых, почему с кочерги не смылась угольная пыльца?» - Нет, вижу, не то говорит помощник, да ко всему этому машинист молчит, усердно протирая рычаги. Подозрительно! И пришел к выводу, что кочерга могла стать мокрой в топке. Как? И я решил прошуровать горящий уголь. Запустил кочергу в топку на всю ее глубину, добрался до самых колосников, потянул на себя и за что-то зацепил. Еще раз прошелся по колосникам и снова зацепил. Вытаскиваю кочергу, а она отсырела пуще прежнего. Отбросили мы жар подальше, а там, смотрю, толстый слой мокрого угля. Взглянул на машиниста и его помощника - их лица мрачнее тучи. Я передал лопату машинисту и приказал разгрести. Надо было вам в это время на него посмотреть, как до неузнаваемости, словно от боли, перекосило его лицо; пышные усы развернулись по диагонали, а из-под рыжих бровей по-волчьи смотрели злые-презлые глаза. Откровенно говоря, я посматривал, как бы он меня, того, не огрел лопатой, которую от злости перекидывая с ладони на ладонь. Нет, смотрю, он бросил своему помощнику и рыкнул ему по-своему: «Разгребай!» А сам отошел в угол, отвернулся от топки и от нас, как бы занявшись манометром, и повернулся лицом только тогда, когда мы наконец вытащили из топки толстую железную трубку и грохнули ее на пол. Один конец ее был сплющен, а другой наглухо завинчен пробкой.
«Что здесь?» - стуча по трубе, спрашиваю машиниста. Он пожимает плечами, говорит: «Мы ничего не клали».
«Ах, раз так, тогда идемте со мной». Привел их к дежурному. Там отвинтили в трубе пробку и из нее высыпались на стол - золотые монеты, разные кольца, брошки, серьги и другие ценности.
– А что с паровозной бригадой?
– спросили пограничники.
– Составили акт и отпустили. Поезд задерживать нельзя. Вот и все.
Поднялось множество рук, и посыпались просьбы рассказать еще что-нибудь.
– Говорят, вы обнаружили тайник с сионистскими листовками и брошюрами?… Расскажите, как это было…
Алесь тоже поднял руку, намереваясь спросить, как это Кублашвили иногда по глазам и по поведению приезжающего или уезжающего чувствует, что он что-то тайно везет?… Но тут встал командир роты.
– Товарищи, я понимаю, что вам хочется от Варлама Михайловича узнать как можно больше. Но надо и честь знать. Конечно, он интересный человек. О нем можно написать замечательную книгу. Тридцать лет его фронтовой и пограничной службы уже о многом говорят. Только у нас на службе он задержал двадцать восемь опасных нарушителей. Посмотрите на его грудь - на ней красуются три ряда орденских ленточек, и их венчает ленточка дорогого нам ордена Октябрьской революции,- и тут вспыхнули дружные аплодисменты.- К сказанному рад вам сообщить, что Варлам Михайлович первый из пограничников удостоен этой высокой награды. Так будем же, товарищи, добросердечными и отпустим Варлама Михайловича и его помощников, ведь они только что с наряда.
Глава вторая
Сегодня получилось не так, как хотелось Алесю: еще вчера он мечтал взять увольнение в город и там встретиться с Аксаной. Но не судьба: в обед неожиданно появился начклуба и подобно конферансье объявил:
– Участники самодеятельности! Сразу после обеда одеться в выходное и в клуб. Едем выступать в колхоз «Пограничник»!
Участники радостно зашумели. Лишь Алесь понуро допивал компот.
Через какие-нибудь полчаса ансамбль двинулся в путь, а через час уже был в колхозе. Подъехали прямо к колхозному клубу, который вызвал у пограничников восхищение своей строгой красотой.