Всегда на страже (сборник)
Шрифт:
– Ну как?
– Все, милая, в порядке.- Алесь взял ее под локоть, провел в тот же уголок, там посадил ее на стул и сам опустился с ней рядом.- Прочесали так, что аж под подметками мокро стало… Но оставили здесь.
– Здесь?
– радостно прозвучал голос Аксаны.- И она, обвив руками шею Алеся, жарко поцеловала его.
АЛЕКСЕЙ КУЛАКОВСКИЙ
ГДЕ КОМУ ЖИТЬ…
Маленькая
Живет он в Хабаровске. И зовут его теперь Владимир Иванович, и только изредка - полковник Черепанов. Он уже привык к гражданке, ушел в запас несколько лет назад, и форма полковничья, как полевая, так и парадная, висит сейчас в шкафу и довольно сильно попахивает нафталином.
Ходит Владимир Иванович по городу в длинном пальто или в таком же длинном плаще и шапку носит обычную, гражданскую, в ответ на приветствия знакомых, как гражданских, так и военных, даже не пытается поднять руку к виску, а только кивает головой. Подолгу прогуливается, не любит сидеть на месте. В движении как-то лучше дышится, лучше думается и не так медленно тянется время, которого все же многовато, как ни занимайся разными общественными делами.
Думать есть о чем, хоть целыми часами думай; вспомнить есть о чем, хоть целыми днями вспоминай…
Да если бы только днями! А то частенько бывает и такое, что всю ночь глаз не сомкнешь. Если же наконец, и одолеет под утро дремота, словно впадешь в забытье, то все равно в голове роятся мысли, а перед глазами встают давно знакомые люди, товарищи, друзья, соратники по совместной борьбе, по совместной службе. Сколько их было? Сколько осталось?… Годы-то бегут, бегут…
Немало лет прошло после войны. За это время почти ни с кем из первых фронтовиков, из тех, кто остался в живых, не довелось встретиться. А они - свидетели невозвратимой и незабываемой юности, хотя временами и чересчур трудной, трагической.
…Получив звание младшего лейтенанта, Черепанов прибыл на западную границу. И сразу же доложил о своем прибытии начальнику заставы. Тогда еще было мирное время, и свободные от дежурства пограничники иной раз вечерами гуляли с местными девушками. А Владимиру, недавнему выпускнику военного училища, казалось, что враги так и лезут на границу каждую минуту и что место каждого пограничника - только на заставе.
Черепанова назначили политруком погранзаставы.
…В первое ночное дежурство почти над самой головой политрука вдруг запел соловей. Жутким морозом обдало все тело, захотелось спугнуть соловья, швырнуть что-нибудь в то место, где он поет. А может это и не он - божья птичка, может, это враг подает такой сигнал?
Неслышно к Черепанову приблизился пограничник третьего года службы, осторожно притаился возле росистого ольхового куста. На пограничнике маскхалат такого же цвета, как и этот куст, вблизи даже и не отличишь.
– Вот он!
– тихо прошептал пограничник и показал рукой ка ольховый куст, высокий и густой.
«Кто?» - хотел было спросить Черепанов, но не решился.
– Тут его гнездо,- уточнил пограничник.
– Однажды днем я заметил.
– Чье?
– настороженно спросил Черепанов.
Пограничник спокойно продолжал свой
– Самка сейчас в гнезде сидит, птенцов высиживает, а он поет без умолку, чтоб ей скучно не было. Вот так они вдвоем деток своих ожидают.
– Из-за соловьев мы ничего другого не услышим,- не сумел спрятать тревоги Черепанов.
– Услышим!
– уверенно сказал пограничник.- Все, что здесь не наше, не от самой природы,- я сразу услышу и отличу. Я уже все живое и неживое здесь знаю.
Когда соловей на миг притих, на реке, что недалеко отсюда, послышался всплеск, потом еще и еще. Черепанов вздрогнул, повернул голову в ту сторону: что это может быть?
– Это щука,- спокойно заметил пограничник.- Развелось их тут, шныряют по ночам, как зверье, других рыб глотают. Выловить бы этих жадюг, так нельзя - пограничная река.
– А если кто будет плыть по реке или идти по перемелу?
– интересовался Черепанов.- Как тогда?… Отличишь человека от щуки?
– А как же?
– подтвердил пограничник.- Когда кто влазит в воду или плывет, то совсем иной плеск. Да и отмели здесь такой нет, где можно было бы реку перейти. Мелко лишь напротив дуба.
– Какого? Тут дубов много.
– Есть один дуб, лет двести, может, ему, втроем не обхватишь,- сказал пограничник.- Дупло в нем - человеку молено спрятаться. Так вот, как-то раз ночью аист с него взлетел, над гнездом своим стал кружиться. Тревогу тогда у нас подняли, но все напрасно: аист, видать, с аистихой своей не поладил.
Настоящая тревога настигла Черепанова в то время, когда он ее совершенно не ожидал. На заставу пришли шефы из соседнего колхоза, и политрук читал им лекцию о неприступности наших границ. Нарушитель появился не с вражьей стороны, а с нашей, и на след его напали не пограничные собаки, а колхозные, обученные активистами по охране границы.
…Политруком довелось побыть всего лишь один год, потом начальника заставы перевели в погранотряд, а Черепанову добавили еще один кубик в петлицу и приказали принять заставу. К этому времени он уже знал все уголки и тропки не только на территории своей заставы. По службе и во внеслужебное время ему часто приходилось бывать и на соседних заставах, так что и там все было исхожено и изведано. Открыл юноша-лейтенант и одну сокровенную тропку: она вела в ближайшую деревушку, где жила синеокая учительница начальной школы. Не часто приходилось ходить по этой тропке, но когда выпадала такая минута, то она была светлая, даже и в самую темную ночь…
Чем дальше, тем все роднее и роднее становились для него эти места, и временами начинало казаться, что во всей стране нет такого красивого и близкого сердцу уголка с роскошным разнолесьем, с душистым чабрецом и полевой мятой, с вековым дубом, который уже и не представляется без постоянной, не раз подновленной, как хата у хорошего хозяина, буслянки [14] . Вряд ли есть где такая речка, всегда ласково-журчащая, бесконечно щедрая для разного рода живности. И, наверно, во всем мире нет такой начальной школы, где работала бы такая очаровательная учительница с незабываемым именем - Катюша. Любимая, неотъемлемая от сердца пограничная полоса, она многое потеряла бы, не будь тут только ее, только одной этой девушки!