Всегда на страже (сборник)
Шрифт:
– Нет, не маузер, господин офицер, а пистолет,- потеряв самообладание, испуганно пролепетал Джеферсон, как будто это смягчало степень этого злостного нарушения советского закона.- Простите, я очень волнуюсь.
«Да, мистер Джеферсон, есть от чего волноваться»,- мысленно бросил ему Смирнов.
Он прошел к столу, разрядил пистолет и спросил:
– Патроны еще есть?
Джеферсон безмолвно снял с наддиванной сетчатой полочки несессер и из него высыпал на стол пять пачек сигарет.
Первую попавшуюся в руки пачку Смирнов вскрыл и вместо сигарет из нее посыпались патроны.
–
– упавшим голосом по-английски спросила миссис Джеферсон.
– Сейчас, миссис, ничего не могу сказать. Это решат компетентные органы.
– Почему органы, а не вы? Что тут такого? Пистолет?
– как ни в чем не бывало удивился Джеферсон.
– Так я вез его сыну.
– Зачем?
– Как зачем? Для самообороны. У нас, например, всякий, кто хочет сохранить карман и жизнь, носит при себе пистолет.
– Это у вас, мистер. А у нас этого совсем не надо,- ответил Смирнов и, сев за столик, стал писать акт.
В это же время контролер Крюков в своем вагоне зашел в шестое купе. Его приветливым взором из-под пушистых черных ресниц встретила, не поднимаясь с дивана, милая, смуглая иностранка с обнаженными коленями. В купе она ехала одна.
– Здравствуйте!
– козырнул Крюков.- Пограничный контроль. Прошу предъявить паспорт.
– Паспорт? Ту де сюит [5] ,- игриво сверкнула карими глазами пассажирка и, вынув из лакированной сумочки паспорт, протянула его контролеру.- Силь ву пле [6] .- И тут же спросила, показывая на чемоданы, лежавшие на верхней полке: - А, у фера-т-он ля визит дуаньер? [7]
Что касается слова «дуаньер»,- Крюков знал, а вот что значат остальные, он догадывался только по ее указке ка чемоданы.
– Дуверьер будет здесь,- Крюков постучал пальцем по столу.- А сейчас, гражданка Понсемэ,- покосился он на вошедшего пограничника,- произведем досмотр купе. Прошу вас выйти в коридор.
Мадемуазель Понсемэ одернула мини-юбку и отошла к двери.
– Товарищ Куреня, приступайте,- распорядился он, а сам пошел в следующее купе.
Тут Понсемэ, поглядывая на проводника, который стоял у соседнего купе, переступила порог, вынула из сумочки пачку сигарет и, играя чарующим взором, спросила Куреню:
– Ву парле франсе?
– Нет, не парле,- ответил Алесь и, намереваясь осмотреть постель верхнего дивана, было натужился, чтобы снять с него чемодан. Но, к его удивлению, чемодан оказался не столь тяжелым, каким обыкновенно бывают чемоданы едущих из-за границы.
На ответ Курени Понсемэ кокетливо пробормотала:
– Кель домаж [8] ,- манерно вскрыла пачку, щелчком по дну выбила из нее наполовину сигарету и, протянув пачку пограничнику, вычитала из разговорника:
– Курьити. Сигареты прик-крас-ние.
– Мерси,- поблагодарил Алесь и деликатно отстранил руку иностранки.- Не курю.- Затем двумя руками взялся за второй чемодан и, не ворочая его, положил на нижнюю постель. Тут же вошел таможенник и открыл чемодан, просмотрел вещи. В них все было нормально - белье, платья, костюм и ничего подозрительного. Но он и пограничник обратили внимание на то, что вещи за столь длинное путешествие в неплотно загруженном чемодане совсем не помялись и
Не обнаружив в личных вещах и чемоданах ничего запрещенного законом, таможенник ушел, но Куреня, находясь под впечатлением большого мешка и ремней в чемодане, решил еще раз досмотреть под постелями. И, как бы проявляя учтивость - «Раз разворотил, то сам и застели!»,- взялся за простыню. Но тут к нему шагнула мадемуазель Понсемэ, и, мило улыбаясь, сама принялась убирать постель. Тем временем Куреня взялся за досмотр нижнего дивана. Здесь также было безупречно. Единственное, на что он обратил внимание, так это на то, что здесь постель была застелена не одеялом, а пледом. И еще, как ему показалось, этот матрац - а он был такой же, как и все матрацы в вагоне - тоньше, чем верхний.
«В чем дело?» - размышлял он.- «Но что бы здесь не было, треба разобраться!» - И для сравнения матрацев Алесь вернулся к верхнему дивану. Прошелся там ладонью по обеим сторонам матраца - гладко. Правда, кое-где под желтоватым чехлом чуть-чуть ощущались складочки, но это не вызывало особого подозрения. А вот торцевой шов, как показалось Алесю, был зашит на скорую руку. Водя по нему ладонью, Алесь глядел на пассажирку, но ее улыбчивое лицо ничего не говорило. Зато, когда он двинулся к двери, чтобы еще раз пригласить таможенника, мадемуазель Понсемэ заслонила собою выход и, сменив кокетливый взор на грустный, стала рыться в сумочке.
– Гражданка Понсемэ, прошу вас!
– Алесь сдержанно, но властно предложил ей отойти от двери.
Крюков, услышав столь необычный тон напарника, поспешил к нему.
– Что тут у вас происходит?
– Этот матрац, товарищ сержант, что-то не такой, как все,- Куреня опустил руку на верхний диван.
– Да!
– многозначительно протянул Крюков и послал Алеся пригласить сюда таможенника и старшего лейтенанта. Таможенник тут же явился, а следом за ним и Смирнов с Людмилой Васильевной - сотрудницей таможни, которая говорила по-французски и помогла бы ему объясниться с иностранкой.
Таможенник ножом распорол сшивку торца, запустил в матрац руку и вытащил оттуда все, что захватил в пятерню,
– Это, товарищи, шерстяные, тонкой вязки платки,- и он по одному платку протянул Смирному и Людмиле Васильевне.
– Это ваши вещи?
– показывая на верхний матрац, Смирнов, с помощью Людмилы Васильевны, спросил Понсемэ.
– Нет, не мои,- уже приняв нормальный вид, ответила она.
– А как они сюда попали?
– Не знаю.
Тогда старший лейтенант Смирнов приказал контролерам застелить все так, как было до досмотра. А после пригласил в купе проводника. Это был почтенный, в годах чех.